Ольга Романовская - Лед и пламень Страница 13

– Даже не вздумайте! – вскинулся Соланж, когда я потянулась к нему, чтобы взглянуть на ауру. – Вы слабы и очень рискуете. Не умру, выкарабкаюсь. А одержимый, Дария, пришел убить Геральта Свейна. Выбора не оставалось: либо его жизнь, либо жизнь графа. Прислуга пустила одержимого в дом: он и прежде ночевал в гостевой Геральта. Только сейчас добрый знакомый графа отказался от бокала вина и теплой спальни, а позаботился о свидетелях. Никто уже не опознал бы убийцу.

Некромант хищно улыбнулся. На мгновение показалось, что передо мной дикий зверь. Желтые глаза горели, как у волка. Я отшатнулась, расплескав вино. Капли алели на белоснежном покрывале, будто кровь. Смутившись, я попыталась вытереть их – стало только хуже.

– Он… он убил слуг? – все еще не веря, переспросила я.

Это казалось ужасным, бессмысленным. Те люди ничего не сделали, зачем же их?..

Некромант кивнул и сухо заверил, что о телах позаботились.

– А теперь, Дария, проверим вашу сообразительность. – В глазах Соланжа зажегся лукавый огонек. – Кто же одержимый?

Я задумалась, перебирая кандидатуры. Значит, я его знала. И Геральт знал. Добрый знакомый, которого без вопросов пускала прислуга. Тот, кто имел право находиться в доме в отсутствие хозяина. Значит, одержимый принадлежал к ближнему кругу Геральта.

– Элиза? – предположила я.

Некромант покачал головой.

– Она в тюрьме, под надежным присмотром, если только… Демоны! – ругнулся Соланж, осененный догадкой.

Он вскочил и заметался по комнате. Наконец некромант остановился возле зеркала и уставился в него, силясь разглядеть что-то в темной поверхности.

– Если он одержимый, он мог ее не убить. А если она жива, я мог ошибиться там, у дома. – Соланж говорил загадками. – Вибрации схожи. Элиза на свободе! – с досадой пробормотал некромант, водя руками перед зеркалом. – Вы подкинули верную мысль, Дария.

Я решительно ничего не понимала, а Соланж не спешил объяснять. Под его чуткими пальцами зеркало ожило и отразило мрачное помещение. Каменные стены, покрытые мхом, цепи, шипастые ошейники, жесткая койка, ведро в углу. Рядом валялась пустая миска. Темно, свет проникал только через зеркало. Похоже на тюремную камеру. Некромант хищным взглядом впился в картинку, поворачивая ее вокруг оси. Оказывается, такое возможно.

– Сбежала, дрянь! – сжав кулаки, взревел Соланж.

Лицо его побелело, по щекам заходили желваки. Некромант сорвал с шеи кулон и щелчком пальцев превратил его в знакомую пирамидку связи. Она повисла в воздухе перед Соланжем. Тот сделал пару глубоких вдохов, успокаиваясь, и провел ладонью над хрустальным многогранником. Имя собеседника меня удивило: Геральт Свейн. Пирамидка засветилась и раскрылась, выпустив ослепительный столп света. И вот уже перед некромантом повисло поясное объемное изображение Геральта. Мокрый, он замер у бортика ванной, потом резко обернулся и вспылил:

– Вы совсем совесть потеряли!

– Да нет, Геральт, это у вас проблемы, – цокнул языком Соланж и отошел, чтобы налить себе вина. – Сестрички на свободе и наверняка уже пришли по вашу душу.

Любимый вздрогнул и поспешил окутаться в кокон зеленых чар. Потом взглянул на меня и, переборов неприязнь к некроманту, попросил:

– Присмотрите за Дарией.

Соланж пообещал не выпускать меня из комнаты. Я постепенно начинала понимать, что к чему, догадалась, как зовут одержимого. Интересно, он мертв или тоже где-то бродит? А ведь он мне нравился. Воистину, внешность бывает обманчивой!

– Дария, – подозвал Геральт. Дождался, пока подойду, и, не стесняясь присутствия некроманта, хмурясь, спросил: – Он тебя трогал?

Я замялась на мгновение и, положившись на честное слово некроманта, ответила отрицательно. Любимый чуть успокоился и поинтересовался, не снимала ли я экранирующий медальон.

– Не снимала, – вместо меня лениво ответил Соланж и отошел, чтобы не мешать нам общаться.

– Но вы же!..

Я пошарила по шее. Да, вот цепочка, мне не пригрезилось. Когда же?.. Точно помню, как некромант его снял.

– Геральт надел, чтобы демон не достал душу. Графу мнилось, – Соланж презрительно скривился, – будто я схалтурю и открою краешек сознания. Тогда бы демон сообразил, кто внутри, и забрал бы вашу душу. Вот Геральт и нацепил медальон после ритуала. Только побрякушку придется перенастраивать: ее повредил удар демона.

Дрожащей рукой я потянула за цепочку. И точно, стекло оплавилось, вместо искусственного глаза зияла дыра.

– Магия притягивает магию, – пояснил некромант. – Тут уж либо спасать безделушку, либо латать ваше тело. Щит не поставишь: душа не родная. Я с большим трудом наладил с ней контакт. Светлые – они всегда проблемные, – лицо Хозяина смерти исказила гримаса, – зато аура помогла подобраться вплотную к жертве. Филипп, – увы, я не ошиблась, – тоже не заметил подмены, только кое-кто, – Соланж бросил на Геральта тяжелый взгляд, – промазал. И теперь мы пожинаем плоды. Нужно быть последовательным, граф, если убивать, то и жену, и друга.

Геральт заскрежетал зубами и буркнул:

– Потом поговорим!

Изображение дрогнуло и погасло. Некромант раскрыл ладонь, и пирамидка переплыла в нее по воздуху. Раз – и в руке вновь оказался кулон.

– Очередные сюрпризы на мою голову! – проворчал Соланж и соединил порванные звенья цепочки. – Надеюсь, проблема быстро решится.

Он покосился на меня и наполнил опустевший бокал до краев. Такими темпами придется открывать вторую бутылку. Но, признаться, меньше всего меня сейчас волновало, сколько пил некромант. Пусть хоть упьется! Я думала о маркизе Филиппе Соурене, сыне герцога Терского, лучшем друге Геральта. Сразу вспомнился его интерес ко мне, осведомленность о тайных делах королевы, странный боевой облик. Разноцветные глаза теперь тоже казались подозрительными, а владение всеми четырьмя стихиями будто добавляло очков в пользу одержимости.

Стоп, но ведь Филипп убил Талию на глазах у Геральта! Какой смысл уничтожать ту, которая жаждала смерти сводного брата? Чужими руками избавился бы от помехи на пути к неизвестной цели. Талия давно выставила счет удочерившей ее семье и планомерно уничтожала род Свейнов. Увы, у нее имелись веские причины. Свейны лишили ее настоящей фамилии, отца, матери, и собирались использовать в качестве смертницы в Мире воды. Сестре помогала Элиза. Только ее не страшила одержимость Талии и некромантские наклонности. Словом, окажись я на месте Филиппа, позволила бы разъяренной магессе уничтожить Геральта. Однако тот защитил его.

Они сто лет дружат, будущий герцог не мог… Или мог? Я нахмурилась, припоминая историю с одним из покушений на Геральта. Тогда кто-то испортил портал, и мы едва не погибли от рук наемных убийц. Помнится, когда Геральт связался с другом, тот сказал, что занят и не может помочь до утра. Действительно ли Филипп провел ту ночь с женщиной или выслушивал отчет о сорвавшемся убийстве? Ох, не знаю, теперь я ничего не знаю!

Я обхватила голову руками. Как выжить в мире, в котором даже лучшие друзья предают?!

– Он не покушался на Геральта, – флегматично отозвался на мои мысли Соланж. Он в который раз растянулся на кровати и наблюдал за переливами цвета в бокале. – Это сестрички.

– Угу, а до этого вы утверждали, будто именно Филипп вырезал слуг и намеревался убить Геральта, – мстительно напомнила я самоуверенному некроманту.

– Повторяю: людям свойственно ошибаться, – парировал Соланж. – Вот я и ошибся, решил, что демон пересилил личность носителя. Теперь же понял, что сглупил. Филипп Соурен любит друга, он за ним в огонь и в воду. Видимо, поэтому Геральт пощадил его на охоте. Маркиз ведь тоже особо заклинаниями не бросался, больше защищался.

«Друг дороже жены», – роились в голове размышления о человеческих ценностях. Не понимаю мужчин и, видимо, никогда не пойму. Как можно поставить друга выше той, которая столько лет провела рядом, которой ты так отчаянно добивался, той, которая родила желанного сына? То есть и со мной Геральт поступил бы так же.

– Дария, не накручивайте себя! Элиза никак не тянет на любимую. На желанную – да, уважаемую – тоже. Хотя в одном вы правы – Геральт Свейн одной ногой в опале. Вряд ли обоим величествам понравится, что он не покарал преступника. Еще обряд очищения проведет, оправдает, – презрительно добавил Соланж.

– Зато вы точно никого не любите и с легкостью убили бы собственную мать, – против воли сорвалось у меня с языка.

Некромант напрягся. Воздух сгустился, стало тяжело дышать, как перед грозой. Я пискнула, поздно сообразив, что сболтнула лишнего. Вот зачем мне такой враг, как Соланж Альдейн? Виновник моих страхов медленно сел и потянулся. Но меня не обманули ленивые движения: некромант кипел от бешенства. Его глаза стали прозрачными, как стекло.