Сара Маас - Королевство шипов и роз Страница 16

Тамлин и Ласэн переглянулись.

– И ты любишь этого мужчину? – спросил Тамлин.

– Нет, – ответила я со всей небрежностью, на какую была способна.

Я сказала правду. Но даже если бы и любила Икаса, не призналась бы. Достаточно того, что фэйцы узнали о существовании моей семьи. Я не хотела добавлять туда еще и Икаса.

Тамлин и Ласэн снова переглянулись.

– А кого-нибудь другого ты… любишь? – не разжимая зубов, спросил Тамлин.

Мне вдруг стало смешно. Я расхохоталась, чувствуя, что мой выплеск может добром не кончиться.

– Нет, – ответила я, взвизгивая от смеха.

Разве этим бессмертным существам, наделенным магическими способностями, больше нечем заняться?

– Неужели вас это всерьез интересует? – выдохнула я. – Неужели вы действительно хотите знать, нахожу ли я вас обаятельнее человеческих мужчин? Неужели вас всерьез волнует, остался ли у меня кто-то в деревне? Какой смысл расспрашивать меня, если я застряла здесь до конца своих дней?

Мой смех сменялся злостью.

– Как раз потому, что ты здесь надолго, мы и хотели побольше о тебе узнать, – сказал Тамлин, и у него снова поджались губы. – Но Ласэн весьма горделив, и это сказывается на его манерах.

Он вздохнул, готовый отпустить меня из столовой.

– Иди отдыхай. Обычно мы с Ласэном бываем заняты днями напролет. Если тебе что-то понадобится, обратись к слугам. Они помогут.

– Но почему? – не унималась я. – Откуда такая щедрость?

Единственный глаз Ласэна говорил: «Я сам не понимаю». Неудивительно, если учесть, что я убила их друга и соратника. Тамлин, прежде чем ответить, долго смотрел на меня.

– Мне и так приходится слишком часто убивать, – сказал он, пожимая широкими плечами. – Твое присутствие никак не скажется на моем поместье. Если, конечно, ты не начнешь убивать нас.

У меня слегка покраснели щеки и шея. Конечно, мое присутствие никак не скажется на жизни каждого из них, их власти и силе. Ну кто я для них? Никчемность. Такая же никчемность, как мои выцветшие, потрескавшиеся росписи, которыми я украшала наш дом.

– Спасибо, – сказала я, не ощущая ни капли благодарности.

Тамлин отрешенно кивнул, позволяя мне уйти. Человеческой никчемности разрешили отправиться спать. Уперев подбородок в кулак, Ласэн проводил меня ленивой улыбкой.

С меня довольно. Я действительно устала и хотела спать. Я встала и попятилась к двери – повернуться к ним спиной я не решалась. Это все равно что повернуться спиной к волку и гадать, бросится он на тебя или нет. Тамлин и Ласэн молчали. Я выскользнула за дверь.

Через мгновение коридоры наполнились раскатистым смехом Ласэна, затем послышалось рычание Тамлина, и смех прекратился.

Хотя никто не делал поползновений меня убить или съесть, спала я отвратительно. Замок на двери комнаты казался мне скорее игрушкой, чем настоящим засовом.

Проснулась я на рассвете, но продолжала лежать, глядя в затейливый потолок. Я наслаждалась мягкостью перины и смотрела, как утренний свет просачивается между занавесок. Дома я обычно вставала очень рано, хотя сестры и шипели на меня, недовольные тем, что разбудила и их. Дома я бы уже отправилась в лес, дорожа каждой минутой короткого зимнего дня; шла бы по скрипучему снегу, слушая чириканье редких зимних птиц. Но здесь было тихо. Тихо в моей комнате, тихо в громадном доме. Кровать была для меня совершенно чужой и пустой. Я привыкла спать, согреваемая теплом сестринских тел. Живое тепло греет лучше здешних одеял.

Неста теперь могла всласть вытянуть ноги. Я представила ее улыбающейся: как же, места на кровати стало больше. Наверное, ей доставляло удовольствие представлять меня съеденной прямо в лесу. Случившееся позволяло ей хотя бы ненадолго стать важной персоной среди односельчан. Быть может, те немного сжалятся над отцом и сестрами и помогут едой или деньгами. А может, Тамлин дал им столько еды или денег, что мои близкие без труда перезимуют. Впрочем, события могут развернуться и по-иному. Невольные связи моей семьи с Притианией насторожат односельчан, и отца с сестрами выгонят из деревни.

Я уткнулась лицом в подушку и повыше натянула одеяло. Если Тамлин и впрямь позаботился о моей семье, меня там не ждут и моему возвращению никто не обрадуется. Когда привык вечно недоедать, а то и голодать, сытое брюхо становится дороже сестры и дочери.

«И волосы у тебя… чистые». Какой дурацкий комплимент. Но если Тамлин сохранил мне жизнь и позвал жить в свой дом, значит он… не может быть законченным злодеем. Возможно, он пытался сгладить жуткое начало нашего знакомства. Я допускала вероятность – всего лишь вероятность, что мне удастся его убедить и он поищет лазейки, позволяющие обойти Соглашение. Я не представляла, как он это сделает. Возможно, с помощью магии. Или с чьей-то помощью…

Мысли цеплялись одна за другую. Я пыталась выбраться из их чащи и думать связно, но тут дверной замок щелкнул и…

Раздался пронзительный визг, затем глухой стук. Я вскочила как ужаленная. На полу живой горой высилась Асилла. Веревок у меня в комнате не было – сгодился и шелковый шнур, окаймляющий низ занавесок. Оторвав его от ткани, я соединила несколько кусков и натянула. Мало ли кому вздумается ночью подкрасться ко мне. Я могла бы соорудить целый силок, но для него требовались настоящие веревки. К тому же мне ужасно хотелось спать.

– Прошу прощения, прошу прощения, – бормотала я, выпрыгивая из кровати.

Но Асилла уже поднялась и шумно отряхивала свой фартук, поглядывая на мою «заградительную линию».

– Что за Котел бездонный! – воскликнула служанка.

Фэйских ругательств я не знала.

– Я не думала, что ко мне так рано зайдут. Я бы потом сняла.

Асилла смерила меня взглядом:

– Неужели жалкий кусок веревки помешает мне переломать твои кости?

У меня внутри все похолодело.

– Или ты считаешь, что могла бы справиться с кем-то из нас?

Если бы не презрительная усмешка, я бы и дальше продолжала бормотать извинения. Но теперь мне расхотелось извиняться. Я встала, скрестив руки, и сказала:

– Я не ловушку ставила. Это что-то вроде сигнального колокольчика, чтобы успеть убежать.

Она была готова плюнуть мне в лицо. Потом острые карие глазки Асиллы сощурились.

– Глупая ты девка. Тебе от нас не убежать.

– Я поняла, – вздохнула я. Мое сердце перестало колотиться. – Но смерть хотя бы не застигла меня врасплох.

Асилла засмеялась. Смех у нее был грубым и напоминал собачий лай.

– Тебя наш хозяин привез сюда жить, а не помирать. Нам сказано тебя пальцем не трогать. Мы повинуемся.

Она подошла к окнам, взглянула на искромсанные занавески и покачала головой:

– И зачем было такую красоту гробить?

Только сейчас я заметила, как варварски обошлась с занавесками. Окаймление оторвано, что называется, «с мясом». Красивые занавески превратились в жалкие лоскуты. Честное слово, я не хотела «гробить красоту». Сейчас я была похожа на напроказившую девчонку, которой не столько стыдно, сколько смешно. Естественно, я попыталась спрятать улыбку.

Асилла содрала остатки занавесок. В окна смотрело темно-синее небо с оранжевыми и малиновыми полосами рассвета.

– Ты прости меня, – сказала я служанке.

Асилла щелкнула языком:

– Вижу, ты готова драться за свою жизнь. Мне это по нраву. Только спуску от меня не жди.

В комнату вошла вторая служанка в птичьей маске. В руках она держала поднос с завтраком. Пожелав мне доброго утра, она опустила поднос на столик у окна и прошла в умывальную, где загремела тазами.

Я присела к столику, внимательно разглядывая завтрак: кашу и яичницу с беконом. Вполне человеческая еда. Правда, у кого есть деньги на яйца и бекон? Сама не знаю, почему я думала, что фэйри едят исключительно сырое мясо? Напиток, который Асилла налила мне в чашку, пах жасминовым чаем. Когда-то и мы пили такой.

– Как называется это место? – тихо спросила я. – Где оно находится?

– Место это безопасное. Все остальное тебе знать не обязательно, – ответила Асилла, отставляя чайник. – Во всяком случае, в доме и вокруг него. Если тебя потянет дальше, держи ухо востро.

Хорошо. Если она не хочет отвечать… я зайду с другого бока.

– А каких фэйри мне следует опасаться?

– Всех, – не задумываясь ответила Асилла. – Защита моего хозяина распространяется только на дом и ближайшие земли. Фэйри захотят выследить тебя и убить просто потому, что ты – человек. А как ты обошлась с Андрасом – это уже дело десятое.

Опять уклончивый и совершенно бесполезный ответ. Я взялась за еду, а Асилла отправилась в умывальную. Поев и умывшись – меня заставили облиться теплой водой, – я отказалась надевать платье и выбрала себе другой камзол, темно-пурпурный, почти черный. Наверняка этот цвет имел свое название, которое я, к сожалению, не знала. Я запомнила сам цвет. Штаны и сапоги у меня остались вчерашние. Я села перед мраморным столиком с зеркалом, и Асилла принялась расчесывать мне влажные волосы и заплетать в косу. Увидев в зеркале свое отражение, я невольно сжалась.