Клан Дятлов 8 (СИ) - Пуничев Павел Михайлович Страница 7

— Как мне восемнадцать стукнуло, так и отключили.

— Зря, маты детям не игрушка.

— Ха, ха. Лучше скажи, что мы теперь делать будем?

Все остальные тоже взволнованно загомонили, соглашаясь с магом.

— Что, что, — я оглядел помещение, в котором мы оказались, — вы этого гада ушастого что ли не слышали?

— В смысле?

— В коромысле, — пробормотал я, заваливаясь на пол, — как, что делать? Вы не слышали, что здесь время не движется? Спать, конечно, будем, ночь на дворе. А я… — я зевнул, чуть не разорвав себе пасть, — три дня не спхр-р-р…

— Чего это он, серьёзно?

— А ты не видишь, что ли? Он уже храпит.

— С другой стороны, я и сам еле на ногах стою, здесь вроде безопасно и покемарить пару часиков не помешает.

— Тогда я чур рядом с Каляном ложусь — он здесь самый волосатый, с ним теплее…

Вождь, слегка раздвинув ветки куста, пристально уставился на стадо рогачей, пасущихся в полусотне шагов от рощицы, в которой затаился он и десяток молодых орков, еще не прошедших посвящение в воины клана. Сегодня им предстоит доказать, что они достойны этого звания. Для этого им придется убить хотя бы одного из взрослых быков, пасущихся невдалеке. Однако, сопровождающий их вождь все никак не отдавал приказа о начале охоты. С самого утра, опытный воин мучался недобрыми предчувствиями. Естественно, он скрывал их: воину, а тем более вождю негоже руководстоваться эфемерными предчувствиями, однако сейчас он никак не мог решиться отдать приказ, не понимая, что с ним такое происходит. Может дело в том, что сегодня испытание должен проходить его младший сын? Нет, все его сыновья с честью прошли это испытание, а Крох, был из них самым сильным, ловким и бесстрашным. И сообразительным, что немаловажно для выживания. Нет, тут что-то другое. Может дело в их противниках? Даже взрослые ветераны редко называли рогачей добычей, ибо это были поистине достойные противники: огромные всеядные быки, раз в десять тяжелее самого массивного орка, держались стадами минимум в пятьдесят голов, они защищали не менее массивных коров и многочисленных телят, хотя и тех нельзя было назвать легкой добычей. Характер у них был взрывоопасным, атаковали они группами и наносили смертельные раны своими страшными рогами, копытами и даже зубами. Клыков как у хищных зверей у них не было, но разорвать и сожрать тушу дохлого зебро-лося они могли в одно мгновение. Сильный противник, однако молодые охотники много раз уже охотились на них в группах с ветеранами и отлично знали тактику боя с этими животными. Нет, тут что-то другое, но ждать времени уже не оставалось, стадо постепенно отходит от места их засады, и вождь уже не единожды ловил на себе недоуменные взгляды его подопечных.

Его сжатая в кулак рука поднялась и резко опустилась. В тот же момент над рощицей разнесся веселый и звонкий перестук пары дятлов. Звук полетел над саванной, не заглушаемый даже топотом и постоянным мычанием пасущегося стада. С другой стороны от пасущегося стада, в сотне метров от него, в воздух взвилась стайка испуганных пичуг, и над саванной пронесся хриплый рык. Высокая сухая трава зашевелилась и над ней поднялся поросший броневыми пластинами горб маркариса — ужаса саванны. Рев усилился и всполошившееся стадо засуетилось, выстраиваясь в защитное построение: телята, жалобно мыча, пробивались в центр круга, со всех сторон их окружали коровы, а десяток огромных быков, угрожающе мотая тяжелыми головами, выстроились в ряд, отгораживая стадо от опасности. А туша маркариса все продолжала подниматься, над травой показались горящие глаза зверя и усеянная страшными клыками пасть. Отчаянно ревущие быки, угрожающе выставив вперед рога, то делали шаг вперед, пытаясь напугать хищника, то делали два шага назад, оттесняя стадо к роще, где затаились молодые охотники. Если бы им нужна была просто добыча для клана, то подошла бы любая из оставшихся без прикрытия коров, толстых и лоснящихся от наеденного за лета жира, но сегодня им нужен был жертвенный бык и пришлось задействовать еще одну группу охотников. Кусты рядом с вождем затряслись: там пяток новобранцев натягивали на себя шкуру тигроида — опаснейшего хищника из южных джунглей, до которых простирались земли этого племени. Еще один из молодых воинов схватил обрубленный рог гиппогрифа и изо всех сил дунул в него, изображая рев повелителя джунглей. Затрещал мелкий кустарник и процессия, изображающая грозного хищника, понеслась в сторону оторопевшего стада. Оставшиеся без прикрытия коровы с телятами тут же бросились прочь, за ними последовала и пара быков, остальные же, нервно подергивая мощными мускулами, начали пятиться назад, стараясь отступать задом, не поворачиваясь спиной к обоим хищникам.

— Этот! — Сын вождя ткнул пальцем в самого крупного быка и тут же метнул в него специально утяжеленный дротик и не оплошал — тот, по идеальной дуге пролетел разделяющие их расстояние и вошел точно в ногу могучему зверю, чуть повыше второго колена. И тут же два хищных зверя бросились в атаку. Не выдержав двойной угрозы, часть быков поспешили вслед за остальным улепетывающим стадом, только их раненый собрат и пара бычар мощного телосложения, призывно взревев, остались на месте, все так же отступая и косясь покрасневшими глазами на приближающихся хищников.

Трое огромных зверюг, против десятка воинов, многие из которых не видели еще свою десятую зиму — это много, но вождю сразу стало понятно, что отделить хотя бы еще одного от резко уменьшившегося стада уже не получится. Его сын тоже это понял.

— Сейчас! — Закричал он, уже не стараясь остаться незамеченным, и выбравшись из зарослей, запустил в раненого зверя еще один дротик. Он воткнулся зверю глубоко в шею. Охотники, несущие на шестах чучела хищников, побросали свою ношу и последовали примеру Кроха. К сожалению, даже используя копьеметалки, не все смогли пробить толстенную шкуру матерого рогача и тот остался стоять на ногах. Его пошатывало, и добить, обстреливая его издалека было бы не так уж и трудно, но для того, чтобы охотники прошли инициацию перехода во взрослую жизнь, животное надо было убить в ближнем бою грудь на грудь, не используя ни луки, ни метательные дротики, ни топоры. Именно поэтому Крох, как и предводитель второй группы охотников уже мчался вперед, стремительно приближаясь к застывшим в нерешительности зверям. Впрочем, исчезновение маркариса и тигроида, и появление на их месте орков, надолго в ступор их не ввело. К мелким охотникам у них никакого пиетета не было, поэтому не прошло и двух секунд, как из глухой обороны они перешли в атаку. Яростно замотав головами и разбрызгивая во все стороны обильно идущую из пасти пену, они бросились каждый на своего противника, с места срываясь в бешеный галоп. Четыре рога: два идущих изо лба и пара огибающая нижние челюсти, мощными бивнями выпирающая вперед, были наклонены к самой земле, готовые насадить на себя мелкую букашку, и зашвырнуть его истекающее кровью тело высоко в воздух. Тело нанизываться на рога не захотело. Отклонившись в сторону и разминувшись с ними буквально на ширину ладони, оно еще успело нанести удар топором, подпоров шкуру на относительно мягком подбрюшье. Но вот один за следовавших за предводителем орков до конца увернуться не успел. Рог пропорол ему ногу, обильно оросившись алой кровью. Орк коротко вскрикнул, отлетев в сторону, и полу оглушённый замер на земле, рефлекторно зажимая рваную рану руками, но спокойно добить его, втоптав подранка копытами в землю, быку не дали. В зашоренный кровавой дымкой мир, ворвалось яркое манящее пятно. Взбешенный разум не мог опознать его, но оно так притягательно покачивалось из стороны в сторону, да к тому же от него так приятно пахло падалью, что бык определил его, как первоочередную цель и бросился вперед.

Крош, подергивающий перед рогачом невыделанным куском шкуры огненного варана, едва успел отскочить в сторону от ринувшегося на него быка, но все равно, даже катясь по земле умудрился полоснуть того по ноге закрепленным на запястье клинком. Острый кусок железа подсек сухожилие и на разворот бык пошел, уже слегка прихрамывая на одну ногу. Остальные охотники тоже не бездействовали и успели нанести тому пусть поверхностные, но кровоточащие раны, а с каждой каплей крови у него будут уходить и силы, и скорость, и сама жизнь.