Елена Соловьева - Точка искажения Страница 3

Опасения оказались напрасными: никто не обратил на Эйлин внимания. На стене у входа красовалась бронзовая плита с каким-то символом и цитатой – пафосное напутствие студентам.

В конце просторного холла практиковались боевые маги: готовились к зачету и, по всей видимости, пытались разрушить здание. Они создавали особый огненный вихрь – относительно безопасный для мебели, но губительный для нечисти. Воронка хрипела, раздувалась и уже готова была заглотить потенциальных врагов. Один из студентов, ловко вывернувшись, сунул в огонь меч. Наверное, закалял сталь.

– Отойди, куда прешь? – донеслось до Эйлин, и она вздрогнула. Но это обращались не к ней. Какой-то парнишка со стопкой книг в руках непредусмотрительно пытался пройти мимо боевых магов, прижимаясь к стенке. Определенно, зельевар. Но не целитель, иначе не лез бы так глупо в огонь. Убить не убьет, но серьезные ожоги заработать можно.

Эйлин хмыкнула и, вспомнив, зачем пришла, проскользнула на лестничную площадку.

Пять пролетов дались нелегко, уж больно длинные лестницы между этажами. Ощущение, что здесь раньше великаны жили.

Солнечный свет почти не проникал сквозь узкие витражи, но полумрак не помешал Эйлин разглядеть металлическую табличку на резных арочных дверях в конце коридора. Должно быть, это и есть главный лекторий. Единственное, что смущало, – множество кабинетов на пути к цели. На факультете менталистики совсем другая планировка. А вдруг прямо сейчас кто-нибудь выйдет?

Дверь в лекторий была приоткрыта. Оттуда струился бледный свет факелов с холодным огнем, заменявших в замке электричество. Биополя магов усиливали любое электромагнитное поле в радиусе нескольких метров. В разной степени, конечно. Но и этого хватало, чтобы начинали барахлить радиоприемники, телевизоры и телефоны. В крупных центрах, особенно там, где собиралось большое количество магов, использовались всевозможные вариации «глушилок», которые вместе с биополями подавляли и способности. Но здесь, в академии, где студентов учили управлять собственной силой, применение подобных установок было абсолютно бессмысленным. Всегда приходится чем-то жертвовать: в данном случае техническим прогрессом и благами цивилизации.

Из-за двери не доносилось ни шороха. Такая удача могла бы порадовать, только вот, судя по всему, не одна она жаждет полюбоваться на колбы. Этого только не хватало.

Отступать поздно, да и некуда. Разве только домой, к матери, чтобы слушать ее ехидное «мы предупреждали: от магов ничего хорошего не жди». А потом отправит в магазин за углом, продавать булочки. Или судомойкой в детский сад. Не бывать этому!

Эйлин сжала губы и легонько толкнула дверь. Та беззвучно поддалась. Внутри никого. Странно. А вот и заветные стеллажи – рядом с кафедрой. Словно исполины, они упирались в потолок, а внизу были привинчены к полу. Эликсиры хранились невысоко, на уровне глаз, видимо, чтобы преподаватели лишний раз не применяли магию или не лазили по стремянкам.

Из распахнутого окна тянуло свежим воздухом. Эйлин еще раз осмотрелась по сторонам и сделала шаг, еще один… Глухой резкий стук болью отозвался в груди. Кто-то вошел следом?! А нет, это за кафедрой. Низкая дверца, видимо, в каморку с преподавательским добром, была открыта настежь, и Эйлин заметила чью-то спину в лабораторном халате. Броситься вперед или назад? Сердце колотилось как бешеное. Что делать?! Сказать, что потерялась. Или…

Задержав дыхание, Эйлин подалась вперед – и половица предательски заскрипела. Голова закружилась, но, слава небу, лаборант никак не отреагировал на звук. Эйлин практически прыгнула за последний из стеллажей, прижавшись спиной к холодным, обшарпанным фрескам, которые изображали круги ада Данте. Какая ирония.

Ветерок из окна приятно обдувал лицо. Эйлин вытерла вспотевшие ладони о брюки и зачерпнула немного прохлады. Сейчас все ее будущее зависело от этого комка энергии. Только бы сработало…

Эйлин создавала иллюзию крика. Такой трюк проходили вскользь еще на первых занятиях, тогда она посчитала его никчемным фокусом. Как же!

Звук походил на писк комара, но нельзя было терять ни секунды, потому что скоро он преобразится. Эйлин подула на ладони, выпустив иллюзию в раскрытое окно, и та, как перышко, стала кругами опускаться вниз.

– А-а-а!!! Помогите!

В спокойное существование академии ворвался душераздирающий вопль. Эйлин гордо улыбнулась. Так-то! Даже представить страшно, что она сможет сделать через три года учебы. Если не выгонят.

Выглянув из-за стеллажа, заметила спину выбегающего в коридор лаборанта.

А он молодец, бросился на помощь. Наверное, боевой маг. Не хотелось бы увидеть его лицо, когда тот поймет, что одурачен и нужно опять подниматься пять пролетов вверх.

Эйлин внимательно рассматривала эликсиры. Не так их и много. Права была Лири – найти нужный проще простого. Вон, во втором ряду. Если эта кислотно-зеленая жижа и на вкус такая же ядреная, тогда ясно, почему человек потом не способен самостоятельно мыслить.

Хранить древние экспонаты на виду – не самая умная идея. С другой стороны, кто осмелится брать без спросу? За такое точно исключат. И будет ей прощальным вальсом победный хохот Гесса…

Не стоило воровать весь эликсир, можно было позаимствовать пробирку у Лири и отлить немного, но поздно, часики тикают. Эйлин схватила пузатую бутылочку за длинное тонкое горлышко, спрятала под жакет, зажав под мышкой, и выбежала из лектория. Она пронеслась два этажа вниз по лестнице и уже облегченно вздохнула, когда на повороте врезалась в чью-то грудь.

Эйлин подняла глаза, чтобы извиниться, и застыла. Зря считала, что хуже не будет. Мысли будто испарились под суровым взглядом карих глаз.

– Привет.

Вот так – привет, да еще и мину скорчил, будто подавился своей любезностью. Эйлин решила не реагировать, притвориться, что ничего не понимает, и идти вперед. Только вот колени предательски задрожали.

– Эйлин! – Парень удержал ее за локоть, и она, испуганно ахнув, услышала звук бьющегося стекла. Зеленые брызги окрасили ботинки и полы белого лабораторного халата. Проклятье!

– Что за?… – сказал он и отступил от лужицы. Резкий запах плесневелого сыра заставил обоих скривиться.

Эйлин опять оказалась в западне. Единственный выход – держаться надменно, словно Реннен испортил ей день.

– Уродовать людей уже недостаточно? Решила кого-то отравить?

Шутник. Уснувшая было ненависть прорывалась наружу, хотя стоявший перед ней человек не заслуживал даже толики чувств. Никаких.

– Извини, Монвид, – она сделала ударение на его фамилии, – и в мыслях не было подходить к тебе, а прикасаться – тем более. Не знала, что ты женился и взял фамилию супруги.

Эйлин скрестила руки на груди, готовая к нападению.

Реннен Монвид – так прозвучало его имя на общем собрании в первый день учебы, когда первокурсникам представляли лучших студентов академии. Она не могла поверить своим глазам: предатель, который когда-то разбил ей сердце и даже не извинился, стоял перед ней жив-здоров в лучшей академии мира – да еще и под чужой фамилией.

Нужно было сразу его сдать, но прежде Эйлин хотелось во всем разобраться самой. Правда, стремление никогда не видеть и не слышать этого бесчувственного гада в итоге победило. Теперь ей ничего не оставалось, кроме как гордо вскинуть подбородок. Реннен смотрел на ее волосы, а затем протянул руку и заправил прядь за ухо. Эйлин резко отдернула голову:

– Совсем спятил?

Она развернулась: броситься бежать со всех ног или уйти грациозно, по-королевски? Но Реннен снова схватил ее за локоть, делая больно. На его лице отразилось не то презрение, не то желание придушить. Это кто кого еще ненавидеть должен?!

– Значит, я не ошибся, и в лектории действительно кто-то был. Хотела на меня посмотреть исподтишка? Я не против. Но зачем красть вот это? – Он носком указал на постепенно бледнеющую лужицу. – А еще давно хотел спросить, почему не выдала моей фамилии? Решила отомстить покруче? Что ты хочешь за молчание? Может, деньги?

Какой же он все-таки моральный урод! Эйлин по одному отцепила его тонкие паучьи пальцы и процедила:

– Не трогай меня! Я забыла, что ты тут вообще есть. Для меня ты умер. Понял?

Внутри все клокотало, на глаза навернулись злые слезы, но сдержала их. Хватит, наплакалась! Своим очарованием Реннен мог обмануть кого угодно, но не ее. Когда-то Эйлин нравились эти черные волосы, карие глаза – не парень, мечта. А потом наружу полезли химеры, таящиеся внутри прекрасного принца, и от иллюзий не осталось и следа. Она не сможет ему верить, да что уж тут: после дружбы с этим двуличным трусом можно вообще разочароваться в людях.

Видимо, слова достигли цели: Реннен отпрянул, как от удара, и выпрямился.

– Спасибо. Так вот почему мне пришлась по душе некромантия. Оказывается, я труп.

– А здесь ты что забыл? – с обвинением сказала Эйлин.