Кира Измайлова - Безобразная Жанна Страница 3

– У отца в самом деле были только две дочери, я и Аделин. Папа хотел сына, наследника, но… Почему-то мальчики или рождались мертвыми, или не доживали до года. Словом, когда на свет появилась я, он взялся воспитывать меня как сына, потому что твердо решил: раз у него не может быть сыновей, то престол унаследую я, а мой супруг будет не более чем принцем-консортом. Ты знаешь, кто это? – спохватилась я.

– Муж королевы, да? Ты не переживай, я не вовсе уж пенек лесной, много где бродил и много чего слышал, – усмехнулся он. – А если слово незнакомое скажешь, так я спрошу, что оно значит, не облезу.

– Хорошо, – кивнула я. – Характер у меня оказался и впрямь не девичий. Отец часто повторял, мол, мальчишкой бы мне родиться!

– А сестра?

– Аделин? Она двумя годами моложе, и вот она-то – настоящая принцесса, какими их описывают в сказках, – невольно улыбнулась я. – Когда отец учил меня ездить верхом и сражаться, заставлял читать скучные кодексы и разбирать жалобы землевладельцев, учить иностранные языки и разговаривать с послами, сестра вышивала, музицировала и брала уроки танцев. Конечно, и она знает несколько языков, умеет поддержать светскую беседу и знает, на каком берегу Великого моря живут люди с черной кожей, а на каком – с красной или желтой, но…

– На трон такую не посадишь, – заключил бродяга. – Ну… чтоб сама распоряжалась, а не была вроде этой… как же ее? А! Куклы такой, которую актеры в балаганах за веревочки дергают! Красивая, в шелках да золоте, только сама ничего делать не может.

– Именно, – проговорила я. – Аделин прочили в жены одному князю из-за гор. Он был вдвое старше ее, но оно и к лучшему… Король очень уважал его отца и самого князя и говорил, что если и может доверить кому-то свою малышку Аделин, так это сыну доброго друга, Саннежи. Да и сестре он нравился: князь был умен, привлекателен, умел веселиться, женщины его обожали, а страна его процветала…

– А почему ты все время говоришь о нем «был», хозяйка?

– Потому, что Саннежи умер, – обронила я. – Несчастный случай на охоте, так сказали. Случилось это сразу после того, как он собрался присвататься к Аделин.

– Думаешь, его нарочно?.. – Бродяга выразительно чиркнул себя пальцем по горлу.

– Думаю, да. Чтобы в один день на охотников вынесло взбесившегося кабана, любимый конь князя, много раз видавший и не такое, вдруг перестал слушаться хозяина, а тот, прекрасный наездник, способный укротить самую дикую лошадь, не удержался в седле и угодил на клыки тому кабану… – Я покачала головой. – Что-то слишком уж много совпадений.

– Ты так говоришь о нем, словно… – Он умолк.

– Да, я предпочла, чтобы Саннежи женился на мне, а не на Аделин, – вздохнула я. – Но… мы с ним были слишком похожи. Я ведь сказала: отец воспитал меня как единственную наследницу. Я не стала бы слушать приказов мужа и не позволила бы ему править своей страной, а князь не удовольствовался бы ролью моего помощника. Впрочем, – добавила я, – кого бы я ни взяла в мужья, мой наследник все равно был бы только моим, неважно, кто его отец! А уж на это Саннежи бы не согласился, уверена… Он говорил мне, что берет в жены Аделин только потому, что она похожа на меня. Жаль только, не выйдет скакать бок о бок на охоте, вместе обсуждать дела и…

Я махнула рукой и добавила:

– Если бы у отца был сын, я стала бы женой Саннежи, и все были бы счастливы. Князь ведь знал меня с детства, и ему было все равно, как я выгляжу.

– Это ты о чем? – не понял бродяга.

– Потом скажу, если к слову придется, – махнула я рукой. – Налей и мне… В кои-то веки выпью глоток…

Он поставил бокал на столик подле моего кресла и вернулся на свое место. Я отпила немного, скривилась – совсем забыла вкус вина, а это вдобавок оказалось на редкость кислым, – и продолжила:

– Но это случилось недавно… Когда же мне сравнялось четырнадцать, случилось другое несчастье. В тот раз никто не умер… хотя иногда я думала, лучше бы умер! У меня и прежде был тяжелый нрав, а после этого он сделался еще хуже…

– Погоди, хозяйка, я не понял, – помотал головой бродяга. – Что за несчастье? С кем? Что князь на охоте погиб, это я уловил, а другое – оно раньше случилось?

– Я же сказала, мне сравнялось четырнадцать! – нахмурилась я.

– Так… это с тобой? – негромко спросил он. – Верно, ты же сказала, мол, князь говорил, ему все равно, как ты выглядишь! Что же такое…

– Подойди поближе и посмотри, – сказала я, разворачивая фонарь. – Не бойся, я не кусаюсь. Могу даже руку с топора убрать.

Он подошел и всмотрелся в мое лицо, а я наконец получше разглядела его самого и поразилась: прежде мне не доводилось видеть такой наружности! На смуглом лице моего ночного гостя глаза казались бездонными провалами, и если бы не отражавшийся в них огонь, немудрено было испугаться! А волосы у него оказались темно-рыжими, никогда не видала таких. Просто рыжих людей предостаточно, вон взять хоть мою кухарку, но такого глубокого медного цвета (на солнце, наверно, лохмы бродяги казались огненными) я не встречала. Темные брови и щетина при этом выглядели странно. Хотя… отец мой был светловолос, а борода у него росла каштановая.

– Я понимаю князя, – выговорил бродяга, сглотнув и попятившись.

– О чем ты?

– Такая красота…

– Да о чем ты? – прищурилась я. – Какая еще красота, где ты ее разглядел? Нет ее, слышишь?! Скоро семь лет, как ее не стало, с тех самых пор, как на охоте издыхающий волк вцепился мне в лицо, когда я наклонилась за трофеем!

– Не кричи! – грубая ладонь зажала мне рот. – Слуги понабегут, чего доброго… Ну… ну… теперь-то уж что толку плакать, былого не воротишь…

«Вовсе я не плачу! – хотела я сказать, но осеклась, а вслед подумала: – Нельзя мне пить вина».

– Скажи спасибо, глаза целы остались, – продолжал он, – а прочее… и так понятно, до чего хороша ты была. Я нынешнюю королеву, Аделин то есть, только на портретах видал, ну да те портреты трактирные… мазилы соврут, недорого возьмут. Ан теперь гляжу: и впрямь вы с нею похожи!

– Сестры же родные… – выговорила я, когда отпустил спазм, сжавший горло. Дожила, распустила сопли перед каким-то бродягой! – Я была Умницей Жанной, еще не Мудрой, рановато, а вышло… Отец неуклюже шутил, что в историю я войду как Безобразная Жанна, и что лучше быть умной, чем красивой… Прекрасное утешение для девицы на выданье, не правда ли?

– Но ты же не сдалась, хозяйка? – серьезно спросил он.

– Конечно нет. Жанна – не из тех королев, что удаляются в изгнание своею волей, – прищурилась я. – И мое уродство ничего не меняло. Тот, кто захотел бы стать моим принцем-консортом, не поглядел бы на мое увечье, будь я даже хрома и горбата! А что до прочего… Вроде бы простолюдины говорят: в темноте лица не видать, а если что, можно подол на голову накинуть?

– Еще и не такое говорят, – заверил бродяга и с сожалением вылил из графина последние капли в свой стакан. – Но что же дальше?

– К нашему двору прибыл принц Рикардо, – проговорила я. – Милейший и умнейший юноша. Отец сказал как-то – а чувство юмора у него было, увы, ужасное, – что неплохо бы нам с ним сойтись, но я могла выбирать и отказалась от такого союза наотрез.

– Хм… это что ж, принц был прекрасен лицом и телом, но дурак дураком?

– Наоборот, он оказался горбат, на лицо не слишком хорош, вдобавок сильно хромал, но зато славился умом, – фыркнула я. – Да и земли у него были богатые. Когда он посватался к Аделин, поняв, что моего согласия не дождется, та пришла в ужас: после красавца Саннежи (пусть она и знала, что он любит не ее) – хромой горбун Рикардо? Но она до странного быстро смирилась, хотя нрав у нас похож. Если бы отец воспитывал и ее как меня, из нее мог вырасти тот еще сорванец! И все бы ничего, но…

– А ваша мать? – перебил бродяга.

– Она к тому времени уже ушла к Создателю.

– Вон оно что… Мать-то, наверно, заметила бы, что с дочкой неладно!

– Может быть, но что проку? Она не осмелилась бы спорить с отцом.

Странное дело, я и не заметила, что бродяга устроился на полу у моих ног, а сама я позабыла о топорике!

– А что потом? – спросил он, как ребенок, требующий продолжения страшной сказки.

– После помолвки Аделин отец как-то охладел ко мне, – неохотно произнесла я. – Я не сразу это заметила. И что бы там ни говорили о моем характере, я была рада за сестру, мне показалось, она разглядела за невзрачной внешностью Рикардо истинную суть и позабыла о его горбе и прочем…

– Похоже, суть оказалась не совсем… хорошей, – обронил бродяга.

– Как рассудишь? Рикардо сделался душою нашего общества, увечье его, казалось, вовсе не стесняло, – покачала я головой. – Стоило поговорить с ним недолго и человек забывал, что перед ним хромой горбун!

– Может, потому, что он сам об этом не помнил?

– Наверно, – подумав, согласилась я. – Он был таким с рождения и привык… А я старалась скрыть… вот это, но только сильнее привлекала внимание. А чем больше на меня показывали пальцами, тем больше я злилась, и…