Скотина - Степан Городничий Страница 5

детской забавой. Парень в самом расцвете сил, почти красавчик, богатый и знатный. Так совпало, что его тоже зовут Борис. Я помещу твое сознание в его тело. Ты поедешь в академию, проучишься два курса и получишь диплом. Раз, два и дело в шапке. Забыл главное, с тобой будут учиться такие красотки, каких в жизни ты видел только по вашему ящику, показывающему цветные картинки. Щепотка интеллекта и жизненного опыта, которым ты не обделен, и они будут драться за место у твоей постели.

Интересно зачем мне красотки у постели, на коврике. Оговорки в речи намеренно или нет? Очень хотелось послать, прямо с языка срывалось, которого нет, — Что с моим телом, оно мертво?

— Здравый вопрос, Боря. У молодого человека было весьма счастливое детство, чересчур жизнерадостное и веселое. Вырос он совсем не приспособленный отвечать за свои слова и держать удар. Представь семью, где ребенка облизывают с головы до ног, вокруг него ходит огромное количество слуг, всем обеспечивают и стараются угадывать любые желания. И вот, получили никчемное существо, абсолютно уверенное, что весь мир вращается вокруг него. Пресмыкается перед сильными, унижает слабых, обычный начинающий садист и мелкий пакостник. Пусть у него будет небольшой академический отпуск, пару лет он проведет в твоем теле, лишенном магии, и не совсем здоровом. В любом случае, ему это будет полезный опыт.

— Магия? — От этого слова сразу заныли зубы, которых нет, — Я не верю в эзотерику и всякую муть.

— Совсем не важно, во что ты веришь, Боря. Если тебе будет от этого легче — можешь называть это продвинутой технологии на принципах, не известных вашему миру. Молодой человек начинающий посредственный маг, безмятежно учился в родовой школе, но некие силы выбрали его, прислали вызов в столичную академию. Тебе предстоит освоить то, что ты отрицаешь, причем сделать это придется хорошо. Лови плюшку, через два года, когда я поменяю вас обратно, ты сможешь сам исцелить свое никчемное тело. И вообще так разгуляешься при желании.

— Современник, оправданы ли такие сложности?

— Военная магическая академия достаточно специфическое место. До выпуска дотягивают не больше трех из десяти студентов. И не все просто отсеиваются, случаются дуэли, несчастные случаи, самоубийства. В столичных институтах учатся дети множества знатных и сильных кланов. Сломать новичка из древнего, но небогатого провинциального рода будет делом принципа. Сначала тебя будут бить сильно и больно, потом очень сильно и очень больно. А потом сделают из тебя половую тряпку, и ты сам вздернешься на собственных трусах. Или вскроешь вены осколками бутылки, которую тебе запихнут в задницу. Ну как, заинтересовал, Боря, время выходит? Мы договорились?

С языка, которого нет, чуть не сорвалось «Да», — В твоих словах нестыковки. Ты говорил, мое тело лишено магии. Как я смогу себя исцелить, когда вернусь?

Голос продолжил с едва заметным нетерпением, — Приятно общаться с цепким человеком, Боря, жаль времени не осталось. Тебе пора мысленно сказать — «Да», или мне придется перейти к беседе со следующим кандидатом.

За мгновение прокрутил в мыслях весь разговор. Эх, есть за что зацепиться, чтобы на чистую воду, но не стоит это делать, когда яйца в тисочках. Только глупая собака лает на руку, сжимающую поводок.

— Да, Современник, поехали, — мысленно проговорил я.

Финальные слова прозвучали с заметной спешкой, — Последнее наставление, Боря, по счету, но не по значимости. Магия достаточно распространена в нашем мире, маги весьма уважаемы и очень опасны. Обмены и подселение в чужое тело не уникальны. Это случается не часто, запрещено под страхом смерти, но явление изучено вдоль и поперек. Если тебя раскроют, Боря, я убью тебя раньше, чем к тебе приблизится имперский инквизор. Больше думай, Боря, амнезия точно не прокатит.

Голос исчез. Перед внутренним взором закрутилась пара открытых ладоней, белая спираль, превратившаяся в змею, кусающую себя за хвост. Блестящая чешуя полилась в жадную пасть, кольцо начало сжиматься, превращаясь в ослепительную точку. Расплывающимся сознанием спрятал поглубже последние ядовитые мысли, — «Нет у тебя другого кандидата, да и согласие тебе мое с самого начала даром не нужно».

И еще, Современник, я никогда не играл по чужим правилам.

Явление 2

Что ты несешь в душе боль или страх? — Волю Вечного ученика!

(Палма. Загородное поместье рода Скотининых.

Финал свадьбы младшего сына барона. В полутемном зале остатки перепившихся гостей, слуги деловито убирают тазы с объедками. Оживление только у стола жениха с невестой)

Возвращаться чувства не торопились. Сначала появился слух, просто включился, как телевизор от щелчка пульта. Уши разорвал отчаянный женский визг:

— Измена. Отравлен, наследник отравлен. Руби всех.

Незнакомый голос, но визгливый и противный. Накрыло хлопками, грохотом перевернутой мебели, звоном железа и пронзительными криками. Над головой затопали и заголосили.

Тело, я его чувствую, оно есть, но лучше бы не было. Сил нет не только пошевелить конечностями, не могу даже приподнять веки, будто залитые тяжелым металлом. Лежу на твердом, холодном, смертельная слабость и адская резь в животе. Ага, еще нормально дышать не могу, рот забит неведомой дрянью. Попытался языком вытолкнуть мягкое и липкое, но сразу захлебнулся тошнотворной массой. Значит вот он, новый мир, не обманул Современник.

Почувствовал сильные пальцы, ощупывающие лицо, удар по челюсти, толчок в грудь, вроде коленом уперлись, и изо рта вырвали посторонний предмет.

— Гляди, Степан, он две гусиные ноги разом в рот запихал.

Чудовищное облегчение, воздух ворвался в легкие с хрипом и обжег легкие. Тут же замутило, накрыло вертолетом. Прямо под подбородок ткнулся ком и в воздух вырвался фонтан рвоты. Скорее не фонтан, а гейзер в руку толщиной и высотой не меньше метра. Куски непрожёванного ринулись через нос, вынося все преграды.

— Бля, Степан, эта скотина блюет.

Второй голос был не такой смелый, — Тише, баронесса услышит, вали на бок, пока не захлебнулся.

— А может так оставим, это же какая услуга всему роду!

Вернулись запахи очень некстати. От кислой вони желудок вновь скрутило в узел, исторгая наружу новые порции. Черт, да я же пьян как лошадь Пржевальского. Хотя лошадь вообще не пьет. Да за какие грехи мне все это?

Грубые руки хватали за все выступающие части, дергали, пихали и тащили.

Женщина продолжала визжать, — Лекаря! Все твари кровью умоетесь! Всех, всех запорю. Повешу, а потом запорю. Нет, сначала запорю, потом повешу.

Кажется, меня несут, скорее волокут, затылок чувствует ступеньки, наверх поднимают рывками.

— Да как это вообще можно поднять?

— Прикуси язык, Фома, хозяйка близко.

— Это позор рода Скотининых.

— Если молодой господин слышит