Svetlana Gamayunova - Птицедева Страница 2

Еще меня занимала проблема: как мне научиться жить и чувствовать себя нормально в новом теле,так как в этом новом прекрасном теле я чувствовала себя неуютно. Новое тело было не только слабее прежнего, но и очень капризным: оно уставало в дороге, все время хотело спать, не могло спокойно лежать на земле, ему было жестко и неуютно. Еще эти сны: в них меня поздравляли с чем-то, говорили, что счастливы, что ждут, и чтобы я приезжала быстрее. От недосыпа накатывала апатия и раздражительность. Утром вставала с трудом, разбитая, рассеянная и сердитая. Порой даже есть не хотелось. Я похудела и осунулась. Только полеты возвращали меня к жизни.

А еще смущали отношения с Михелом. Сильный, слишком пристальный интерес у него ко мне. Это проявлялось во всем: он старался оказаться ближе ко мне в любой удобный момент(подсадить на коня, хотя я могла сделать это самостоятельно), смущал постоянным касанием рук, при котором я вздрагивала, а он старался задержать руку в своей подольше и смотрел как-то особенно. Ведь они раньше оба мне нравились, надо было решиться и обсудить ситуацию, но я тянула время и все откладывала необходимый разговор. Получив слово принца, что все будет, как прежде, я оттянула время выяснения отношений, но только оттянула. Я должна была ему все рассказать о наших отношениях с Кареном, отправить его домой и ехать дальше, но мне было страшно непривычно и сложно в новом теле, да и путешествовать в одиночестве я не привыкла. Был вариант попросить Ветра отнести меня поближе к острову Буяну, а уж как на него попасть, я бы решила сама. Но даже во время недолгого пребывания у Микулишны я поняла, что соскучилась по дороге, смене мест и новым впечатлениям. И главное, мне было нужно время, чтобы осмыслить изменения в жизни и привыкнуть к ним. Поэтому я медлила, оттягивая прояснение ситуации. А еще, хоть я и боялась себе в этом признаться, мне хотелось внимания Михела и хотелось пусть не интимных отношений, которых я теперь боялась, как огня, но хотя бы ласковых прикосновений и ненавязчивого тепла тела, прижимающего меня к себе ночью, чтобы согреть. Раньше на ночные обнимашки никто не обращал внимания, во всяком случае, смущало это меня только год назад в самом начале нашего пути, когда я еще мальчика из себя представляла, а принцев, видимо, -только первое время, когда поняли, что я девушка. А потом все осознали, что спать на холодной земле, сильно прижавшись друг другу, гораздо комфортнее, и я спокойно засыпала в дружеских объятьях. Только во время возвращения домой, когда лето вошло в свои права, я спала отдельно – жарко было, но теперь… Листья с деревьев почти опали, холодные дожди все чаще заставали нас в пути, изо рта шел пар и, как бы ни были теплы наши плащи и сделанные из лапника постели, спать в одиночку было холодно. Прижимаясь к Ха, я ощущала его тщательно скрываемое желание, поутру просыпалась в кольце его рук, да и сама засыпала, уткнувшись в теплое плечо носом. Я слышала его тихие вздохи, пока не проваливалась в сон, и мне это было приятно. Как я ни корила себя, но со мной что-то происходило непонятное и неотвратимое. Сначала я старалась чаще ночевать на постоялых дворах, специально делая крюк по дороге, чтобы мы смогли переночевать в отдельных комнатах, но потом поняла, как нужны мне эти ночевки, эти прикосновения, только не секс – это было табу. Я понимала, что, принимая эти незаметные ухаживания, сама накручиваю парня и подталкиваю его к более серьезным шагам, но ничего не могла поделать. Гормоны – ужасная вещь. И если бы не внутренняя ответственность перед Кареном, то отношения с Ха, безусловно, разворачивались бы в определённом русле. Но я держалась и днем не давала Ха никаких надежд, но ведь существовала еще ночь. А они с Хи были так похожи. «Все-таки физиология физиологией, а голова-то у меня на плечах есть, – уговаривала я себя, – с этим надо как-то разбираться». Но конструктивных мыслей в голове не появлялось. Как мне быть, что делать? Все это так неправильно. Помоги мне, Макошь! Но помогла мне не она, а другая женщина, и как !!!

Михел

Лотта еще спала: маленькая, красивая, нежная, желанная. Она безмятежно прижималась ко мне, вздрагивающие ресницы показывали, что она скоро проснется, опять упорхнет в свои мысли и отдалится от меня. А сейчас я, как дурак, пялился на такое прекрасное лицо и не мог не приобнять ее покрепче хотя бы спящую, такую неприступную днем и беззащитную и близкую ночью. Моя мука и мое счастье. Я не знаю, что случилось у них с Хи перед отъездом, она не рассказывала, но обкусанные губы невозможно было не заметить. И еще она очень из-за этого переживала. Эти ее рыдания в первый день пути нарушили все мои планы. Я пообещал, что все будет как раньше, что дам ей привыкнуть к своей проявившейся сущности, не буду проявлять свои чувства. Но чего это мне стоило! Вот думаю нарушить обещание, просто не могу так больше. И она не чувствует ко мне неприязни. Вот только что у них с братом? Хи не мог ее обидеть, слишком сильно и давно она ему нравилась. Еще на постоялом дворе я немного удивлялся, когда понимал, что он странно смотрит на Лотту. Мне и самому было крайне неприятно, когда Ветер увез ее с собой, но Хи просто безумно ревновал, а после того, как ее почти неживую вернули от Мораны и он не отходил от нее ни днем, ни ночью, я понял, что она ему нравится, и не просто нравится. Не буду врать себе: я часто подражал старшему брату. Когда он обращал на кого-то из фрейлин внимание, эта фрейлина нравилась и мне. Желание поехать посмотреть мир было обоюдное, но пришло оно сначала в голову брату. Я был в чем-то его тенью, подражателем и сейчас, осознавая это, хотел стать самим собой, и мне нужна была Лотта. Все-таки что у них с Кареном? В конце прошлой поездки Хи уже серьезно думал, как признаться Лотте в том, что он к ней совершенно неравнодушен. Хи всегда был серьезнее меня, это и понятно – наследный принц, и его поступки не могли быть совершенно безответственными. Вспоминалось, какоказавшись дома и потеряв возможность видеть Лотту, Хи просто не находил себе места, в конце концов решил объясниться и сделать ей предложение. Его больше не смущали ни ее внешность, ни происхождение, он скучал и мог действительно думать только о ней, говорить со мной о ней, мечтать о ней. Я тоже скучал, вспоминая ее – такую непосредственную и в тоже время такую загадочную; понимал, что она нравится мне. Но ее внешность, не буду перед собой лукавить, немного смущала меня. Да, я всегда был эстетом, и мне нравилось все красивое. Хи говорил, что надо смотреть в суть вещей, но разве красота – это не суть? А потом бал, это чудо, эти туфельки и эта поездка. Мне выпало счастье видеть и быть рядом с самой красивой девушкой на планете. Ни Елена Прекрасная, ни Василиса не могли сравниться с ней красотой, возможно, только эта странная Лилит с ее надменной, неземной внешностью могла затмить ее. Непонятно, зачем она так звала меня с собой тогда, у Кощея? Но Лотта …она настолько лучше – она живая, и она тоже сказочно красива. Как жаль, что я не умею рисовать, я запечатлел бы на холсте каждый миг ее жизни, каждое движение. Эти ее полеты, крылья, как она двигается, как ходит, как улыбается. Все в ней прекрасно: ее мягкие и шелковистые волосы, чуть приоткрытые губы, созданные для поцелуев, длинные ресницы – все идеально. Что мне делать? Надо поговорить с ней, может, ну его, это слово принца? Как можно вытерпеть эту муку: быть рядом и с ней -и не с ней?

Лилит

Этой ночью мы ночевали в небольшой деревушке. Хозяйка пустила меня в хату, а Михела отвела спать на сеновал. Мы ведь не представлялись как муж и жена, говорили везде, что просто едем вместе в один из городков, названия которых меняли по мере их проезда. Этой ночью мне опять спалось плохо. Не могла заснуть, мучило предчувствие, что все должно измениться, и очень сильно. Сама себя успокаивала: да каждый день все меняется – леса, озера, поселки, только мы вдвоем едем вперед, и это пока неизменно. Как же я ошибалась! Еще не знала, что нас ждет то, что изменит и опять закрутит события невероятным образом.

Утром проснулась рано, солнце только начало согревать тронутую легким морозцем траву. В голове промелькнуло: хорошо бы добраться на Буян до снега, а то зима на носу. С утра полетать не могла (не возле деревни ведьэто делать). Вот отъедем, тогда… Решила проведать, как там Михел, может, тоже проснулся, тогда нечего ждать, перекусим и поедем. Твердым шагом направилась к месту его ночевки и тут….

На лесенке, что вела на сеновал, сидела самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречала. Даже на кривой приставной лесенке и с соломой в волосах я увидела царицу. Тихо ахнула:

– Лилит, Вы что тут делаете?

– Тебя жду, не идти же мне в таком виде в хату, не поймут.

У меня ее появление здесь совершенно не укладывалось в голове. Зачем, почему, каким образом? «Что ей от нас надо?» – пронеслось в голове.

Лилит скривила губы и засмеялась.