Алёна Алексина - Перехлестье Страница 28

– Не смей, – чужим, яростным голосом проговорил маг, сжимая кулаки, от которых плыл темный туман. – Она не в твоем праве.

Кухарка, глядя в спину, заслонившую ее от опасности, внезапно растерялась. За всю, пускай и не долгую, но довольно-таки причудливую жизнь, никогда и никто ее не защищал. Ни единого раза. Наоборот, она вечно везде лезла и огребала на свои пышные формы тумаков и приключений. Поэтому сейчас у Лиски даже защипало в носу. Она потерла переносицу и вдруг поняла, что в носу свербит еще и… Вот черт! Жаркое!!!

Забыв про все на свете, стряпуха бешеными скачками умчалась на запах.

Вот растяпа! Да что ж это такое?! Вчера, сегодня! Однако традиция уже, как встретятся ей оба этих брата-акробата, так, знай, продукты спалит. Эх.

Однако, когда ураган «Василиса» ворвался на кухню, его разрушительная мощь несколько ослабла: Зария, как обычно незаметная и тихая, уже, оказывается, спустилась вниз и теперь быстро-быстро перекладывала мясо из перекалившейся сковороды в глиняный горшок. Помощница удивленно посмотрела на заполошную стряпуху. Только сейчас Лиска осознала, что всего пару мгновений назад как-то совершенно незаметно для себя избежала… хм, пожалуй что смерти. Очень уж недвусмысленно дэйн хватался за меч и вполне однозначно Грехобор был готов закрыть объект его ярости собой.

– И куда я влипла? – непонятно у кого спросила Васька, прислушиваясь.

Из обеденного зала не доносилось ни громких голосов, ни перебранок, ни тем паче звуков отчаянной битвы. Ну, значит, все это грозное сопение свелось только к перебранке. Вот и славненько. Выходить к этим двум архаровцам, да еще таким странным, не хотелось. На сегодня Василиса уже исчерпала запас отваги. Хотелось бы дух перевести. Но… как же так, они там, а она здесь… сбежала, как трусиха последняя! Да мало ли чего учудят!

И девушка осторожно высунулась в обеденный зал.

Дэйн и Грехобор все еще стояли друг напротив друга, непримиримые, молчаливые. Но прежде чем Васька смогла вклиниться между этими двумя, в происходящее вмешался Багой, который своим халдейским наитием почувствовал-таки назревающую ссору.

– Дэйн, ты бы осадил, – обманчиво миролюбиво предложил харчевник. – Она кольцо добровольно взяла. Тут маг ни при чем. Да и если боги его кольцом наделили, невиновный он. Значит, прощен. Не буянь.

Нестройный хор голосов выразил поддержку хозяину заведения, и тот, ободренный, продолжил:

– Запрещенных у нас нет. Мы закон чтим. Василиска дура, конечно, но дура правильная, совестливая. И раз уж она в этом маге что-то углядела и решила за него замуж пойти, не мешай. Да и нет у тебя такого права – в волю богов влезать.

– Ни один человек никогда не примет кольцо от мага, если только он сам не наделен даром, – тихо, но отчетливо промолвил дэйн, взяв себя в руки. – Ее надо проверить – твоя кухарка вполне может оказаться знахаркой или колдуньей.

Багой в ответ на это нахохлился. И даже свисающие до груди усы, казалось, вот-вот начнут топорщиться от гнева. Свою недотепу-стряпуху трактирщик знал слишком хорошо. Девка она была языкастая, но добрая и безобидная. Поэтому ему было досадно слышать такие обвинения, да еще и при всем честном народе, который каждый день сюда приходил. Эдак уже завтра никого не зазовешь в трактир ни сладкими запахами, ни даже низкими ценами. Кто ж пойдет туда, где ведьма у плиты шурует?

К счастью, помощь пришла, откуда не ждали, – от одного из завсегдатаев – маленького желчного мужичонки, придирчивого и тошного.

– Ты в ней магию чувствуешь? – спросил он, перегнувшись через стол. – Ну а коли нет, чего всех баламутишь? Зачем поклеп наводишь? Люди тут кушают, никого не трогают, чего их смущаешь?

Дэйн не ответил, только продолжил буравить взглядом Грехобора, мешавшего ему добраться до Василисы.

Вынесла нелегкая этого говорливого едока! И вопрос-то какой глупый… чувствует ли он магию! Все знали, как именно дэйны чувствуют стороннюю силу. Все маги, приходящие в мир, приносили с собой свой дар. Магия жила в них, струилась по венам, заставляла биться сердце. Маг до самой смерти оставался неотделим от своей силы, какой бы проклятой она ни была, и дэйны осязали эту силу.

Другое дело колдуны. Этим сила досталась случайно, они не родились с ней. Проклятый подарок – вот как можно было назвать такое могущество. Дар спал все время, пробуждаясь лишь тогда, когда творилась волшба. Поэтому дэйны не замечали колдунов ровно до тех пор, пока те не являли себя, то есть не брались использовать свои умения. И вот тогда-то дэйн запоминал жертву, осязая мощь ее колдовской силы.

Но Василиса не колдовала. По крайней мере, палач магов не ощущал даже самых слабых отголосков волшебства. К сожалению, именно это ни о чем не говорило. Дэйн попытался вспомнить имя наглеца, беспрепятственно проникшего в Цетир, в покои видии. Да, этот позор он помнил прекрасно: видия отдалась колдуну! А ведь он и не зачаровывал ее. Более того, не использовал свой дар даже перед гибелью…

– Ее необходимо проверить, – непреклонно повторил дэйн, обращаясь к брату. – Ты возражаешь?

Выбора не было. Как всегда. Грехобор покачал головой, но не отступил.

– Я подчинюсь словам видии, но в любом случае девушка тебе не достанется. Я буду здесь. Все время.

Дэйн, смерив кудрявый, зеленоглазый и пышнотелый объект их спора мрачным взглядом, вышел из харчевни.

Багой с облегчением выругался. Эх, дать бы дурехе затрещину! Так нет, теперь даже в этой отводящей душу радости ему отказано. А как бы наподдал! Чтоб головой не только ела, но и думала иногда. Ну почему, почему из всех залетных его стряпуха выбрала именно мага, да не просто мага – Грехобора! Тьфу, по миру пойдешь с ними…

Тем временем кухарка, не догадываясь о досаде хозяина, дернула за рукав своего, как только что выяснилось, нареченного. Раз, другой, третий. Тот не спешил оборачиваться, боясь встретиться с ней взглядом. Нутром чуял, что не все так просто, – слишком уж легко согласилась эта девушка.

Да и какая она ему невеста? Видят друг друга второй раз всего. Он и не знает, каково это – женихом быть. Что женихи-то хоть делают, как ухаживают? Он ничего не умел, кроме как собирать чужие грехи. И со стороны сам себе казался медведем-шатуном, который зачем-то поднялся в неурочный час и не знает ни куда себя деть, ни чем занять. Он и правда был совершенно никчемен. За годы странствий маг так отвык от простых человеческих дел, которые составляют для обычных людей смысл и суть жизни, что сейчас попросту не знал, как быть. А тут еще невеста.

Он перевел взгляд на девушку, пытливо смотрящую ему в глаза. Хм. Если он был медведем-шатуном, то она походила на вертлявую белку. Прыг-скок на сучок, под кусток, шишкой – получи!

И что теперь делать?

– Замуж? – переспросила тем временем Василиса, когда он все же повернул к ней голову. – Я? За тебя? Замуж? С чего вообще…

Стряпуха осеклась. В памяти всплыл давнишний разговор с Зарией. Тогда чернушка рассказывала ей про богов, которые в Чаше Откровений являли кольца тем, у кого есть шанс найти свою вторую половину. Эти кольца предлагали в дар избранникам. И те могли либо отвергнуть, либо принять дар. В случае же отказа кольцо рассыпалось в пыль… как и его владелец, упустивший шанс на любовь.

Зария говорила тогда что-то еще о заключении союза. Мол, брак считается случившимся только с тех пор, как молодые разделят ложе. И счастье, которое они обретут, будут оберегать сами боги.

Вот только…

– Почему мне?

Мужчина вздохнул, опустил глаза и сделал шаг назад.

– У меня не было выбора. Дэйн… я не имею права не подчиняться ему. А он приказал…

– Он хотел меня проучить… – Василиса покачала головой. Ну как же она снова могла так ошибиться в человеке? Тьфу ты…

– Нет, – Грехобор покачал головой. – Ты ни при чем. Он хотел проучить меня. Я осмелился перечить ему, когда остался тут на ночь. Дэйн этого не простил.

Проучить… Что это за ученье такое? Ведь он бы умер… Васька подавила прилив горечи. Вот и сказке конец. Один красавец оказался жестокой сволочью, которой лишь бы командовать и приказывать, а другой красавец преподнес кольцо… чтобы жизнь свою спасти. А как же любовь? Да, финал-то у сказочки современный – в аккурат такой, чтобы повеситься захотелось. Везуха, да.

Не сказав магу ни слова, Василиса развернулась и побрела на кухню, прикрыла за собой дверь и, прислонившись к створке спиной, тихо сползла на пол.

Зария и психоанализ

Чернушка в растерянности застыла над стряпухой. Та сидела на полу и размеренно билась затылком об дверь, монотонно приговаривая: «Дура, дура, дура». И что с ней делать? Такого Зария от Василисы не ожидала, поскольку в характере последней было скорее побить об дверь кого-то, попавшегося под горячую руку, но только не себя.