Татьяна Патрикова - Тонкости эльфийской генеалогии Страница 32

Оборотень, как и полагается, удивился.

– Постой, но я на днях видел вас вместе.

– Да. Но теперь это мерцание уже не мое.

– А чье? – тут же требовательно вопросил Камю, но нахальный мерцающий указал ему глазами на меня. Разумеется, кардинал тут же впился взглядом. Я хмуро глянул на Ириргана и принялся объяснять:

– Тебе ведь Барсик уже должен был сказать про нее.

Мы с эльфом долго друг на друга смотрели. Потом я продолжил:

– И спросил ты только затем, чтобы в случае чего услышать то, о чем он умолчал.

– Например, о том, что она мерцающая.

– Например, – пожал плечами я и глянул на Барсика. Тот на нас даже не смотрел, подставляя лицо солнечным лучам. Я снова перевел взгляд на его брата. Тот спросил:

– И что ты о ней думаешь?

– Я завтра в Холёбаске встречаюсь с родителями Гарри и Фа, – сменил тему.

– Выверной и ифритом? – тут же уточнил кардинал.

– А сегодня их по университету выгуливает Ника в мерцании Иры.

– И об этом ты мне тоже запамятовал сказать? – возмутился Карл.

– Я сам узнал меньше часа назад. Это…

– Моя инициатива. – Ир обернулся к нему.

Ректор перестал хмуриться.

– Завтра, – обращаясь ко мне, сказал он, – я хочу, чтобы с тобой пошел кто-то из моих деканов. Панфрутий в отпуске по семейным делам, остаются Ваславей, Микалая или Ригиль. Выбирай.

Я задумался. Потом специально принялся рассуждать вслух:

– Славку я еще мало знаю, Мику не хотелось бы так сразу шокировать, она от предыдущих известий еще не отошла, так что пусть будет Карамелька.

– Мика? – подозрительно шумно сглотнув у меня за спиной, протянул Славка.

– Да, – подтвердил ректор, – так Андрей называет Микалаю. Она не против, насколько я знаю.

– А мы все до сих пор удивляемся, как он умудрился и ее на свою сторону перетянуть, – прокомментировал Мурка.

Я не выдержал, все тело требовало движения, мне надоело сидеть, да и шея уже устала вертеть головой во все стороны, особенно оборачиваться на Славку. Поэтому я вскочил и начал:

– Да что вы понимаете, просто Мика… – Осекся, потому что заметил, что в дверях кабинета стояла та самая эльфийка, о которой мы говорили.

Она вошла, приблизилась и спросила, обращаясь ко мне:

– Мика – что?

Я смутился. А кто бы не смутился на моем месте?

Но под ее настороженным взглядом, который, как мне тогда показалось, вот-вот мог превратиться в откровенно враждебный, я начал говорить еще до того, как осознал, что именно говорю.

– Просто хотел объяснить, почему ты так на меня запала. – Глаза эльфийки от такой наглости сделались квадратными, но мне, если подумать, и нужен был такой эффект. Эффект неожиданности. – Классическая магия, уверен, очень клевое направление, но по сравнению с другими имеет один существенный недостаток. С вашими сроками жизни однажды она исчерпает себя, причем, судя по всему, сейчас вы на своем факультете весьма близки к этому. А расти некуда. Это же классика, и консерватизм суждений присущ любому связанному с ней направлению. Но застой – первая стадия загнивания, не так ли? И тут ты подумала о классических магических приемах других народов. Например…

– Темных. – Я вовремя сделал паузу, и леди декан закончила за меня.

За спиной раздался щелчок пальцами. Наверное, это Карл. Но я смотрел на Мику и совсем немного на Славика, который стоял чуть впереди нее. У него даже лицо вытянулось. Судя по всему, такое ему на ум не приходило. И сейчас он пытался соотнести мою теорию с суровой Микалаей Эльфир. А Карл просто создал третье кресло. И леди декан опустилась в него. Поэтому и мне пришлось сесть, на этот раз между Микой и Камю. Смотрели мы все на Карла. Тот пальцами стучал по столу. Ненавязчиво, в глубокой задумчивости. Потом посмотрел на Мику и спросил:

– Ну и как успехи?

– Нашли еще троих помимо тех, которых привел к нам Тишка, – тут же ответила она.

– Значит, уже почти полноценный класс.

– Да. – Она кивнула.

– Класс? – подал голос Камю.

– Выяснилось, что у нас тут учатся не только запрещенные расы, но и дети.

– В смысле совсем юные…

– До двадцати пяти.

– Или до семидесяти, если для эльфов, – уточнила Мика.

– Даже эльфы есть? – искренне удивился Карл.

– Поэтому ты говорил про возраст? – уточнил Камю у Ира.

Тот кивнул, настороженно поглядел на Микалаю. До меня только сейчас дошло, что формально он с тематикой своей диссертации относится именно к ее факультету. И, судя по всему, свою расовую принадлежность перед ней раскрывать не хочет. Надо срочно менять тему. И вообще, разводить их всех по разным углам.

– Слушайте, а может, мы… – начал я, но меня перебил Камю, он обратился к Мике:

– Мне нравится ваша идея о магии темных. Действительно, столько лет живем бок о бок, а до сих пор мы их детей учим нашей магии, а они свою собственную от нас скрывают.

– Да ладно, – встрял я, не дав Мике ответить, – вы не спрашиваете, вот и кажется, что скрывают.

– Хочешь сказать, что если леди Эльфир выйдет с предложением…

– Готов поспорить, что ее поддержат. Можно у Софи с Варей спросить.

– Не говори мне, что ты так сокращаешь обеих Владычиц…

– Не скажу. Но сокращаю, – хмыкнул я и повернулся к Мике. – На ваш факультет темные, наверное, и не поступают никогда.

– Мы долго не хотели их принимать даже после внесения в список разрешенных рас, а когда на совете факультета было принято решение, что принимать темных все же нужно, они сами к нам не пошли, – поведала она.

– Конечно, не пошли, – фыркнул я, – но, судя по всему, ты так и не поняла почему.

– Не поняла, – вскинув голову, холодно отрезала она.

– Вон у Мурки спроси.

– Я у тебя спрашиваю, – даже не обернувшись к темному, бросила декан.

И я ответил:

– Темные не злопамятные, они просто злые, а память у них сама по себе хорошая.

Я покосился на Мурку. Тот улыбался. Мика проследила за направлением моего взгляда.

– Значит, вы просто обиделись? – спросила у него.

– Значит. Нам было не так-то просто решиться отправить наших детей сюда. В то время эти территории считались однозначно вражескими. А тут еще вы с вашими запретами.

Мика отвернулась. Ну да, мне бы тоже стало не по себе от таких откровений. Поэтому я уже собирался спросить, не пора ли нам всем развеяться и перекусить, но не успел. У меня громко заурчало в желудке. На фоне общего молчания просто оглушительно. Я устыдился. А Ир к тому же гнусно захихикал, когда раньше всех усек, что это был за звук. Я уже хотел возмутиться, но мерцающий подскочил ко мне и безапелляционно схватил за руку:

– Пойдем. Ты ведь без обеда сегодня.

– Ты тоже, – буркнул я, все еще стесняясь.

– Да всем не мешало бы перекусить, – поддержал нас Мурка.

Как ни странно, засобирались все. Собственно, в таком составе через портал Ира мы в столовую и прибыли. Но прежде чем я сумел сориентироваться в новой обстановке, за спиной услышал голос Славика, который, судя по всему, обращался к Карлу:

– Я думал, что из твоего кабинета глубинные порталы не прорубаются.

– Это ты ему скажи. Я уже даже не заикаюсь.

Покосился на Ира, все еще придерживающего меня за локоть. Услышал ли? Судя по самодовольной ухмылке, услышал. Вот зараза гениальная, и как его только земля носит?

Карл Ви’Хольм

Хотел себе приемного сына? Дохотелся. Теперь у меня их два, если так можно сказать. А почему, собственно, если? Да, когда я гляжу на этих мальчишек, у меня волосы на затылке шевелиться начинают! Ну ладно Андрей. В сущности, он не знает о нашем мире ничего. Это моя вина. Я видел в нем такого же временного работника, как те, которые были до него, поэтому не сумел вовремя переключиться. Отсюда вся его неосведомленность о реалиях нашего мира, в которые я его должен был посвятить. Но Ир! Ир-то куда смотрит? Хотя о чем это я? Понятно, куда он смотрит, точнее, на кого. Спелись мои мальчики, так спелись, что я уже не знаю, куда от их кипучей деятельности деваться. Но то, с какой скоростью Андрей набирает себе в товарищи все новых и новых адептов, пугает. И в то же время, как бы парадоксально это ни звучало, вдохновляет.

С одной стороны, я боюсь за них, за свой университет, за дело всей моей жизни, с другой – не могу нарадоваться. Андрей, как талантливейший из лекарей, вскрывает скальпелем один гнойный нарыв за другим. Одна беда – я, наблюдая за всем этим со стороны, боюсь, что та скорость, с которой он все это делает, и то легкомыслие, которое при этом демонстрирует, в самом скором времени могут привести не к чему-нибудь, а к повсеместному заражению крови. Но пока, в чем я только что в очередной раз убедился, все ему сходит с рук.

Теперь немного о совместном ужине. Признаться, никто из нас не подозревал, что трапеза превратится в столь масштабное событие. Обычно в столовой, как и везде в нашем университете, соблюдалось четкое деление на светлых и темных и сочувствующих тем или другим. Но пока мы беседовали в моем кабинете, «колокольчики» в компании своих родителей уже успели обосноваться в столовой и облюбовали один стол на всех. То есть не поделились традиционно на два стола. Напротив, они соединили несколько столов поменьше в один большой и вольготно расположились у северной стены.