Владимир Корн - Счастливчик Леонард Страница 2

Следуя моему примеру, вскочили и остальные. Глайбы к тому времени, успев обогнуть препятствие, мчались прямо на нас.

– Точно ведь заметили! – В голосе Блеза не было сожаления; так, констатация факта.

И еще какая-то отрешенность, словно он заранее попрощался с жизнью. Нет, трусом он не был ничуть. Блез – воин и когда-то принадлежал к самому значимому клану у себя на родине. Он мог погибнуть сотню раз и давно уже свыкся с этой мыслью, вот и все.

– В левого из них, – скомандовал я. – После моего выстрела.

Левый глайб шел чуть в стороне от остальных и не первым. Но на нем единственном парус сплетен из паучьей нити. На остальных двух – из полотна. Логика моя была проста: именно на этом глайбе должен находиться главарь. При удаче мы сразу оставим глайберов без руководства, а лишние дыры в драгоценном, куда дороже золота, парусе заставят сам глайб держаться подальше от нас.

Я взглянул на остальных. К стрельбе все уже были готовы, и оставалось присоединиться к ним мне самому.

С замиранием сердца я взялся за рычаг арбалета, расположенный, как и у обычных арбалетов, снизу. Отличие – в самих арбалетах. Те, что имелись у всех нас, были лишены лука. Лучными арбалетами сейчас вообще мало кто пользуется, за исключением тех, кому другие не по карману. Уже больше века существует совершенно иная конструкция, где заменяющий лук механизм спрятан в корпусе самого арбалета. А часть его – даже в прикладе.

То, что заменило лук, представляет собой механизм, состоящий из пластинчатых и спиральных пружин, металлических тросиков, шестеренок, винтов, а также других деталей.

В ходу сейчас по большей части арбалеты двухзарядные, где вкладывать болт не надо, он сам подается в желоб под действием рычага при взводе пружины, посылающей снаряд в полет. Мое оружие отличается и от них: в него помещается целых три болта. Неприятная неожиданность для врага! Вот только в последнее время арбалет все чаще начал давать сбои. Я потянул рычаг, где-то внутри арбалета щелкнуло, и я перевел дух: на этот раз зацепление произошло; вот всегда бы так…

– Есть! – После нашего залпа Тед стукнул по камню кулаком от избытка чувств. – По-моему, даже двух.

Пожалуй, насчет второго глайбера совсем не уверен, разве что слегка зацепили, но один из них вывалился на полном ходу определенно мертвым. При этом нисколько не сомневаюсь, кто именно в него угодил. Но сказать об этом сейчас – значит похвастать. Пусть, если получится, сами потом увидят, когда извлекут из тела глайбера болт.

Хотя нет, уже не увидят: следующий последним глайб резко сбавил скорость, и его седоки подхватили тело прямо на ходу. Затем он вместе с двумя другими отвернул от нас, тут же набрав ход, давая нам передышку.

Всегда удивлялся: как у них так получается? Ветерок такой слабый, что намочи палец, подними над головой – и едва ощутишь его дуновение. Казалось бы, что в них такого, в этих сухопутных парусниках? Три колеса, два из которых спереди, и они куда более широкие, чем то, что расположено сзади. Высокая мачта с узким парусом, возвышающиеся над тем, что так и подмывает назвать лодкой с едва обозначенными бортами, и все. Но то, что вытворяют на них глайберы, уму непостижимо. Даже при слабом ветре глайбы способны развить такую скорость, что куда там скаковой лошади!

А когда ветер сильный?! Бывает, они даже груз за собой волочат, чтобы совсем уж не взмыть в небеса. Частенько – трупы врагов, случается, еще и живых. Поговаривают, все дело в ступицах колес, которые они делают из какого-то особого металла и которые совсем не создают трения с осями.

Все три глайба отдалились от нас и теперь крутились вне досягаемости выстрела из арбалета. Ну-ну! Пусть они и дальше так считают! Я оценил взглядом расстояние: стоит попробовать? А что, вполне реально. Может быть, это отобьет у них охоту снова приблизиться к нам, а то и вообще заставит исчезнуть.

– Лео, – отвлек меня от размышлений Головешка, – что будем делать? Ждать?

Как будто у нас есть выбор… Нет, мы сейчас в атаку пойдем!

– Ждать. Наступит ночь, – я взглянул на солнце, которое находилось уже низко над горизонтом, – попробуем отсюда исчезнуть. А пока… Блез, снаряжай гнумбокс, чего зря время терять? Глядишь, до того времени, когда наступит пора уходить, хотя бы треть фляги накапает. Ну а ты, Тед, готовь свои волшебные стекла, сдается мне, без них не обойтись.

Для Клер я бы тоже дело нашел, но опасался услышать от нее очередную колкость, и потому оставил девушку в покое.

– Думаешь, сможешь попасть? – задал очередной вопрос Головешка, видя, как я пристраиваю на камне арбалет.

– Очень на это надеюсь. – У меня вообще не было бы сомнений, будь арбалет в нормальном состоянии, а так…

Арбалет выстрелил сам, когда я даже не успел толком направить его в нужную сторону, и болт унесся куда-то в небо.

– Так ты точно никуда не попадешь, – тут же отреагировала Клер, как будто в произошедшем была хоть часть моей вины.

Точно, не попаду. Мне только и оставалось, что согласиться. Попробуем-ка мы по-другому…

– Блез, дай мне свой.

Тот, перед тем как мне его передать, неодобрительно покосился на девушку. Ну да, кому как не ему знать, смогу ли я куда-нибудь попасть или же нет.

У каждого из нашей компании есть свой талант.

Головешка – отличнейший следопыт. Он может взять след там, где даже собака-ищейка усядется на задницу, подожмет хвост, примет виноватый вид и начнет жалобно скулить.

Блез – воин. В обращении с мечом ли, секирой, палицей – словом, со всем тем, чем можно с легкостью отсечь или размозжить голову, ему нет равных.

У Клер талант выводить меня из себя, и в этом ее точно никому не превзойти. Помимо того, она отлично рисует, танцует, поет, играет на клавесине и мандолине, стряпает, вяжет, вышивает и знает множество вещей, о существовании которых я даже не подозреваю. Ну и совсем уж мелочи: она может из обычной травы, каких-то корешков, древесной смолы и прочих бросовых вещей соорудить такое снадобье, что тяжелобольной, свыкшийся с мыслью, что ему придется покидать этот свет, соскочит вдруг со смертного одра и запляшет тарантеллу.

И все это умещается в отличной фигурке с симпатичным, даже когда она сердится, лицом и таким волшебным голоском, когда каждое сказанное ею слово отдается у меня если не в сердце, то в печени точно. Еще бы сами эти слова были ласковыми. А не такими, что я слышу от нее постоянно.

Сам я тоже талантом не обделен. Я – хорошо вижу. Даже не так – вижу превосходно. Там, где другому удастся разглядеть лишь смутный силуэт человека, у меня получится увидеть черты его лица, определить возраст, рассмотреть одежду в подробностях, цвет волос, а если немного напрячься, и глаз. Ну и стрелок я неплохой. В этом, без ложной скромности, равных мне отыщется мало, если найдется вообще.

Пользоваться арбалетом Блеза мне приходилось, причем в последний раз не так давно, и потому я точно знал, что шагов на двести – двести пятьдесят никаких поправок вообще брать не надо. Трудности стрельбы из него начинаются шагов с трехсот. Сам Блез никогда поправок не берет, потому что так далеко и не стреляет.

Глайберы крутились шагах в четырехстах пятидесяти, ни на мгновение не останавливая свои сухопутные парусные лодки на колесах, и потому проблемы могли возникнуть даже у меня.

Приходилось мне много пользоваться и обычными арбалетами, и что мне особенно нравилось в нынешних, так это их развесовка. Все-таки основная тяжесть в обычных арбалетах находится на самом конце, где расположен лук: как правило, стальной и, как следствие этого, тяжелый. А если уравновешивать его массивным прикладом, оружие получается неподъемным. Нынешние намного легче не стали, но центр тяжести у них находится примерно там, где расположен спусковой механизм, что всегда удобно.

Взяв в руки арбалет Блеза, я взглянул на по-прежнему крутящихся вдалеке глайберов. Ветра почти нет, и о нем можно забыть. Раскаленный воздух пустыни создавал искажения, и казалось, мачты с парусами на глайбах смещены сильно к носу, чего быть никак не могло: они всегда установлены точно посередине. Пожалуй, поправки в ширину ногтя большого пальца по ходу и столько же плюс пара конских волосков вверх – должно хватить.

Но если все же промахнусь, что, впрочем, вряд ли, болты переводить не буду, твердо решил для себя я.

Оставалось выбрать болт, ведь от него точность выстрела зависит нисколько не меньше. Поставив толкатель на стопор, я дважды дернул рычаг, освобождая арбалет от снаряженных в него болтов. Не забыв при этом завистливо вздохнуть: механизм работал идеально.

Блез, догадавшись, в чем дело, предложил мне на выбор целую дюжину болтов. Выбрав один, показавшийся мне самым лучшим, я и положил его в желоб. Все вокруг молчали, по-моему, даже затаив дыхание. А вот это напрасно: хоть пляски с гиканьем и скабрезными выкриками устройте, мне это нисколько не помешает.