Яна Тихая - Княжна Тьмы. Книга 2. Возрождение императрицы Страница 15

— Заходи, — лаконично произнес демон.

Маркус первым зашел в черноту комнаты, легким пасом руки зажигая тысячи огней под потолком. Место, в которое привел меня принц, явно выполняло функцию рабочего кабинета. Но не такого, в котором изначально встречал меня демон, а личного, созданного специально для него.

— Смотри.

Я быстро проследил за направление руки. На ближайшей стене по правую руку от письменного стола располагалась цепь картин. Мой взгляд упал на первое изображение. На огромном полотне в натуральный рост был изображен император Декар, таким, каким он был при жизни: властным, всемогущим. Вот только взгляд не холодный и безразличный, а нежный и ласковый. Видимо причиной сего изменения была маленькая девчушка, зажатая в его руках. Хрупкая, тоненька, словно прозрачная. Огненно — рыжие кудри были растрепаны, и озорными завитушками спускались до самых колен малютки. Огромные зеленые глаза светились любопытством и детской наивностью. Словно котенок, она доверчиво прижалась к громадной груди.

Мое сердце больно сжалось. Понимание, давно уже пришедшее ко мне, болезненной иглой кольнуло в сердце. Но я старался отогнать гнетущие мысли. Еще ничего не известно. Лика не могла обмануть!

Взгляд безвольно упал на следующий портрет. Вторая картина была выполнена явно тем же художником, что и первая. В одном стиле, но уже спустя несколько лет. Император гордо восседал на троне, его волосы лишь слегка были затронуты сединой на висках, возле губ легли глубокие складки. Но силу и мощь не могли скрыть столь не значительные изменения. На его коленях мирно и спокойно, сложив руки, лежала голова девушки. Яркие рыжие волосы, теперь, были наполненными серебристыми седыми прядями, и каскадом струились по полу. Бесспорно, это была Милолика, маленькая, невинная. На изображающем портрете ей было не больше пятнадцати.

Превозмогая душевную боль, я взглянул на третье изображение в золотой раме. Декар, все так же сидел на троне. Вот только Милолика повзрослевшая стояла за его спиной, ласково сложа руки на огромных плечах. Она изменилась, но в глазах застыл все тот, же детский восторг и невинность. И взгляд влюбленный и нежный, такой который может быть лишь у первой любви, был направлен не сторону художника или императора. Он смотрел немного левее. Туда где был написан Маркус. Сила и власть были в его взгляде. А рука властно и оберегающее лежала на талии моего Ангела.

— Отец долго уговаривал меня, согласиться на семейный портрет. Столетиями я ему отказывал, считая это глупостью и старческим вздором, — не отрывая взгляда от изображенного отца, твердо произнес принц. — Но когда она попросила, я не устоял. Портрет был исполнен, когда Милолика отмечала свой восемнадцатый день рождения.

«Сестра!? Пусть она окажется его сестрой!» — взмолился мой разум.

— А теперь раз и на всегда уясни, что она никогда не была и не будет твоей…

Резко Маркус отошел от загороженной его спиной картины. На ней словно Ангел, воплотившийся в живом теле, была изображена Милолика. Легкое, простое белое подвенечное платье как тончайшая паутинка, как облако обрамляло прелестную фигурку. Ее глаза живые с озорными золотыми огоньками, были направлены на Маркуса. Она прижималась к нему всем телом, трепетно и взволнованно. Руки нежно и ласково покоились возле сердца принца, на пальце где недавно сиял мой камень, было обручальное кольцо с изумрудом.

«Этого не может быть. Их союз не возможен. Любовь между ними не может быть истинной!», — орал голос разума.

Но изображение говорила само за себя. В слегка распахнутой черной рубашке Маркуса был ясно виден свадебный золотой узор. Аналогичный кусочек драгоценного цветка прослеживался и от сердца Милолики.

— Эта картина была написана в день нашей свадьбы, — рука Маркуса, видимо инстинктивно, нежно поглаживала застывшее лицо Лики. — Я не могу описать, как был счастлив в тот момент, когда на вопрос жреца, моя Милолика ответила: «Навсегда».

— Это не возможно, — губы не произвольно произносили слова.

— Теперь ты все знаешь. Правда раскрылась перед тобой ровным раскладом, — беспечно пожал плечами темный принц.

Я молчал. А что было сказать? Губы в напряжении предательски сжались, по телу побежали привычные искры, воздух заполнился озоном, а в душе злобным духом закрылось сомнение.

«Не поверю. Не единому слову не поверю, пока не поговорю с ней сам», — мысленно упрямо твердило сознание.

— Не верю, — ровным голосом произнес я.

— А я и не настаиваю, — ощущая свое реальное превосходство, проговорил Маркус, — Тебе нечего не остается, как принять должное. Милолика моя жена! Принцесса Таноса! Сегодня она встанет рядом со мной и примет венец императорской власти.

Маркус словно прошипел каждое слово. Его глаза налились кровью, а к телу медленно начала подбираться покровительствующая стихия — мрак.

— Я должен ее увидеть, — все тем же бесстрастным тоном проговорил я.

— Вот это с превеликим удовольствием, — демон поспешил дать ответ. — Я с тобой и так потерял уйму времени. Церемония должна начаться через несколько минут, — Маркус вновь примерил маску бесчувственного правителя. — Мой поверенный проводит в отведенное для тебя место, где воочию ты сможешь убедиться в силе моих слов.

Не теряя больше времени, уверенным шагом темный принц проследовал в сторону двери. И только, когда огромная фигура пересекла проход, Маркус остановился и презрительно взглянул мне в глаза.

— И еще, встанешь на моем пути, уничтожу! — в смысле сказанного не было повода сомневаться, — Сотру вместе с твоим королевством! Испепелю все, что когда-то было, дорого тебе.

— Если бы ты мог, угроза была бы уже исполнена, — я решил не отступать.

Маркус замер, будто раздумывая: А что его в действительности останавливает?

— Надеюсь, ты меня понял…

Было последними словами будущего императора, прежде чем он исчез. Темная фигура растворилась во мраке дворцовых коридоров.

Тут же в дверном проеме появился уже знакомый мне проводник. Легким, учтивым поклоном приглашая проследовать за ним.

Я еще раз мысленно обратился к кольцу. Связь молчала. Вновь и вновь посылал мысленное сообщение. Блага мой надзиратель лишь молча, наблюдал за мной, не вмешиваясь. По-видимому, приказ от хозяина не распространялся на ментальное общение, или Маркус просто был сильно уверен в своем влиянии.

«Ну же Милолика откликнись! Я знаю, что ты рядом» — раз за разом мысленная просьба пыталась проломить настроенные барьеры.

А затем ко мне пришло осознание — Вода! Вода идеальный проводник. Навряд ли Маркус стал бы вешать щиты на всю жидкость в замке. А мне как магу — стихийнику, не составит большого труда передать послание через водную гладь. Вот только Милолика бы оказалась сейчас рядом с водой…

Лика

Я стояла в метре от огромного зеркала, и не могла понять, в действительности все происходит или это лишь мой кошмар. Раньше они мне лишь снились. Приходили глубокой ночью, терзали душу, но затем с первыми лучиками солнца растворялись в сонном забытье. Сейчас же мое страшное видение преследовало наяву. И я боялась, что как это бывает во сне, в конце обязательно явиться чудовище…

Невольная, испуганная улыбка отразилась в зеркальной глади. Сейчас стоя перед зеркалом, я не понимала: «Как докатилась до жизни такой?».

Стеклянная гладь отражала прекрасную, властную демоницу, подлинную принцессу Таноса. Длинное черное платье было сшито из черной полупрозрачной вуали. Необыкновенный контраст: полностью закрытое, но при этом, просвечивало сквозь себя, бледную фарфоровую кожу. Обтягивающие с самой шеи, от бедер оно спускалось пышным каскадом вниз, расходясь роскошной длинной юбкой с небольшим шлейфом. Лишь огненно — красные цветы, будто живые лианы, поднимались вверх от подола до середины юбки. Длинные, черные, кружевные перчатки очень удачно закрывали трясущиеся руки. Сейчас я внешне лишь немногим отличалась от своей кровожадной няньки: мертвецки бледная кожа, большие безжизненные глаза и красные губы, искусанные в кровь. Многочисленные служанки, заканчивали последние приготовления к церемонии. Волосы были уложены в распущенные, крупные локоны, и украшены многочисленными шпильками с черными бриллиантами. Макияж яркий, но не вызывающий притягивал своей простотой и изысканностью.

Я смотрела и не могла оторваться, от представшего передо мной видения. Словно молния в голове пронеслась мысль: «Я боюсь. До ужаса боюсь… Себя!»

— Оставьте меня.

— Но Ваше высочество!?.

— Я сказала прочь!

Служанки в составе всего десятка испуганно прижались друг к дружке, косясь в сторону моей зубастой няньки, ища поддержки и спасения. Была бы я в другом настроении, и при других обстоятельствах, непременно — умилилась. А так, увы…