Сказ о Степане-Стрелке (СИ) - Эрленеков Сергей Сергеевич Страница 25

Ритмичный скрип дерева сначала показался обычной слуховой галлюцинацией. Но, постепенно он становился все ближе и ближе, пока в тумане не появился гротескный силуэт. Новиков достал пистолет и приготовился к бою, боясь криками тревоги, раньше времени всполошить неизвестного визитера. Когда он уже готовился открыть стрельбу, раздался голос, казалось бы, давно потерянного человека:

— Опусти шпалер, капитан, а то пальнешь еще ненароком, людей перепугаешь, — и из тумана показалась знакомая громоздкая фигура, стоящего в лодке человека закутанного в немецкий трофейный дождевик, который ритмично толкал к берегу самодельную плоскодонную лодку.

— Степан! Ты штоль! — капитан принял классическую позу «не ждали»

— А ты кого ожидал, — раздался голос со знакомым сарказмом, — водяного, так я не встречал.

— Точно, Степан! Чертяка здоровая! — Полез обниматься с парнем повеселевший капитан, — а тебя уже похоронили, такой бой был.

— Не дождетесь, рано еще меня хоронить. Да и боя не было. Там две части стояли, и друг друга не видели, так я пострелял с одной стороны, хорошо так пострелял, вот они между собой с перепугу-то и схватились. Я только прятаться успевал, потом вон в схроне полмесяца отлеживался с контузией.

А тот сильно изменился, стал еще массивнее, черты лица заострились и стали более жесткими и хищными. Через эти глаза на капитана смотрел дикий зверь, от которого шло мощное давление жестокой силы. Что же такое произошло с парнем, что он превратился вот в это страшное существо. Мгновение, и перед капитаном прежний Степан, ироничный и пофигистичный.

— Пойдем расскажешь все подробно, а то мы тут без новостей совсем закисли.

— То, что закисли я вижу, как вы так жить можете. Это же убийство для народа!

— А то я не знаю, ты мне может что лучше предложить можешь, так предлагай!

— Да ты не кипятись, капитан, а лучше поплыли со мной, я тут одно место нашел, ты должен это увидеть. — И Степан полез обратно в лодку, махнув приглашающе рукой.

Когда Новиков плыл с неожиданно объявившимся здоровяком, то такого точно не ожидал. Все что угодно, новый остров, брошенную деревню, или еще что-то подобное. Но он точно не ожидал такого. Тем временем Степан разливался соловьем:

— Тут все немецкое, и оружие, и одежда, и боеприпасы. Скорее всего, для диверсантов этот бункер строили. А пограничники всех Бранденбургов еще около Буга в штыки взяли, я в газете читал. А убежище осталось. Теперь, главное, тут обосноваться и никакие диверсанты нас отсюда не выкурят. Как тебе местечко, капитан!

— Степан! Дорогой ты мой человек! Ты даже не представляешь, что ты нашел, не представляешь…

Всю следующую неделю партизаны рубили плоты и переправлялись на новое место жительства. По сравнению с их предыдущим местом проживания это был дворец. Да даже для многих, особенно деревенских, по сравнению с их домом это тоже был дворец. А склады с имуществом, оружием и продовольствием. Смущала только вяленая конина, не вписывалась она в немецкий склад. Но никто, особенно, на это внимания не обратил. Особенно когда медики обнаружили на одном из складов сульфаниламид и упаковки с аспирином. В течение недели пока все устраивались, у народа была эйфория. Раненые и больные выздоравливали, народ отъедался, отмывался, в Тайном Городе третьего уровня были даже бани. Ну, как бани, скорее финские сауны. Но народ и этому был рад. Настроение поднялось, и тут наступила другая крайность. В партизанский город пришла весна. В смысле, молодые, здоровые мужики, обратили внимание, что среди них есть женщины. Хорошо, что ограничились мордобоем, а не дошли до дуэлей. Постепенно, старанием командиров, свальный блуд был предотвращен. До всех мужиков довели простую истину, хочешь жить с бабой — женись. Не хочешь жениться, справляйся сам. Причем, по закону, роспись у командира отряда считается вполне законной, он как капитан на корабле имеет на это право. А учитывая, что большинство было женаты, или замужем, то весна как-то само собой затихла. А начальство, внезапно, обнаружило, что склады продовольствия не бездонны.

Для рекогносцировки решили послать разведку. Но когда два отряда разведчиков не вернулись, то всех охватило беспокойство. Признак был нехороший. Новиков очень не хотел отправлять Степана снова, но тот сам настоял:

— Командир, там, где я пройду, никто не пройдет, — больше часа уговаривал капитана попаданец.

— Ты на себя посмотри, какой из тебя разведчик, тебя же за километр видно, как водонапорную башню.

— Ну до сих пор же не поймали, — Степану действительно надо было на «материк», прокачка стояла, а за сидение на заднице достижения и награды не выдавались. А у него дома, небось, все уже растащили и хозяйство разорили.

— Да хрен с тобой, иди, только я тебя прошу, будь осторожен.

Естественно на разведку Степан пошел ночью. Воина, прячущегося в тени, не только человек, не каждая собака почувствует, разве что только кошка. Разведка нашлась почти сразу, как только парень выбрался на берег. Сразу видно, что парни дрались до последнего и живыми не дались. Их обезображенные трупы, всех до единого висели вдоль кромки болота, подвешенные за ноги. Пропавших без вести не было. И это еще раз доказало, что простой человек, каким бы подготовленным он не был, профессионалам из немецкой контрразведки абсолютно не противник. Эти спецы, не заходя в болото, могли вычислить примерный район сосредоточения группы. Целая пехотная дивизия с собаками и пеленгаторами патрулировала район лесов вдоль пинских болот. И если бы не Степан, то весь партизанский отряд, не выдержав голода и холода, уже давно давал бы последний и решительный бой с превосходящими силами противника. Но и парни из вермахта расслабились, ребята совсем страх потеряли, спокойно разгуливая по их лесу, вдоль ихнего болота. А за наглость надо наказывать, так думал Степан, втыкая в ухо очередного фашиста, проверенный немецкий кинжал, аллес фюр дойчланд, сука, все для вас.

Когда Лесной Ужас вернулся, а об этом явно говорили голые, подвешенные за ноги, и выпотрошенные, немецкие бравые зольдаты. То по своим базам разбежались даже самые смелые. Лучшие спецы Абвера и Гестапо не могли загнать в лес своих подчиненных, даже под страхом расстрела. Этим и решил воспользоваться Степан, планируя налет на один из удачно расположенных фронтовых складов продовольствия. Около восьмидесяти километров две сотни парней преодолели по лесным дорогам за трое суток, очень уж соскучились по боевой работе. Молодые здоровые тела просили движения. Что просили то и получили. Пешие рейды очень охлаждают горячие головы. Хотя Степан и контролировал ближние подходы, совсем без боев обойтись не получилось. Очень уж бойцам хотелось расквитаться за свое заточение в гнилом болоте, за плен, за то, что на своей территории они стали чужими. Да и просто подраться хотели. Это у них до первых потерь, но и совсем охлаждать мужиков не хотелось. Специально для них Степан разведал стоянку усиленного пехотного батальона со средствами обеспечения.

Как егерь на охоте развел отделения по номерам. Согласовали условные сигналы, и ровно в полночь лучшие разведчики бесшумными тенями сняли часовых и обезвредили вскрытые попаданцем секреты. Сигналом послужил бросок гранаты в центр лагеря. А дальше пять минут жесткого перекрестного огня. В этот раз проводить контроль Степан отправил самих партизан, чтобы выбить у них советское чистоплюйство. Хотя вот такое уничтожение почти четырехсот человек вызвало у партизан довольно тяжелое впечатление, не привыкли они воевать вот так, на тотальное уничтожение. Ничего еще научатся, сами немцы и научат. Враг вообще, очень хороший учитель. Набрали немного трофеев. В основном часы, продукты, восполнили запасы потраченных продуктов. Степан в темноте нагреб почти полный инвентарь трофеев. Ничего, по дороге скинет в один из схронов. Дальше двигались без остановок, жажда крови в бойцах отряда поутихла, командиры начислили себе условные очки заслуг и популярности у других членов отряда. Трофеи, пусть и небольшие, тоже грели душу. А что еще солдату нужно. Только пожить немного подольше, чтобы прихватить с собой в страну вечной охоты побольше врагов.