Поганое поле. Возвращение (СИ) - Цзи Александр Страница 28

Встречающие не могли похвастать татухами и длинными волосами. В-токов, характерных для волшбы, я не чуял. Не Отщепенцы.

— Где они? — нетерпеливо спросил один из россов, брезгливо отведав хлеб с солью.

Местные расступились, открыв проход к сараю из рифленой жести и старого шифера. Это был даже не сарай, а наспех сколоченный амбар, способный защитить содержимое от дождей, но не холода. Благо, в этих местах климат тропический.

Когда открыли сарай-амбар, я увидел в нем с десяток байков, если не больше. Старых, бензиновых, прямиком из эпохи буржуев. Среди байков затесался один квадроцикл. Все эти музейные экспонаты пребывали в хорошем состоянии.

Россы, как дети, забежали в сарай и принялись любовно поглаживать байки. В сарае было жарко и душно, сквозь щели просачивались желтые лучи, в которых летали пылинки.

— Как же я люблю этот раритет! — протянула лысая Лиин на тру-ру. — Этот рев двигателя, эту вонь! Этот риск свернуть себе шею!

Я покосился на нее. Все-таки россы извращенцы.

Симботы вынесли пластиковые на вид ящики из вагона и вручили аборигенам. Те слезно поблагодарили россов.

Белесый, которого звали Эмиль (или Емеля, как я прозвал его про себя), бдительно следил, как ящики погрузили на широкий плот, чтобы затем транспортировать на заселенный остров. Убедившись, что все идет как надо, Емеля вернулся к господам.

— Нынче ночи темные, месяц совсем еще молодой… Нечисть бесчинствует, на зоне даже днем опасно…

Габриэль пренебрежительно процедил:

— Ты считаешь, Эмиль, что нам нужно освещение? Я прямо сейчас вижу, как выглядит твое сердце с печенкой!

Емеля поежился, а улыбка стала жалкой.

— Однако ж… Мой долг предупредить… как бы оно не вышло, худое-то…

Но Спикер Секции Буфер отмахнулся от него, как от назойливого комара. Кое-кто из туристов-россов, включая Моник и Лиин, уже завели байки и рассекали поблизости.

Габриэль обратился ко мне:

— За этим забором зона — так мы называем территорию древнего завода и огромной промышленной свалки, которую сподобились соорудить наши несознательные предки. Когда возникло ПоПо, в зоне завелась Погань. Местные ухитрились истребить бо́льшую часть Уродов, но с Лего не справились, и просто построили вокруг стену. По каким-то причинам Лего и сами не желают покидать пределы зоны. Думаю, стена им не помеха… Как бы то ни было, мы иногда приезжаем для экстрима: ночью охотимся на Лего. Озерные люди готовят нам встречу, а мы даем им кое-какие подарки.

“Подачки”, — мысленно поправил его я.

Габриэль прищурил желтые глаза:

— Пойдешь с нами?

— На охоту за Лего? — удивился я.

— Да! — оживленно сказал росс. — На этих древних раритетных байках, с древними же автоматами и факелами! Рев мотора, грохот пушек, чад факелов — это так… так дико и прекрасно! Иногда мне хочется пожить в те далекие времена и испытать подлинный вкус опасности!

— Договорной войны с Отщепенцами вам, получается, мало? — осведомился я.

— Не мало, — хмыкнул Габриэль. — Просто одно и то же приедается. Война войной, а охота охотой. Ну, так как? Ты с нами?

Узна́ю побольше о Лего, подумал я. Заодно проверю свои боевые навыки. Подействует ли моя волшба на Лего?

Я кивнул:

— С вами.

Вмешалась Кира:

— Я тоже!

— Как угодно, — равнодушно сказал Габриэль. — Но байк у вас будет один на двоих. Лишних нет. Хотя… берите квадроцикл — на нем все равно никто не любит ездить — не такой драйв.

— Зачем тебе это? — прошептал я ей на ухо, когда росс отошел.

— Я любопытная, — сообщила Кира. — Мне интересно, как происходит охота… и что такое эти Лего.

Помолчав, добавила:

— Когда-нибудь в будущем я напишу летопись… Она будет называться “Хроники Поганого поля”. И там будет только правда — то, что я пережила сама. И эта книга заменит все те бесполезные тома, в которых много слов и мало смысла.

— Для полноценной книги надо пересечь поле вдоль и поперек, — сказал я.

— А мы чем занимаемся? Я думаю, это знак судьбы, хотя я не особо верю в судьбу. Я встретила тебя, а у тебя, извини, шило в заднице — не можешь сидеть на месте, даже если в этом месте тебя кормят, поят и обхаживают две прелестные служанки… В мужья ты не годишься — слишком много в тебе авантюризма, а вот в попутчики для долгих странствий — вполне себе.

Кира улыбнулась мне так, как никогда до этого не улыбалась — почти соблазнительно. И пошла к сараю с байками. А я остался стоять на месте, хлопая ушами.

Для меня было откровением то, что она, во-первых, “примеряла” на меня роль мужа (хотя чему я удивляюсь? Все свободные женщины делают это по отношению к мужику, который долго болтается поблизости), во-вторых, считает меня авантюристом (я всегда думал о себе как о домашнем мальчике, который вынужден куда-то постоянно ехать, но в глубине души мечтает об оседлой жизни), а в-третьих, отказала мне в праве быть претендентом на ее руку и сердце.

Я даже не знал, радоваться мне, печалиться или забить.

Наверное, все-таки следовало забить.

***

В ожидании вечера и начала охоты, о правилах которой никто не потрудился поставить нас с Кирой в известность, мы слонялись по округе. Посетили островной городок — он производил, с одной стороны, впечатление чего-то жутко экзотического, а с другой — внушал уныние бедностью и примитивностью.

Ветхие домишки, склепанные из досок, фанеры, жести — не дома, а хибары. Грязные тесные улочки. Чад, поднимающийся от очагов, где готовили пищу, и кузен. Никакого электричества — только жировые свечи и факелы, только хардкор. Бедно одетые люди при виде нас и россов чуть ли не падали ниц, как перед богами. Наверное, россы и были для них богами, снисходившими время от времени с дарами.

Дары россов, как я понял, — это лекарства, небьющаяся посуда, ткани и совсем простенькие приборы вроде параболических печей. И даже такие примитивные приблуды встречались у Озерных людей очень редко. Россы их не баловали.

Откуда брался бензин, я так и не выяснил. Вряд ли он сохранился со времен Эры Тельца. Или “эпохи буржуев”, как я называл это время про себя. Очевидно, его привозили россы. Байками в отсутствие “богов” местные не пользовались, а только следили, чтобы они находились в целости и сохранности.

Поначалу меня удивило, что Озерные люди ютятся на островках, хотя вокруг места хоть отбавляй. Потом сообразил, что местность вокруг озера переполнена Поганью, которая может напасть даже днем — из-за обилия укромных темных местечек. Острова — самая безопасная территория. Не исключено, что если бы не россы-туристы, бедолаги давно бы откочевали из этих мест рядом с “зоной”. Возможность попрошайничать держит их на месте.

Или привычка. Ведь часто бывает, что жить в ужасных условиях людей заставляет простая привычка, и ничего более. Спросишь такого застрявшего в рутине человека, почему он остается и страдает, — так он найдет с десяток причин. Мозг вообще большой выдумщик — у него обширный опыт оправдания глупых поступков.

Посреди островного городка высился храм какого-то языческого божка. Храм был деревянный, восьмиугольный, с крышей наподобие двух рогов. Монотеизм в Поганом поле не в почете. Чем разрозненнее и беднее народ, тем больше он склонен к различным суевериям и поклонению местечковым божкам. Или же в этом виновата волшба.

Ели мы с Кирой в купе — то есть хате, — тогда как россы были приглашены на званый ужин к аборигенам, которые, судя по всему, выскребли из сусеков последнее, чтобы уважить дорогих гостей. Нас с Кирой никто не звал, а мы и не горели желанием. Я успел вздремнуть на своей койке — в последнее время заметил за собой счастливую способность засыпать быстро почти где угодно.

С наступлением сумерек площадка возле ворот в заборе осветилась десятком факелов. Мы вышли из вагона — поезд продолжал неподвижно висеть над шестиугольной дорогой. Я подумал, что антигравитационные двигатели (или что там еще у этого поезда?) либо очень экономичные, либо у них есть бесконечные батареи, как у Решетникова. Вообще, я не верил в perpetuum mobile — вечный двигатель. Батарея Решетникова когда-нибудь иссякнет — возможно, раньше заявленных ста лет. Но наш поезд однозначно собирался висеть в пространстве двое суток, а потом еще двигаться назад.