Сопряжение. Чернильный маг 5 - Эдуард Павлович Поляков Страница 4

Нас уже ждали. Кряжистый мужчина с окладистыми бакенбардами и уже немолодая но всё ещё цветущая женщина, в чьём профиле я без ошибки узнал знакомые черты Виктории. Определённо это было её мама — Княжна Любовь Лазаревна Баранкович. А вот широкого как шкаф офицера, ровесника Луки Драгановича я определённо видел впервые.

— Знакомьтесь, — усаживаясь рядом с супругой произнёс князь. — Мой давний друг и соратник со времён пристенского восстания, а также крёстный отец моей дочери — граф Никола Войнович!

Мужчина с шикарными бакенбардами улыбнулся и протянул мне широкую мозолистое руку.

— Магнус Дмитриевич.

— Никола… — запнулся я, поняв, что не знаю его отчества.

В ответ мужчина лишь рассмеялся.

— У сербов нет отчества.

— Ну как же? — растерялся я. — Вот Лука Драганович. Князь и самый, что ни на есть, настоящий серб!

— Наследуемые княжеский титул был дарован моему роду совсем недавно. После Приштинского восстания. А у нас, сербов, действительно не заведено обращаться по отчеству.

— Даже сама княгини Елизавета Романова обращается к вам по имени-отчеству. К тому же вы являетесь официальным послом Черноруси в Российской империи. А, это значит, — начал догадываться я. — Вы сами проявили инициативу и добавили к своему имени отчество для того, чтобы на официальных встречах и переговорах обращение к вам не звучало панибратски и пренебрежительно!

— Смышленый! — улыбнулась княгиня. — Теперь я понимаю, что Виктория в тебе нашла.

— МАМА!!!

Заливаясь пунцовым цветом, воскликнула Вика. Что вызвало лишь улыбки на лицах родителителей.

— Магнус, — насела на меня Любовь Лазаревна. — Расскажите, так что именно произошло на чемпионате молодых дарований? Знаете, вокруг вашей фигуры ходят столько пересудов…

Я мысленно закатил глаза и внутренне усмехнулся. Из-под завесы маститой высокородной леди сейчас проскакивает образ совсем юной девчонки, что обожает любовные романы и под подушкой хранит личный дневник.

— Многого сказать не могу, сами понимаете — государственная тайна. Скажу только, что произошло предательство моего дубликата.

— Всё из-за любви? — улыбнулась она.

— И наивной глупости, — подтвердил я её догадку. — И это инфантильная влюблённость вкупе с политической диверсей едва не привела к открытию портала в Инферно прямо в центре Москвы.

— Довольно, Любовь, — неожиданно осек супругу Лука Драганович. — Не нужно ставить Магнуса в неудобное положение и пытаться выведать государственные секреты.

К разговору подключился свояк и побратим князя.

— До вашей инаугурации, Магнус Дмитриевич, ещё неделя с лишним. Чем планируете заняться? — закурив трубку, поинтересовался Никола Войнович.

— Для начала разобраться в какой осиный улей забросил меня долг перед отечеством, — пожал плечами я. — Надо наведаться в посольство. Узнать ситуацию на месте, а дальше будем посмотреть.

— Проверить агентурную сеть? — вкрадчиво и с пониманием улыбнулся крестный моей избранницы.

Даже для меня, не сведущего во всех этих политических интригах и кулуарных разговорах, не было секретом, что посольство не только налаживает дипломатические связи, но и работает на разведку. Что наше тут, в Черноруссии, что любое другое в границах нашей империи. Секрет полишинеля.

— Скорее налаживать собственную, — пожал плечами я. — Ведь вы вместе с Лукой Драгановичем стояли у истоков Приштинского восстания, и прекрасно понимаете, что разведданных бывает либо очень мало, либо мало, но больше просто не потянуть.

Мой ответ вызвал оживленный смех у князя.

— Да вы, я смотрю, не только стратег, но и философ! — впервые с момента нашего знакомства отец Виктории одобрительно хлопнул меня по плечу. — Может быть сливовицы? Не вит, конечно, но тоже очень не дурственно!

— Извините, князь, но откажусь. Фубля не переносит запах алкоголя.

— Фубля? Это которая… — напрягся Лука Драганович, явно подумав о других моих невестах.

— Это мой питомец. Мантикора.

— Она с вами? — вдруг оживилась мама Виктории. — Но где?

Через секунду я раскрыл сумку из которой показалось любопытная мордочка мантикоры. Ну как мордочка, фиолетовая будка с тремя парами глаз и пастью полной зубов. И если животные вызвало у княгини умиление, то её супруг невольно потянулся к эфесу палаша.

— Спокойнее, князь, — произнес я, останавливая хозяина дома. — Фубля не конфликтна и даже разумна.

— А её можно погладить? — с детским азартом в глазах произнесла княгиня.

— Если угостите острым перцем то, думаю, да.

— А что за странный цвет глаз? И почему их шесть? — не унималась княжна.

— Когда-то давно, когда мы ещё учились в академии, Фубля сожрала октарин — магический камень, который называют восьмым цветом магии. На тот момент он был единственным. И теперь ее глаза проявляют невидимое, — произнёс я и поднял голову. — Скажите, князь, кроме присутствующих кто ещё был приглашен на эту встречу?

— А с чего такой вопрос? — поднял бровь Лука Драганович.

— За вашей спиной стоит человек и он скрыт куполом невидимости. И я даже не знаю, что думать.

Все одновременно развернулись. Впрочем, таинственный лазутчик меня прекрасно услышал и, поняв, что его раскрыли, бросился на князя. Лука Драганович увидел витиеватый нож и исключительно на рефлексах и опыте попытался встретить его палашом. Но нож рассек его саблю почти без сопротивления.

Кстати о ноже. Я его узнал. Почти невесомое, но смертоносное оружие производства моих гоблинов, которое отобрал Александр, и которое ко мне так и не вернулось, сейчас нависло над безоружным князем. И я понял, что если не вмешаюсь, то просить руки Виктория придётся не у боевого воеводы, а у его безутешной вдовы. Но чтобы помешать убийце, мне требовалось время.

— Фубля!!! — на эмоциях прокричал я, хотя в этом не было никакой нужды.

Наша ментальная связь позволяла общаться без костыля в виде слов. Да, мыслеобразы позволяли отдавать лишь простые команды, но иного сейчас и не требовалось.

Фубля встала на задние лапы и раскрыв крылья зарычала. Простая психологическая атака заставила нападавшего переключиться. Но, к его чести, убийца и не подумал отступать. Вместо этого он по-воровски перекинул нож из ладони в ладонь и пнув князя в лицо, попер уже на мантикору.

— Назад, — прокричал я, продублировав слова ментальным приказом.

Этих пары секунд оказалось вполне достаточно, чтобы разбить ампулу с чернилами и подхватить их. Вязкая тушь превратилась в летучую мышь и устремилась в лицо убийцы. Тот в очередной раз удивил и разрубил ее прямо в воздухе. А в следующую секунду на его вооруженной руке сомкнулась пасть мантикоры. Но вместо того чтобы вскрикнуть от боли, наемник ловко перекинул нож в свободную ладонь и пырнул моим клинком мою же мантикору!

Великолепный клинок гремленской работы легко кромсал и сталь и бетон. Представив какие раны он нанесет Фубле, мне стало страшно. Действуя наверняка, я нарисовал над пустым фреймом руну оцепенения, но она не прошла. Несмотря на то что я уже давно шагнул за сотню, скрывший лицо противник был явно сильнее. А значит, нужно было действовать наверняка и перестать обращать внимание на последствия.

Подхватив властью над чернилами кровь убийцы, я собрал ее в шар. Не щадя эфира, я превращал жалкие миллилитры крови врага в руны, что сложившись над головой убийцы гарантировано не только обездвижить его, но и полностью опустошить ядро. Несмотря на то что враг пришёл за нашими головами, убивать такого ценного пленника я не собирался.

Его второй удар в мягкое подбрюшье мантикоры слился с свистом ее хвоста. Жало Фубли ударило в броню и определённо противник нанес бы и третий и даже четвёртый удар, но я оказался быстрее.

Оцепенение сработало словно электрошок. Раскрывшегося в боевом танце убийцу вытянуло в струну. Рухнув прямо на стеклянный столик с угощениями, несостоявшийся убийца разбил его. С ним было покончено. Завязанные на его собственную кровь руны продержатся пока у убийцы есть манна. И если их не снять, его магическое ядро пойдёт в разнос. А дальше два варианта: либо быстрая и мучительная смерть либо абсолютная магическое инвалидность.

— Ты как, милая? — произнёс я переворачивая раненую подругу.

Увидев фиолетовое подбрюшье, я вторая скрипел зубами. Созданный из тысяч лезвий клинок превратил внутренности в фарш. Не уверен, что кто-то справится с такими ранами. Разве что Мара. Но богиня смерти далеко, значит придётся второй раз наплевать на запреты и вновь прикоснуться к магии крови.

— Сейчас, Фубля. Подожди, — успокаивающе произнес я и схватил с пола нож для масла.

Серебряный и абсолютно тупой, но из-за того, что на гремленском ноже была кровь Фубли его использовать было нельзя. Пытаясь не думать о грядущей боли я со всего размаха загнал нож в собственное бедро. Почему не бедро убийцы? Фубля — соткана из моих