Куда идем мы… - 3 (СИ) - Нестеров Вадим Страница 24

– Мир этому дому! Хлеб да соль вам!

Распрямился и встретился глазами с налитой теткой в самом соку, сидевшей за столом прямо напротив калитки.

Тетка выпучила глаза, открыла рот и заревела пароходной сиреной:

– А-а-а-а-а!!!! Демоны!!! Уже пришли! Да что же это такое, люди добрые!!! Ведь завтра же срок! Завтра! А они уже пришли!!! Что ж вы стоите, люди добрые?!

«Люди добрые» меж тем вовсе не стояли – они со всех сторон подбегали к калитке с колющими и режущими предметами в руках, причем глаза у них были совсем не добрые.

«Сейчас будут бить, – догадался свин. – Возможно, даже ногами. Убивать Четвертый запретил, значит, пора делать ноги».

Прижавшись спиной к захлопнувшейся калитке, он судорожно нащупывал ручку. Подлая ручка никак не нащупывалась. А добрые люди меж тем обступили его со всех сторон и медленно сжимали кольцо.

– Ишь, свинская морда, какую ряшку нажрал на нашем горе! – крикнул мужик из толпы.

– Пустить ему кровь! – кто-то от обсуждения внешности перешел к конкретным предложениям.

– А ну, дайте дорогу! – вдруг послышался голос в толпе. – Дайте пройти, говорю! В моем доме я сам принимаю всех гостей. Даже незваных.

Вперед протолкался нестарый еще крупный мужик. Лицо у него было совершенно простецкое, что называется – рязанская морда с носом-картошкой. Только пронзительные серые глаза выдавали неглупого и много видевшего человека.

Он встал перед Жиром и спросил:

– Ты от Безымянного, демон? Зачем ты пришел в мой дом?

Жир невозмутимо хмыкнул:

– Я даже не знаю, кто такой Безымянный, поэтому я точно не от него. Меня зовут Жир, я монах, мы с друзьями совершаем паломничество в Москву. А к тебе я зашел, надеясь подкормиться, врать не буду. И ничего плохого в своих планах я не вижу, монахам просить подаяния не западло.

– Монах? – заржал мужик. – Демон, ты себя в зеркале видел? Какой, нафиг, из тебя монах?

Жир пожал плечами:

– Хреновый.

Собравшиеся грохнули хохотом, а свин продолжил:

– Мужик, я сам знаю, что монах из меня хреновый. Но уж какой есть. Ты давай, уже реши что-нибудь. Можно мне к тебе за стол, или лучше где-нибудь за забором своих друзей подождать?

Мужик опять заржал и сказал:

– Да уж, свин, просить милостыню у тебя получается неважно. Тебе явно привычнее предлагать проезжим облегчить карманы и выложить деньги и ценности – или я совсем не разбираюсь в людях. Ладно, что на пороге стоять. Я Юрий, староста этого поселка, и пока еще никто не сказал, что я выгнал за ворота путника, не накормив. Садись за стол, Жир, ешь и пей, а твои друзья, если явятся в Додоново, моего дома никак не минуют. Тогда и поговорим.

Староста развернулся и пошел куда-то во главу стола. Жир сел на указанное место, и через минуту юркая старушка поставила перед ним глубокую миску и положила деревянную ложку.

– Извини, чушка, приборов не держим, – услышал от нее Жир вместо «Приятного аппетита». Впрочем, в пожелании аппетита свинтус явно не нуждался. Соседи по столу вытаращили глаза, и вскоре эпическая картина «Жир кушает» стала главным шоу вечера. Столпившийся вокруг народ азартно бился об заклад на тему «влезет ли в монаха еще пять буханок хлеба или не влезет», а также «сожрет ли святой отец 20-литровый жбан квашеной капусты или все-таки подавится».

Но всему в этом не лучшем из миров положен свой предел, и даже Жир способен наесться. Сытно рыгнув, свин отвалился от стола как насосавшийся клещ, и честно предупредил всех:

– Щас спою.

Дурной пример оказался заразителен, и когда Четвертый, Псих, Тот и Драк постучали в калитку, бабы за столом пронзительно тянули: «Догорай, гори моя лучина, догорю с тобой и я!..», мужики сидели, скорбно подперев лица кулаками, и даже Жир жалобно подхрюкивал грустной песне.

Увидев вошедших, все та же тетка истошно завопила:

– Демоны!!! Опять демоны!!!

– Да какие там демоны! – шикнул на нее уже малость пообтесавшийся в коллективе свин. – Это мои друзья, монахи! Я же предупреждал, что они придут.

– Однако компания у вас и впрямь удивительная, – высказался подошедший староста. – Сколько лет живу, таких монахов никогда не видел.

– Вы правы, почтенный, – поклонился ему Четвертый. – Святые угодники из моих спутников, конечно, вряд ли получатся, но зато охотники на нечисть они замечательные. Паломничество наше очень опасно, поэтому без боевых монахов – никуда.

– Это да, – неопределенно хмыкнул староста. – Без проверенных бойцов в нашем мире везде хреново.

В итоге друзей скорешившегося с местными свинтуса приняли как родных, усадили за стол, накормили и напоили постной пищей.

А потом, когда односельчане потихоньку начали расходиться, староста подсел к монахам. Но разговор начал не он, а Псих.

– Спасибо за хлеб за соль, хозяин. – наклонил голову он. – Скажи только, мил человек, а что мы празднуем-то? А то я так и не понял – крестины у тебя или поминки.

– Да так сразу и не скажешь… – потемнел лицом Юрий. – Если так рассуждать, то скорее поминки. Только предварительные.

– Это как так? – удивился Четвертый. – Поминать человека, который еще живой? Такое разве бывает?

– У нас – бывает, – сказал староста с безжизненным взором. – Человек пока жив, но уже все равно что мертвый. Вы про главаря енисейских водяных демонов слышали? Он сказал, что имени у него нет и не будет, поэтому зовут его кто во что горазд. Кто – Безымянным, кто – Неизвестным, а кто просто говорит – Никто.

– Слышали, – кивнул Псих, – но немного. Расскажешь?

– Да что рассказывать, – дернул уголком рта староста. – Пять лет назад он у нас появился и всю братву местную к ногтю прибрал. Кто возбухать пытался – все уже гниют где-то или рыб енисейских покормили. Теперь он полный хозяин здешних мест, все мы под ним ходим. Кстати, не самый плохой хозяин. Наш местный поэт даже стихи про него сочинил:

Где он только ни покажется, Храмы строятся ему Посылает милость скорую Он народу своему. Каждый год дожди обильные Нам дает его рука, Над деревнями счастливые Простирая облака.

– Кстати, сущую правду написал, – прервал декламацию староста. – С погодой мы теперь проблем не знаем. Боец он тоже хороший, иначе здешнюю вольницу к рукам не прибрал бы, но вот маг – исключительный. Я их, слава богу, повидал, меня тоже по миру немало помотало, пока я домой не вернулся, да не осел на малой родине. Сам кое-что умею, но как на духу скажу – нигде таких «погодников» не видел. Это уже запредельное что-то, он маг от бога. Тучи руками разводит, как мы с тобой штаны в сортире расстегиваем. Ну и народ не забывает, да. Попросим дождя – даст дождя. Солнышко нужно – будет солнышко светить.

– Ну и откуда у такого завидного правителя «живые покойники» образуются? – невинно поинтересовался Псих.

Глаза старосты опять потухли, и он бессильно махнул рукой.

– У стишка того продолжение есть, за которое, правда, можно и головы не сносить.

Он опасливо оглянулся и шепотом продекламировал:

Велики благодеяния, Только много и обид: Наряду с великой милостью, Он и горе нам чинит. Нет святой в нем справедливости: Он приносит много бед. И детей для жертвы требует Этот грозный людоед.

– Детей? – охнул Четвертый. – Вы хотите сказать…

– Каждый месяц одно из человеческих поселений на контролируемой им территории приносит ему в жертву мальчика и девочку до десяти лет, свинью, барана и домашнее вино или самогонку. Все это он сразу поедает, а взамен обеспечивает нам хорошую погоду и благодатный дождь. Всего поселений двенадцать, то есть жертвуешь раз в году. Если же жертвы не будет, то «живые позавидуют мертвым», как он выражается. Проверять никто не хочет, все помнят, как он территорию у банд отжимал. Поэтому жертвы приносятся неукоснительно.