Елизавета Дворецкая - Сокол Ясный Страница 24

На голову Веснояре надели огромный венок из травы, ветвей и цветов. Поверх березового платья выпустили ее распущенные волосы, волнистые после тугого плетения косы, и теперь девушка как никогда напоминала саму Солнцедеву, богиню Солонь. Когда наконец она была готова, а прочие выстроились парами, чтобы идти за ней, она с трудом держала на лице улыбку. И Угляна смотрела на нее все более и более тревожно.

Пришла наша весна красна,

– запела шедшая первой Домашка.

Ой, Лели-Лели, весна красная!

– подхватили прочие, и шествие двинулось. Каждая девушка держала в руках пару березовых ветвей, сорванных со своей березки-«сестры», так что они все вместе напоминали наряженную рощицу, собравшуюся погулять.

Но Веснояра, шедшая впереди всех, едва успела сделать несколько шагов, как споткнулась – а может, запуталась ногами в траве и упала. Все ахнули, сбились, наткнулись друг на друга, замерли в недоумении, потом кинулись ее поднимать – сама она, увитая ветвями, не могла даже встать, ей было трудно шевелиться.

– Ой, да все ж повяло! – вдруг в изумлении ахнула Лисена. – Гляньте, девки, березки-то повяли!

Девушки сгрудись, рассматривая Веснояру. Ветви, составлявшие ее одеяние, высохли, будто были срублены дней десять назад. Сухие свернутые листики печально шуршали, ставшие жесткими согнутые ветви так жестоко царапали тело, что она кривилась, не скрываясь, и едва могла удержаться от слез.

– Ой… не могу… ногу зашибла! – Одной рукой опираясь на Домашку, Веснояра пыталась нагнуться, чтобы осмотреть ушибленное колено.

– Раздевайте ее! – велела Угляна. – Не угодна она нынче вилам.

– Но почему? Как это может быть? – загомонили девушки. – Всегда была угодна, а теперь нет?

– Стало быть, есть причина, – сумрачно отозвалась Угляна и взглянула на Младину. – Ломайте новые ветви, вот она «березкой» пойдет.

– Почему она? – оскорбилась Ледана. – После Веснояры я старшая!

– Пусть Ледана идет, – согласилась Младина. – Она и ростом выше.

В последнее время она старалась не привлекать к себе внимания. Да и как знать, если она вздумает «ходить Лелей», не выкинут ли своенравные духи нечто такое, что обнаружит перед всеми ее «странности»?

– Хорошо. – Угляна не стала спорить. – Только, девки, смотрите, ни слова кому, что «березка» уже одетая упала. Скажем, что по дороге в рощу споткнулась. А то слухи нехорошие по волости пойдут, начнут люди неурожая ждать, разгневают богов да и допросятся беды себе на головы. Боги ведь слышат – чего все ждут, то и сбудется.

Девушки испуганно закивали. В невестах ходят обычно недолго, поколения тут меняются через год-другой, но даже от матерей или старших сестер никто не слышал о таком, чтобы вилы отвергли выбранную «березкой» – лишили ее зеленого одеяния и не дали выйти из рощи!

– Идемте, ну! – подтолкнула подавленных и оробевших подруг Младина. – Надо новую зелень набрать, да поживее, а то люди ведь ждут на полях, неладное почуют.

Пока прочие ломали новые ветки, Угляна и Лисена помогали Веснояре освободиться от старых. Однако высохшие ветви стали такими жесткими, так плотно сплелись, образовав почти непроницаемый кокон, что их приходилось ломать; то и дело обломанный острый конец задевал кожу девушки, Веснояра была уже вся исцарапана и причитала со слезами боли на глазах.

– Подумай, может, ведаешь, за что злы на тебя вилы? – шепнула ей Угляна, чтобы никто не слышал. – Просто так ведь ничего не бывает!

– Ничего я не знаю! – в досаде и отчаянии отозвалась Веснояра. – Все по обряду делали… ничего не нарушили… ты же сама за всем глядела!

– Не сейчас. Может, раньше в чем ты перед русалками провинилась?

– Не знаю я ничего!

Наконец набрали новых ветвей и одели Ледану. Векша тайком шептала между сестрами: голядка-де и больше на березу походит, такая же долговязая, тощая, руки костлявые, будто сучья! Те улыбались, обиженные и встревоженные из-за неудачи старшей сестры. Младина заняла место в паре с Домашкой, и шествие снова тронулось.

Пришла наша весна красна,

– заново запела Домашка, боязливо оглядываясь на Ледану-«березку».

Ой, Лели-Лели, весна красная!

– неуверенно подхватили остальные, готовые каждый миг остановиться, если и с этой «березкой» что-то будет не так. Но Ледана шагала ровно, хотя в душе тоже боялась: а вдруг русалки в этом году вовсе не желают обряда? Вдруг будут душить всякую, кто наденет березовый наряд, и ей тоже придется боками поплатиться за эту честь? Она уже жалела, что выскочила вперед – пусть бы Младину вели! – но отступать было поздно.

Однако все шло благополучно, и когда шествие выдвинулось из рощи и приблизилось к первым полям, Ледана улыбалась уже вполне уверенно. Люди в удивлении поднимали брови – все ожидали увидеть во главе невест другую девушку, – но мало ли что там у них, у девок, та ли, другая ли, главное, чтобы обряд шел своим порядком. Не глазами хлопать явились, а дело делать. Хозяева каждого поля припасли пару ведер с речной водой, и теперь, когда шествие двигалось мимо, хватали ведра и выливали воду на Ледану. Озорничая, старались задеть и прочих девок, так что скоро все уже были мокрые – стоял визг, смех, вопли, прерывающие пение, старики и молодые веселились, как дети. Парни нарочно старались окатить из ведра или хоть из ковша ту из девок, которая нравилась, а та в ответ хлестала негодника березовыми ветвями – затевались погони вдоль края поля, возня, шуточные драки, кто-то уже покатился в обнимку по первым росткам, вопила девка, боясь за белую нарядную сряду, орала старуха, что-де помнут всходы. Иные седобородые отцы семейства с не меньшим проворством гонялись за мокрыми девками, насколько позволяли старые ноги, под смех собственных детей и брань своей старухи. Но ничего – на то и велик-день Ярила Сильный, чтобы даже старым ненадолго вернуться в молодость.

Ходили долго, чуть не весь день, обходя все ближние поля у Овсеневой горы. Несколько раз присаживались, хозяева поля выносили угощение – все те же яйца, творог. Хлеба и пирогов почти не было – они пока лишь проклюнулись из земли зелеными травинками. Ледане-Леле есть, как и говорить, было нельзя, она только пила понемногу молока, и к концу обхода едва держалась на ногах. Прочие девушки тоже устали и охрипли от непрерывного пения, хоть и отдыхали по очереди. Но наконец обход был завершен, впереди показалась опушка березовой рощи.

За первыми деревьями их встретила Веснояра: весь день она просидела там, дожидаясь сестер и подруг. Выглядела первая невеста волости мрачной и обиженной: непонятно за какие провинности сами богини, выходит, не допустили ее к участию в обряде, побили, исцарапали! Может, думают, что слишком засиделась она в девках – да разве в том ее вина? Весь день Веснояра не могла даже встать, но едва обход полей закончился, как боль в колене утихла сама собой. Только красные свежие царапины на всем теле и на лице напоминали о гневе русалок.

Повалившись на траву, девушки стонали, причитали, как они устали, клялись, что до утра не двинутся с места. Самые голодные подъедали остатки утреннего пира, перебирали разноцветную скорлупу в поисках уцелевшего помятого яичка.

Но куда подевалась усталость, когда объявились парни! Ранее им нельзя было показываться на девичьем празднике, но теперь пришло их время: нарядные, в беленых вышитых рубахах, они окружили поляну почти со всех сторон, дожидаясь, пока девушки позволят приблизиться. Это были сыновья тех же родов, что и девушки: Заломичи во главе с Задором, Хотиловичи, их ближние соседи Бельцы, материны родичи Бебряки, Дубравцы, Домобожичи, Еловцы, Муравичи. И Могутичи явились, отметила Младина, узнав Будимку, Остряева сына. Леденичей не было – в другой волости имелась своя священная роща и свои игрища. С ними можно будет свидеться только на Купалу, тогда уж они точно придут проведать своих невест… Младина вздохнула, вспомнив Данемила. Она думала о нем с удовольствием: ведь теперь она твердо знала, что выйдет замуж, залогом этого был пояс невесты и понева взрослой женщины. Сотканная так плотно, что поневой застигнутые дождем в поле жницы накрываются с головой и не мокнут, та сразу придала ей чувство собственной важности, уверенности, даже в походке появилась величавость.

Те парни, что явились на игрища к Овсеневой горе, в женихи заломическим девушкам не годились, но это не мешало им вместе петь и резвиться. Иные принесли с собой рожки, а Будимка ловко играл на сопелке, и Младина подхватила, когда довольная Веснояра, снова заняв свое главенствующее положение, первой завела песню:

Брали девки лен, лен,

Брали, выбирали,

Земли не обивали.

Боялися девки

Да серого волка.

Не того волка боялись,