Алина Лис - Школа гейш Страница 11

И прежде чем изумленный мужчина нашелся что ответить, ловко вывернулась из объятий, упала на четвереньки и скрылась в тенях, махнув на прощанье полосатым хвостом.

Акио Такухати покачал головой вслед убегающему тануки и неслышно рассмеялся. Несмотря на глупую роль, которую ему довелось сыграть, ситуация показалась опальному генералу донельзя забавной.

Он слишком много времени провел в армии. Забыл о повадках ёкаев. А здесь – глушь, горы. Самое место для нечисти.

Акио вынул из ножен танто и уколол палец. Капля крови упала на землю, та полыхнула синим. Синим же на мгновение вспыхнули стены.

Защиту маг поставил на школу еще вечером первого дня. Не потому, что реально чего-то опасался, по привычке.

Теперь тануки не сможет покинуть школу. А утром Акио соберет всех воспитанниц и наставниц, прочешет каждое здание и найдет его.

Такухати ничего не имел против оборотней. Но тануки известны своим похотливым нравом. Такой твари нечего делать среди женщин, за которых он, Акио, отвечает.

Мысль о том, что оборотня привечает кто-то из девочек, заставила директора выругаться. Счастье тануки, если его любовница – одна из наставниц. Единственным существом, за которым Такухати признавал право тискать учениц, был он сам.

– Шкуру сдеру, – негромко пообещал Акио. И отправился в зал для ежевечерней тренировки.

Госпожа Оикава уже два часа как ворочалась на футоне, тщетно пытаясь заснуть. Истомившееся по ласке тело требовало любви, а неугомонная фантазия рисовала картины из бурного прошлого гейши.

Увы, век жрицы любви краток. А ведь она не так уж стара, всего сорок пять. И до сих пор хороша собой. Но разве способны утонченность и опыт конкурировать на равных со свежестью и невинностью?

Новые личики появлялись в «квартале ив и цветов» ежегодно. Еще вчера ты блистала, лучшая из лучших, а сегодня о тебе никто не помнит, и мужчины не присылают больше приглашений с просьбой украсить их вечер изысканной беседой и танцами.

А снизить цену или принимать приглашения богатых купцов не позволит гильдия. Гейша не проститутка, она не может стоить дешево или быть доступной для каждого.

Она снова повернулась на жестком футоне и чуть не заплакала от разочарования. Ох, как же хочется любви! Это все новый директор, будь он неладен. Гейша закрыла глаза, представляя себе Акио Такухати. Широкие плечи, мощный торс, узкая талия и пронзительная синева глаз высокородного самурая. Как сладко стонать под таким мужчиной! Сожмет в объятиях, все косточки заноют…

Скрипнули половицы, и госпожа Оикава поняла, что она больше не одна в комнате.

– Кто здесь? – Гейша села и нащупала фонарь.

– Ой, ну вот только этого не надо, – раздраженно откликнулся из темноты мужской голос. – Что за привычка – чуть что, жечь масло, как будто ему нельзя найти другого применения.

– Вы кто? – Голос был незнакомым. Ворчливым и забавным. И перед мысленным взором госпожи Оикавы отчего-то возник толстенький монах в сером одеянии. – Я сейчас закричу, – предупредила госпожа Оикава, совершенно не испытывая желания выполнять угрозу.

– Не надо, – попросил незнакомец и опустился рядом на футон. – Я же так, мимо пробегал только. Увидел, какая красавица томится одна, и подумал – дай зайду. Прогонит так прогонит. – Шаловливая рука опустилась на талию госпожи Оикавы, притянула гейшу поближе к горячему мужскому телу.

– Здесь школа, сюда нельзя мужчинам.

– Да я и не мужчина, – хихикнул скрытый тьмой незнакомец, усаживая ее к себе на колени. Уткнувшаяся в попку госпожи Оикавы возбужденная плоть живо оспорила это утверждение. – Так, сон хороший. Ты спи, красавица, я тебе приятное присню.

– А, ну если сон, тогда можно, – согласилась гейша.

Она чуть откинулась назад, позволяя сильным рукам стиснуть ее грудь, вдохнула острый и странный запах незнакомца и застонала.

– Знаешь, о чем я думаю, когда вижу эти волосы распущенными, Мия?

Она не смогла ответить, притиснутая к стене горячим мужским телом. Он просунул свое колено меж ее сжатых ног, язык по-хозяйски вторгся в ее рот. Жесткие, в мозолях от катаны руки смяли ягодицы, залезли под сорочку, уверенно и властно, погладили живот, накрыли грудь. Мия чуть выгнулась и всхлипнула от возбуждения, а Такухати рассмеялся:

– Ты ведь хочешь меня, лучшая ученица.

– Нет!

– Хочешь, маленькая лгунья.

– Не хочу! – Она замотала головой, вырываясь из кольца горячих рук. – Пустите!

Образ мужчины смазался, оплыл, как свеча. Объятия стали нежнее – уже не хватка хищника, но поддержка и опора. Глаза налились зеленью, волосы укоротились и полыхнули рыжим пламенем. Теперь он не тискал и не сжимал ее с грубой силой, но гладил сквозь тонкую ткань сорочки. Шаловливые пальцы выписывали круги и спирали на нежной коже.

И поцелуй был тягучим и сладким, как мед диких пчел.

– Мия! – восхищенно выдохнул Джин. – Мия, Мия, просыпайся же ты, глупая девчонка! Просыпайся немедленно!

– А? – Она открыла глаза и вскочила, вся еще во власти непристойного сна. Щеки полыхали, поднять взгляд на стоявшего рядом Дайхиро было стыдно.

А на Джина, который сидел рядом, обнимая Мию за плечи, и того стыднее в сотни раз.

Придавленная смущением к полу, Мия уставилась на костер. За ночь тот почти прогорел, но угли все еще грели, защищали от промозглых утренних туманов. Сквозь дыры в крыше синело предрассветное небо.

Приснится же такое. Боги, как неловко-то… Хорошо, что никто не властен подсмотреть чужой сон.

– Что я здесь делаю?

– Слушать надо старого Дайхиро, – фыркнул оборотень. – И спать больше, а не сидеть ночами над всякими. – Он выразительно покосился на Джина.

– Ты заснула, – мягко сказал самханец. – Мы решили не будить тебя.

– Ты спал рядом? – Зря она думала, что покраснеть еще гуще невозможно.

Вмятина на ложе из пальмовых листьев и само присутствие Джина рядом подсказывали – спал. И не просто рядом, а разве что не в обнимку.

– Я не мог позволить тебе замерзнуть после того, как ты меня выходила, – невинным тоном отозвался Джин. – И не буду врать, рядом с тобой ночью гораздо теплее и приятнее, чем одному.

– Ах ты… – Она высвободилась из его объятий, вскочила и с возмущением уставилась на самханца. Смеющиеся глаза мужчины подсказывали – ругаться с ним бесполезно, поэтому Мия напустилась на тануки: – Ты почему меня не разбудил?

– Потому что дурак, – сердито буркнул оборотень. – Хотел дать тебе выспаться. Еще и пошел прикрывать. Воистину ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Давай-давай, собирайся! Бегом в школу!

На сердце немного отлегло. Если другие ученицы видели, как Мия ложится спать, скандала и наказания от Такухати не последует.

– Чуть не попался этому вашему, – все так же ворчливо продолжал тануки, за руку утаскивая ее к выходу. – Если бы не одна добрая женщина, показавшая, где у вас погреб, остался бы от старого Дайхиро только хвост тебе на память. И так полночи нору копал.

Только выйдя из храма навстречу поднимавшемуся над горами солнцу, Мия обратила внимание, что от оборотня пахнет погребом, а шерсть вся перепачкана во влажной земле.

– Тебя видел директор Такухати?

– И не только видел. – Оборотень хихикнул. – Обещал шкуру снять, если еще раз встретит.

В голосе тануки прозвучала не совсем понятная для Мии гордость.

Глава 6

Уроки господина Такухати

Она еле успела проскользнуть в домик. Снять кимоно и нырнуть под одеяло – уже нет. Пришлось сделать вид, что Мия только что встала.

Прическа после ночи на пальмовых листьях растрепалась, а в волосы забились сухие листья. Мия распустила их и теперь задумчиво водила гребнем, сидя у бронзового зеркала.

– Опять на все утро зеркало заняла, – послышался из-за спины ворчливый голос Кумико.

Мия покорно сдвинулась, предлагая майко разделить с ней зеркало. Кумико пихнула ее локтем, плюхнулась рядом и начала зачарованно разглядывать свой носик в поисках несуществующих прыщиков.

Свои волосы дочь самурая, как и прочие майко, на ночь укладывала в сложные прически, а чтобы они не помялись, клала под шею деревянный брусок.

Несмотря на утро, выглядела Кумико неважно. Обычно фарфорово-бледная кожа чуть пошла пятнами. Переела мандаринов?

Мия потянулась к шкатулке со шпильками кандзаси. Вчера она побоялась потерять их в лесу, поэтому оставила в домике перед вылазкой.

Шкатулка была пуста.

Мия вскочила. Зачем-то осмотрела все свои немногочисленные вещи. Перетряхнула уже свернутый футон. Другие майко одевались, делая вид, что не замечают ее поисков. Кумико недовольно кривилась и разглядывала свое отражение в зеркале.

– Кумико, ты не брала мои кандзаси?

Дочь самурая фыркнула:

– Вот еще! Как будто кому-то нужны твои уродливые шпильки.

Ичиго громко хихикнула.

Будь это обычные шпильки, Мия махнула бы на них рукой. Но серебряные кандзаси, полученные за победу в состязании, были первой вещью, которую она по-настоящему могла назвать своей за долгие годы. И не просто вещью. Они являлись символом ее триумфа. Изящное серебряное кружево, светящиеся магическим светом иероглифы…