Андрей Талашко - Хроники Иттирии. Песня Мора Страница 10

Насильник захрипел. Хватаясь ладонью за горло, свободной рукой он замахнулся Тие в лицо. Гладкий, словно лезвие бритвы, железный наконечник сверкнул кровавым блеском. Обрубок стрелы метнулся убийце прямо в лицо. Фирк, так и не нанесший своего удара, успел подставить окровавленную руку. Стрела пробила худую ладонь насквозь. Человек захрипел от боли и тут же отпрянул назад. Не устояв на подкосившихся ногах, он повалился спиной на грязный пол.

Пламя от опрокинутой на кровать свечи стремительно разгоралось. Загнанная в клетку птичка наконец-то вырвалась на волю. Огонь жадно вгрызался в сухое сено. С каждым мгновением все сильнее и ярче… Пламя загоняло грязные испуганные тени по самым темным углам комнаты…

Тия стояла на дрожащих ногах и смотрела, как похожий на крысу человек сражается за свою жизнь. Каждый удар его поганого сердца вместе с кровью, сочащейся из разрезанной глотки, выталкивал из него силы. Хрипящий, заливающий красным фонтаном все вокруг, Фирк полз к входной двери. Запах испражнений, что разлился по комнате, говорил о том, что ему больше нечего терять. Он боялся. Боялся встречи с тем, что его ждет после смерти. Пекло. Вот, что ждет таких тварей. Вечные муки в другом мире. В мире, куда попадают те, от кого отвернулись даже предки.

Окровавленный человек подполз к тяжелой входной двери и с большим трудом поднялся на колени. Из последних сил Фирк потянулся к замку. Из разрезанного горла убийцы вырвался радостный кашляющий хрип, когда засов поддался под дрожащими пальцами… У него был шанс уйти…

Яркое ненасытное пламя полностью охватило кровать. Оно перекинулось на стену жилища и уже принялось жадно облизывать своими языками сухой потолок. С диким воем неудержимый огонь безжалостно уничтожал мрак, не давая ему больше никакой возможности укрыться…

С криком раненой кошки, Тия набросилась на кровавого человека сзади. Она била и рвала эту грязную тварь острым наконечником отцовской стрелы. В затылок, в шею, по рукам. Человек безуспешно пытался прикрыть голову.

Не способный удержать на спине вес девчонки, Фирк повалился на пол. Он пытался что-то кричать, тут же захлебываясь собственной кровью. Тия ничего не желала слышать. Она без остановки била и громко рыдала. Рыдала от страха, от боли, от радости…

Казалось, сломанная стрела сама направляла ее руку, стремясь, во что бы то ни стало, исправить то, что не доделала ранее. И Тия приняла ее вызов. Должно быть, в тот момент девушка сошла с ума. Она смеялась в голос. Плакала и смеялась. Человек дернулся еще несколько раз, а потом затих навеки.

Тия громко вскрикнула, как будто проснулась от кошмарного сна. Не веря собственным глазам, девушка посмотрела на окровавленный труп, а затем на обломок стрелы в своей руке. Она только что убила человека. Сердце вновь сжалось в тугой комок, готовое разорваться на клочки. Заливаясь слезами, девушка с трудом разжала закоченевшие пальцы и выбросила свое оружие. Страшный озноб побежал по всему телу. Тия медленно присела на пол старой вонючей лачуги.

Лужа крови от изуродованной до неузнаваемости головы Фирка медленно расползалась по комнате.

Зажавшись в угол в бушующей пламенем комнате, девушка тихо молилась своим предкам, чтобы они простили ее за то, что она сделала…

Глава 6. Шип прайрала

— Это что еще за банда? — Шепотом спросил Сонтан, шедший во второй шеренге рядом с Гарном.

— Уроды какие-то, марлока им в душу, — буркнул идущий справа от него молодой фирийский наемник по имени Алим.

Гарн с трудом спрятал улыбку в ответ на выпад своего друга, так как Батя развернулся в седле и зыркнул на них строгим командирским взглядом.

На самом краю расположения выстроился отряд из шестнадцати конных. Емкое определение Сонтана хорошо подходило этим чудакам. Черная, блестящая броня вкупе с бритыми головами придавала отряду сходство скорее с гильдией городских убийц, а не с отрядом наемников на государственной службе. Во главе черного отряда стоял высокий человек в повязке, скрывающей половину лица.

— Приветствую тебя, Хаджар, — крикнул Батя одноглазому капитану.

— Поприветствуй своих девочек, гнида, — прохрипел в ответ наемник.

Зычно отхаркнув, Хаджар плюнул в сторону Бати.

По отряду «Шипов прайрала[6]» тут же пробежал неспокойный шепоток. Гарн слышал, как рядом зашуршали о ножны лезвия. Сам наемник на всякий случай дотронулся до рукояти висящего за спиной Вепря.

— Смотрю, в твоем отряде много новых лиц? — Как ни в чем не бывало, спокойным голосом продолжил Батя. — А что же со старыми стало? Друг друга порезали или по монастырям разошлись?

— Заткнись, Лоран, или, клянусь самим Неведомым, я прирежу тебя прямо на глазах у твоих сопляков, — человек грязно выругался и в очередной раз плюнул на сухую землю.

— В прошлый раз тебе это не очень-то удалось, Хаджар, — Батя многозначительно прикоснулся к левой стороне своего лица.

Наемник ненавидящим взглядом единственного глаза уставился на своего кровного врага. Одноглазый вскинул руку вверх.

— Гиены, убить…

Грязно выругавшись, Гарн потянул рукоять своего двуручного меча.

— Стоять! Никому не двигаться, ублюдки! — Сухой голос прилетел сбоку.

Гарн даже не повернул голову, но боковым зрением видел, как к ним приближается высокий и худой человек в дорогих синих одеждах.

Одноглазый Хаджар медленно опустил руку, и по его отряду тут же прокатилась волна странного шума, напоминающего то ли смех, то ли лай…

— «Фирийские гиены» были оправданы, но я еще могу передумать, — высокий человек пилил холодным одноглазого капитана. — Попридержите свой пыл до того момента, когда мы придем на место.

Хаджар со злобным оскалом многообещающе посмотрел на капитана Лорана. От этого взгляда по спине Гарна пробежал неприятный холодок.

Сонтан, обычно без умолку болтающий всякую ерунду, был крайне задумчив. Уставившись на пляшущее пламя костра, светловолосый воин бездумно вертел в руках хворостину. Даже пущенный в него Алимом огрызок яблока, остался незамеченным.

— Что с тобой, дружище? — Гарн толкнул задумавшегося приятеля в плечо.

— Да так, не нравится мне все это, брат, — тихо отозвался Сонтан, с громким хрустом переломив ветку.

— Ты про «союзничков» наших, что ли?

Алим достал из-за пазухи еще одно яблоко и жестом предложил его Гарну. Не получив одобрения, фириец смачно вгрызся в плод зубами.

— У Бати, смотрю, терки с этим их Хаджаром, — с набитым ртом проговорил он. — Кто он такой вообще, ты знаешь?

— Да вот в том-то и проблема, что знаю, — задумчиво проговорил Сонтан.

Повисла легкая пауза, нарушаемая лишь треском веток в грызущем их костре, да стрекотанием ночных сверчков. Гарн и Алим ждали продолжения. Сонтан отчего-то не спешил делиться своими мыслями.

— Ну? — Первым не выдержал Гарн.

— Что «ну»? — Отозвался светловолосый.

— Ну что ты знаешь-то, марлока тебе в душу? Мы же ждем с Гарном тут, — махнул яблоком Алим.

— Да что тут говорить? Они на всю голову отбитые. — Выпалил Сонтан. — Помните… А нет, не помните, — наемник махнул рукой, — Не было вас еще. Мы лет пять назад нанялись к одному торговцу. Мол, на его людей напали… Так там от тех людей ничего не осталось толком. Мужиков, женщин на куски порезали, изуверы. Батя тогда охоту на этот отряд устроил.

— Твари Неведомого? — Спросил Гарн.

— А, от Бати слышал? — Невесело усмехнулся светловолосый. — Сборище убийц и насильники. Нажираются какой-то дряни, и потом мочат всех подряд. Они, идиоты, себя вообще не берегут. Лезут прямо под меч. Трое наших ушло, но и ублюдков изрядно потрепали. Батя с их капитаном схлестнулся. — Сонтан сделал небольшую паузу. — Тот вообще как демон бился. Кроме Бати с ним никто бы не справился… Хаджар тогда ушел… Правда, без одного глаза.

— Охренеть! — В сердцах выпалил молодой фириец.

— Погоди, — перебил приятеля Гарн. — Так это Хаджар был капитаном «Тварей Неведомого»?

— Вот именно! — вскрикнул Сонтан. — А теперь эти самые «твари», только под другим именем, вместе с нами служат на государственной службе!

— И завтра идут с нами на дело… — Закончил за друга Алим.

«Знаете, что общего между убийцей и портовой шлюхой?». Эта бородатая шутка всегда веселила Гарна. Но она же была правдивая, как Даррионская монашка. Будь то убийца, шлюха или городской разводила, все наемники без исключения мечтают о простой размеренной жизни. Жизни, в которой не надо рисковать и с каждым днем скатываться все ниже и ниже к самому дну. Наемничество, как наркотик, медленно и незаметно стирает грани дозволенного. Искажает и уродует мысли. Жажда наживы и легких денег все глубже и глубже засасывает свою жертву и уже никогда ее не отпустит.