Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7 (СИ) - Афанасьев Семён Страница 24

Не тратя время на слова, она выхватила из медицинского чемоданчика что-то острое и вонзила в бедро ближайшего к ней китайца. Боль от рванувшихся волос пришлось перетерпеть, слава богу, длины причёски хватило, чтобы дотянуться.

Старший инспектор Ван, тоже не говоря ни слова, ударил её кулаком в лицо. Это была последнее, что она увидела, перед тем, как потерять сознание.

Расширения вернулись, мелькнуло у неё.

Глава 13

Таблетка сообщает, что связь вокруг вроде как восстановлена.

Отмахиваюсь трубой, разрываю дистанцию с китайцами, чтобы обернуться назад и крикнуть матери:

— Мама, звони Садатоши! Срочно!

К сожалению, повернувшись, вижу: там кричать уже некому.

Ну, Ван. Ну, инспектор. Не ожидал.

Такого я от тебя не ожидал.

Если честно, до этого момента я старался китайцев особо не калечить: они на службе, люди государевы, у них наверняка свои задачи.

Стоит вспомнить и тот момент, что низовой персонал на чужой территории обычно используют втёмную. Не то чтоб я буквально разобрался до последней нитки, как работают местные спецы; но опыт предыдущей жизни на эту тему однозначен.

Плюс, с нашими интересами их задачи не совпадают, бывает. Ничего личного, только бизнес.

Сейчас же действия старшего инспектора из области бизнеса как раз-таки перешли в область личного. По крайней мере, в отношении меня.

И не крикнешь ведь на все окрестности: Нозоми и Ю Асаду я совсем недавно впервые в глаза увидел!

Как бы, они мне не чужие; но одно дело — чувство долга, которое базируется на справедливости. Совсем другое дело — эмоциональные связи. Те самые, как говорит Рейко, глубокие эмоциональные связи, которые возникают с родственниками кровным и естественным путём.

Интересно, а Ван совсем не думает, что с остальными Асадами я могу быть достаточно чужими людьми? На это же и внешность намекает.

Ладно. Следует признать: рычаг давления китайцем выбран точно, даже если принять во внимание моё неместное происхождение вместе с попаданием в это тело.

Не в тех местах я рос, чтобы махнуть рукой и "пожертвовать пешками".

Коль скоро всё так обернулось, буду и я действовать по старой русской поговорке. Как царь снами, так и мы с царём. О, тем более что "Ван" через этот иероглиф и пишется.

Три опера, с которыми мы вместе прыгаем, как макаки, пытаются воспользоваться тем, что я отвлекся. Им невдомёк, что мой концентратор и не думал отключаться (соответственно, обстановку мониторю на все триста шестьдесят).

Они рывком сокращают дистанцию, а я разворачиваюсь к ним одновременно с ударом трубой. Не готовясь и не глядя на них предварительно.

Первому справа попадает в висок. Не знаю, включились ли у них расширения вместе со связью, но голова дёргается, как простреленная током.

Глухой звук напоминает падение пустого баллона из-под воздухана асфальт.

Минус один.

Двое оставшихся, похоже, не ожидают такого изменения в рисунке боя. Они за эти несколько десятков секунд просто привыкли: сходимся, размен ударами либо замахами. Синяки, пот, нервы — расходимся. И так циклами, по кругу.

Количество повторений — страшная вещь. Гораздо более опытные люди на их месте ловились ещё быстрее.

Пока они протирают мозги, пытаясь сообразить, что делать раньше (оказывать помощь своему подбитому или продолжать давить меня), использую момент по полной.

Убью — значит, убью. Машалла, чё. Или на всё Воля Аллаха, как говорили в Ташкенте даже и в моё время, после войны.

Обрезок трубы прилетает в голову второму. В последний момент чуть-чуть изменяю траекторию удара, чтобы попасть в лоб: всё-таки самая толстая кость. С ног сбить — собью, нокаутировать — нокаутирую. Надолго. Сотрясение тоже гарантировано.

По крайней мере есть высокий шанс, что не проломлю череп.

— Минус два, — сообщаю последнему джентльмену из тройки. — Два. Один. Ноль.

Надо отдать ему должное, он без разговоров бросается на меня при счёте "один". В его глазах — бездонная и тягучая и тоска, прямо море эмоций.

Пока он делает свои шаги, числом полтора, перебрасываю трубу из правой руки в левую. Его глаза почему-то рефлекторно следуют за импровизированной дубинкой.

Дурак, что ли? Самый зелёный новичок со вторым юношеским разрядом знает: в бою смотреть надо исключительно в глаза. Либо, как вариант, так называемым рассеянным взглядом фиксировать весь организм противника. От кончиков боксёрок до причёски либо лысины. Не знаю, как это объяснить, но очень хорошо умею делать.

Провожающий взглядом кусок железа китаец ловит подбородком слева снизу мой крюк правой, что-то среднее между апперкотом и боковым.

Минус три.

В образовавшейся паузе выкраиваю промежуток около трёх секунд, чтобы набрать Садатоши.

Где-то на заднем фоне маячит мысль: если старшего инспектора сейчас нет на месте либо он не ответит, даже неясно, что делать после этого.

Вернее сказать, что делать потом, судьба уже решила за меня. Но последствия станут вообще непредсказуемыми.

Я уже научился пользоваться местными гаджетами. Номера абонентов, например, можно набирать не цифрами, а вызывать из памяти, в том числе ускоренно (из отдельного важного списка).

Вызвать Хидэоми я не успеваю. Вместо этого приходится отвечать на входящий от Ваки.

***

— Это пи***ц. — Красноволосая, добросовестно не отрывая глаз от экрана, за считаные мгновения превратилась в серую цветом лица.

Такое впечатление, даже волосы её стали не такими красными.

— Не волнуйся. Самое главное сейчас — не психуй сама! — Рейко мягко обняла школьницу сзади. — Это самое большое, что ты можешь для него сделать сейчас. Для них, — поправилась она.

Разрешение было так себе, видно было не очень хорошо; но с большой степенью вероятности опозновались и Нозоми Асада (её знала и Коюмэ), и Ю, сестра Масы.

— Хорошо хоть Рисако там нигде не видно, — проворчала пиар менеджер, снимая эту фразу с языка модели. — Тогда был бы точно… ужас.

На стрим абсолютно случайно наткнулась Вака, когда листала онлайн трансляции, шарясь по одному профессиональному форуму.

Съёмка велась с большой дистанции, с дрона: коллеги-журналисты уже потеряли один аппарат, когда подвели его поближе, чтобы разбирать детали. Непосредственно в центре зоны событий, похоже, работал подавитель электроники.

Для проверки Коюмэ, подумав, набрала блондина.

"Абонент недоступен", — сообщил им поставленный на громкую связь смартфон.

Цубаса на каком-то этапе вынырнула из омута эмоций и схватилась за собственный гаджет. Даже её достаточно специфических познаний о жизни в погонах не хватило, чтобы однозначно определить: что там, чёрт возьми, происходит?

Когда висящий в отдалении дрон журналистов активировал микрофон, они несколько раз услышали нестройный выкрик толпы:

— БАНЗА-АЙ!.. — АНЗА-А…!

— Да какого чёрта, — ругнулась красноволосая в собственный адрес.

Стрельнувшая в её сторону глазами Вака увидела на экране, что девочка набирает Садатоши.

Коюмэ, недолго думая, тоже решила прислушаться к собственной парадоксальной интуиции и повторно вызвала Масу.

— Зачем под руку его теребишь? — голос Рейко звучал несколько напряжённо. — А если он невовремя на твой звонок дернется? Отвлечётся не в тот момент?

— Жопой чую, что так правильно. Не мешай, — отмахнулась бывшая спортсменка.

— Промолчу на тему, нужно ли слушать жопу, которая состоит на учёте у психиатра, — проворчала модель.

Но на неё никто не обратил внимания.

Именно в этот момент кто-то, издали ну очень похожий на одного светловолосого, голубоглазого, европейского и шестнадцатилетнего пацана (и даже перемещается абсолютно также, той же походкой!), запинал троих оппонентов.

— Как раз в тютельку, — по-олимпийски спокойно констатировала Вака.

Изображение на экране потащило из кармана смартфон и ответило с гаджетом у уха.