Вера Чиркова - Разбойник с большой дороги. Соратницы Страница 2

– Если это так, то мне тоже его очень жаль, – очнувшись от своих мыслей, тяжело вздохнула Августа. – И всех тех, кто погиб, обманом втянутый в эту битву. Но я очень надеюсь, что теперь маги не допустят новой войны. Карл… он ведь офицер… если с ним…

– Не напророчь, – нарочито строго прикрикнула Бет. – Твой муж не при мечниках офицер, а при баллистах и пушках, да и не отпустит его королева на войну. Не так много у нее верных людей, как оказалось.

– Просто войны больше не будет, – твердо заявила Дора. – Год сказал, раз они напали на Тэри и разбойника, маги плато не остановятся, пока не выловят всех негодяев до последнего.

– А я думаю, – невпопад сообщила вдруг Октябрина, – пора нам дать клятву соратниц. Всегда стоять друг за друга, никогда не слушать сплетен и наветов и не допускать сомнений в верности и честности названых сестер. Ну и всегда поддерживать королеву, как мне кажется, она очень несчастная женщина.

Ее последние слова весьма ошеломили кадеток, и они дружно смолкли, размышляя над неожиданностью сделанного герцогиней Сарнской заявления и пытаясь понять, какие события или действия королевы привели Окти к такому выводу.

– Помогайте, – вернулась Олифания, принесшая заставленный едой поднос и горячий чай.

В этой части дворца была собственная, хоть и маленькая, но очень удобная кухонька, и пользоваться надлежало только ею. Годренс первым делом запретил всем даже пробовать блюда, принесенные из центральной кухни.

– Только ничего не говорите главному повару и горничным, – предупредил он Фанью. – Слуги должны думать, будто мы все съедаем сами. Магистрам сейчас некогда следить за каждой принесенной сюда булочкой, и они просто поставили в нашей кухне безразмерную кладовую, полную готовой еды. Ее достаточно лишь разогреть. Охране приказано следить, чтобы горничные оставляли блюда с кушаньями в буфетной, расположенной за предпоследней дверью. Она защищена особым заклинанием, и никому не нужно о том знать. А ты особо накажи фрейлинам, чтобы ничего не ели в тронном зале, ну и присматривай за ними. У Кати есть привычка от досады или разочарования грызть все, до чего она дотянется. Говорю просто на всякий случай, маги тоже будут следить, ну и я, конечно.

Кадетки поспешили помочь камеристке накрыть на стол и некоторое время пили чай с таким сосредоточенным видом, словно делали очень важную и секретную работу.

– У нас что-то произошло? – наконец не выдержала их упорного молчания Фанья. – Может, вы узнали, что у Годренса есть в Дройвии первая жена, а барон Габерд прячет в подвале своего дома гарем из торемских невольниц? Или у герцога Лаверно нашлось с десяток бастардов?

– Олифания! – первой возмутилась Дора. – Откуда ты такое взяла?

– Сочинила, только что, – невозмутимо сообщила тихоня. – А что, скажите, мне было думать, когда вы молчите с самым мрачным и таинственным видом?

– Мы обдумываем слова клятвы, – серьезно глянула на нее Тэрлина. – Как нам кажется, сейчас самое время закрепить нашу дружбу, чтобы не позволить дворцовым сплетникам и сводням отравить то светлое доверие, которое постепенно связало нас крепко, как родственные узы.

– Не в каждой семье они так крепки, как тебе кажется, – невесело усмехнулась Фанья. – Бывает, родные братья и сестры готовы друг другу горло перегрызть из-за сущей безделицы, а уж как дойдет дело до дележа наследства, то и вовсе становятся злее и кровожаднее диких зверей. Но такую клятву, про какую ты говоришь, я знаю и амулет – закрепить сказанные слова – могу достать. Однако есть одна тонкость – клясться нужно от души и не позволять себе никаких оговорок или послаблений. Тогда обет войдет в полную силу. Но сейчас уже не успею, только после совещания.

– Тогда мы пока просто поклянемся на наших амулетах, сложим их в одну чашу, – решила Бетрисса. – Когда я работала в лечебнице, так принимали клятву у новеньких сиделок и помощников целителя. И хотя магии здесь нет, но она действовала, уж не знаю почему.

– Не может совсем не быть магии в мире, где есть такой мощный источник, как плато, – бледно усмехнулась тихоня. – Просто там, где для сильных магов пусто, – для ведьмы или оборотня вполне достаточно. А кроме того, и у нас есть источники, только мало и в самых недоступных местах.

– Значит, клятва будет закреплена, – освобождая вазу, обрадовалась Октябрина. – А то как представлю этих придворных интриганок, так начинаю тосковать по горному замку. Знаете, никогда не думала, что однажды скажу нечто подобное, но лишь теперь я поняла, как хорошо нам там было. Даже враг был всего один, и тот простой и понятный.

– И даже милый, – вздохнула мечтательно Кати и тут же смутилась, рассмотрев направленные на нее заинтересованные взгляды подруг. – Ну, он ведь всегда был учтив и спокоен? И мы точно знали… в глубине души, что ничего плохого разбойник никогда нам не сделает…

– Убирай, – досадливо морщась, рыкнул Рад, отворачиваясь от развернутого над шаром туманного зеркала. – Давай лучше караулки проверим.

– Как хочешь, – пряча улыбку, согласился Год, он и сам не ожидал от кадеток таких слов. Это надо же додуматься – назвать милым сурового и язвительного наставника!

Тяжелая чаша горного хрусталя показалась Октябрине самой подходящей для их замысла, и теперь, для верности тщательно протертая крахмальными салфетками, она стояла перед Бетриссой, с самым серьезным видом опускавшей в томно сияющую глубину амулеты кадеток.

– Клянемся… – припоминая слова клятвы, произнесла Бет неуверенно и вопросительно глянула на Олифанию, остановившую ее прикосновением к плечу: – Да?

– Сейчас я напишу, – невесть откуда выудив листок бумаги, стремительно черкала та магическим стилом, – а прочтет пусть Тэрлина, вернее будет.

– Правильно, – ничуть не обиделась герцогиня Лаверно, – как я забыла! Тэри, ты сможешь?

– Если нужно… – спрятала вздох маркиза, готовая ради подруг преодолеть стойкое нежелание пользоваться силой своего голоса, – то даже спою.

– Попробуй говорить, как жрецы в храмах судьбы, – подавая ей листок, осторожно посоветовала заметившая смятение кадетки Фанья. – Торжественно и прочувствованно, от всей души желая, чтобы сказанное тобой влилось в эти браслеты, как мед в сосуд.

– Хорошо. – Несколько минут Тэри молча читала клятву, стараясь запомнить ее как можно точнее, потом взглянула в чашу, рассматривая с виду разные, но чем-то неуловимым схожие украшения, и наконец тихо, проникновенно заговорила: – Мы, тайные кадетки ее величества Зантарии Риталены Селваронской, даем добровольную и нерушимую клятву в вечной дружбе и верности соратницам, королеве Зантарии и ее преданным советникам, обязуемся всегда и во всем поддерживать своих подруг и единомышленников, никогда их не предавать и не допускать недоверия или подозрений. Пусть свяжут нас незримым кольцом, оберегающим от нарушения этой святой клятвы, наши защитные амулеты.

Вибрирующий от напряжения голос сирены постепенно креп и набирал силу и с каждым произнесенным истово и нараспев словом звучал все возвышеннее, значимее, заставляя ее подруг и Фанью замереть ошеломленными изваяниями.

– Клянемся! – ударило набатом завершающее слово, и очнувшиеся девушки дрожащими от волнения голосами нестройно пролепетали:

– Клянемся…

– Клянемся! – настойчивее потребовала сирена, чувствуя незавершенность ритуала, и подруги тверже подхватили:

– Клянемся.

– Клянемся! – прозвучало призывом к оружию, и в этот раз кадетки уверенно и дружно выдохнули в ответ:

– Клянемся!

На краткий, почти неуловимый миг лежащие в чаше драгоценности озарило бледным сиянием, словно скользнул по ним заблудившийся лучик солнца, и тотчас рванул занавески шальной порыв ветра, обдав напряженные лица неожиданным теплом.

– Святая Тишина, – потрясенно выдохнула Олифания, – никогда даже не подумала бы…

– Забирайте амулеты. – Заглянув в потеплевшую чашу, Бетрисса решительно сунула туда руку и вытащила свой кулон. Пристально рассмотрела, успокоенно кивнула сама себе и надела на шею. – Ничего не изменилось.

Пришедшая в себя тихоня и глазом не моргнула, хотя была абсолютно уверена в неверности этого вывода. Амулеты просто не могли не измениться, если даже она, совершенно лишенная каких-либо особых способностей, почувствовала плеснувшую от чаши волну силы. И теперь жалела лишь о собственной недогадливости – нужно было положить в чашу и собственный амулет.

Глава вторая,

полная неожиданных сюрпризов и разоблачений, поразивших не только сторонников королевы, но и самих мятежников

Тронный зал, ярко освещенный лившимся через высокие арочные окна солнцем, сверкал необычайной, хрустальной чистотой и с первого же взгляда ошеломлял праздничной роскошью и витавшей в воздухе торжественностью.