Зет | Начало - Илья Витальевич Косов Страница 58

Осталось совсем немного, и я наконец смогу отправиться в Срединные земли.

* * *

Искорёженный и разбитый на мелкие кусочки разум никак не хотел воспринимать происходящее. Тварь, запертая глубоко под столицей, не могла понять, что происходит. Она не могла вспомнить своего имени, не могла вспомнить ничего из того, что происходило с ней до попадания сюда. А может ничего и не было, и она просто с самого своего появления находилась в этой коробке, окруженной холодными стальными прутьями.

Единственное, что могло понять существо — что-то изменилось и явно не в лучшую сторону. Так ему почему-то казалось. Ранее существо постоянно чувствовало некую теплую энергию, что разливалась по всему его телу. Теперь же каждая его частичка была заполнена смертельно холодной вязкой жидкостью, которая, превращаясь в нечто похожее на пар, исходила наружу, становясь мрачнее темноты помещения, в котором существо было заперто.

Тварь отчаянно не хотела принимать новую себя. Что-то казалось ей неправильным. Ведь раньше было по-другому. Раньше она будто чувствовала, что кто-то постоянно присматривал за ней. Дарил через эту энергию тепло. И ей это нравилось.

Тварь помнила, как она благодарила тех, кто даровал ей эту теплоту, помнила, как она просила у них прощения. Но что-то изменилось. Сама сущность твари извратилась. Теплая и нежная жизнь, что бурлила у неё внутри прямо рядом с сердцем, сменилась на холодную и отвратительную смерть.

И тварь не могла её контролировать. Ведь никто не в силах указывать смерти. Она придет за каждым и заключит в свои холодные объятия.

Тварь огляделась и заметила результат буйства склизкой и липкой энергии, что исходила от её тела. В то время, как земля вокруг была влажной и мягкой, почва под ней покрывалась трещинами и будто кричала, разрываясь и ломаясь от сухости. Стальные прутья потеряли весь свой блеск и стали коричневато-желтыми, ржавчина проникла в самую их глубь. Теперь они раскрошились бы от малейшего прикосновения.

Тварь приподняла голову и заметила два иссохших трупа, которые избегали даже черви и жуки, что ползали то тут, то там. Простым созданиям заметно то, что людям не ведомо. Они точно знали, что к этому приближаться не стоит. В их глазах всё, чего коснулись пары смерти, выглядело как черное пятно, где не было даже искорки жизни.

Она ужаснулась, поняла, что всё это, её рук дело. Она могла бы легко сбежать отсюда, решетка больше не сдерживала её. Но она понимала, что казавшееся её ранее кошмаром место, теперь должно было стать её новым домом. Домом, что скроет сосуд смерти от невинного мира на поверхности.

И тварь не сдвинулась с места. Она лишь закрыла глаза и стала проклинать себя за содеянное.

Глава 29

Семейные проблемы

Дыхание сбивалось, а я не мог привести его в норму. Сегодня утром я проснулся в холодном поту и сперва даже не смог понять, это всё еще сон или реальность.

Пока я спал на мягкой кровати, мужчин и женщин, стриков и детей резали, избивали, пытали во сне прямо на моих глазах. А я лишь стоял не в силах пошевелиться, и только одна мысль была в голове: «ты ничего не можешь с этим поделать».

Возможно всё то, что происходило во сне, сейчас повторяется и наяву. Быть может, прямо в этот момент где-то там под землей они кричат и стонут, молят о спасении. Но о каком спасении может идти речь, если тот, кто призван был защищать их от всего злого сейчас просто отлеживается в своем огромном поместье на гладких простынях.

Да, раньше мне казалось, что я весь такой хороший, а все вокруг плохие. Винил всех, кроме себя. И только теперь уже в другом мире я начал понимать, что был не прав. За всю свою не очень долгую жизнь на Земле я не совершил ни одного доброго дела. Был обузой для родителей, пятном в глазу для одноклассников, разочарованием для всего мира.

Раньше у меня не было даже желания помочь перейти старушке дорогу или принести еду промокшему бездомному котенку. Я считал, что этим всем займется кто-то другой.

Но вот я здесь. Знаю о том, что происходит в холодных камерах под землей, прямо под моей кроватью. И кроме меня есть лишь пара человек, что тоже знают. И сколько из них хотели бы помочь?

Возможно, я звучу сейчас как герой какой-то второсортной манги, может быть совершаю ошибку, может собираюсь поступить цинично и лишь потешить своё самолюбие. Но у меня вдруг возникло желание что-то сделать. Впервые в жизни. Я просто не могу нормально жить, зная, что люди страдают совсем рядом.

Да, это мешает мне жить. Скорее всего я хочу помочь им лишь для того, чтобы почувствовать облегчение. Может, меня совсем не заботят их страдания, и я просто хочу, чтобы совесть перестала меня мучить.

Прокручивая такие мысли в голове, опуская настроение всё ниже и ниже, я зашел в храм. И сразу же встретил там его, возможного виновника моего нынешнего состояния.

— Святые пирожочки, господин герой! Что же вы пришли в такую рань? — теперь его улыбка кажется вовсе не естественной и добродушной, а гнилой и фальшивой. Как быстро однако может меняться мнение о человеке.

— И вам доброе утро. Просто сон как-то не пошел. А знаете, я… — и что я хотел сказать? Спросить его о подземных коридорах? А что это изменит? Как будто, если я сейчас выкрикну: «Как вы смеете! Заставляете страдать невинных людей! Так нельзя!», он извинится и отпустит всех? Возможно, я просто захотел ему высказать всё, что думаю.

— Знаете, я тут недавно наткнулся на один проход под храмом. Он привел меня глубоко вниз под землю, там еще такая огромная сеть комнат и коридоров. А еще кажется люди в клетках. Да, точно, избитые люди с вырванными ногтями и сломанными костями. Не объясните? — с каждым словом я становился всё злее, а настроение ухудшалось семимильными шагами.

— Ох, боги! Дьявольские ватрушки, так они всё еще держат там кого-то?! Непростительно! Предоставьте этот вопрос мне, господин герой, я разберусь. — в своем обычной излишне эмоциональной манере ответил первосвященник.

— Может всё-таки скажете, зачем вообще вырыли эти туннели?

— Я и сам многого не знаю, возможно, раньше тут была подземная тюрьма. Храм построился, когда она уже была заброшена и не использовалась. А мы же обнаружили эти помещения относительно недавно. — теперь каждое его слово для меня было будто переполнено