Галина Гончарова - Полудемон. Счастье короля Страница 34

– Я хочу жить.

– Да вы, любезнейший, наглец. Жить он хочет! Странно, а меня не спрашивали, прежде чем храмовников подсылать?

– Моя цена – жизнь.

– Договор у нас может быть только на легкую смерть, – отрезаю я.

– Нет. Потерплю. Меня искать будут.

– Врете. Отец ваш померши, совершенно случайно, сестра сейчас менестрелем занята, да и ума у нее немного – пока кто найдет, косточки ваши травкой порасти успеют.

– Ничего. Потерплю. Зато и ты ничего не узнаешь, тварь!

Словно маска приличного человека спадает с лица мужчины, открывая крысиную морду. Хотя что это я? Крысы рядом с Дарием такие милые создания…

Что ж. Пусть упирается.

Почему никто не понимает простой истины – чтобы выдержать боль, надо иметь очень серьезные личные основания. И то…

Далеко не все могут выдержать серьезные и продолжительные пытки. А у меня есть время и есть опыт. Частично – книжный, но некроманты… Да, мы можем мучить специально.

Иногда для ритуала нужна не просто жертва – нужна жертва, которая отдает максимум. Боли, страданий, ужаса…

И – нет. Животных мы не мучаем. С человека можно получить намного больше. С животного же…

Жаждущий не напьется ложкой воды – боли и ужаса бессмысленной скотины не хватит ни на что серьезное. А вот человек – дело другое. Человека можно мучить долго и получить много… Главное – правильный подход к делу.

Дарий упирается недолго. Его хватает ровно на одно фигурно обкромсанное ухо и пару пальцев. Потом он ломается и выкладывает все, что я хочу знать.

Ну да, риолонская церковь. Да, раденорская. Имена, храмы, должности сыплются потоком, едва запоминать успеваю.

И – нет.

Я не смогу потом вызвать его душу и допросить, поэтому приходится все узнавать сейчас. Ак-Квир тоже слушает внимательно. Ему, конечно, незачем, но вдруг я что-то забуду? Тогда у него будет возможность лишний раз показать свою пользу. Я же его призову для вопросов и угощу вкусненьким, благо воров и убийц у меня пока в стране хватает.

Угадал я правильно, и даже своего тестя убил совершенно справедливо, он это все и задумал.

Точнее, прижатые моей беспощадной ногой раденорские храмовники бросились к риолонским коллегам, ну те и решили поспособствовать. Даже много себе за это не выговаривали – тут же дело не выгоды, а принципа. Сейчас Александр Раденор их пихнет, потом Дарий Риолонский попробует… так Храм и кормить перестанут?!

Нет, это неправильно.

Убрать такого государя!

Абигейль?

Нет, та лично не приложилась, я ее хорошо законопатил, сразу связаться не удалось. А вот остатки ее семейки поспособствовали. Надо было им не просто конфискацию устроить, надо было сразу казнить. А я помилосердствовать решил, баран! Результат – налицо. Я дослушиваю все до конца, еще чуть-чуть кромсаю шурина и уточняю – не утаил ли товарищ чего важного?

Нет, не утаил. Он бы мне все рассказал, вплоть до белья у первой женщины, да мне вот слушать недосуг. Так что я беру его и волоку в пентаграмму.

Вот при виде ее Дарий принимается биться и орать так, что сосны дрожат.

– Ты же обещал!!! Ты обещал!!!

– Э, нет. Ничего я тебе не обещал, – обстоятельно разъясняю я. – Договор на легкую смерть у нас был бы, если б я не пачкал руки. А теперь все равно уж…

Дарий в ответ поливает меня ругательствами. Я пожимаю плечами.

– Странные все же люди пошли. Вот убивать меня – это нормально. А когда получаешь в ответ – плохо? Очень, очень странные люди.

– Ты… ты…

– Да, забыл сказать. Я – не человек.

Ухмыляюсь и принимаю свое второе обличье.

Дарий опять теряет сознание. Ну и пес с тобой, все равно мне тебя мучить не надо. Нет в этом заклинании такого, просто нет. Но если бы было…

Ладно. Я еще найду, на ком отвести душу.

Укладываю его, ориентируя по углам пентаграммы, привязываю руки и ноги. Вот так, вот и ладненько…

Дарий опять успевает прийти в себя, но на этот раз не орет. Просто молча плачет. Крупные слезы скатываются по окровавленным щекам, губы трясутся…

Жалко?

Нет, совершенно не жалко. Это хищная и ядовитая тварь. И меня он приговорил без колебаний. То, что я выжил – не его заслуга, а Иннис…

Так, не думать о ней… я же сказал – не думать!

Пристально смотрю на Дария.

– Ничего личного, шурин, мне просто нужна королевская кровь. Номинально – ты сейчас стал королем после смерти своего отца, а что пока не коронован – это не имеет значения. Ритуалы бывают и пустыми, но кровь не врет. Твоя кровь, моя кровь… королевская кровь. Но Дариолу я пока положить на алтарь не могу, до Теварра далеко, да и король там… пока еще первое поколение, овчинка выделки не стоит. А вот ты мне подошел. Так что…

И я начинаю читать заклинание.

Шипящие звуки срываются с моих губ. Первая часть проходит без заминки.

Выдох – и над головами, установленными по углам пентаграммы, взвивается веселенькое черное пламя. Оно горит живо, ярко, сильно…

Дарий пока еще скулит. Воняет от него так… видимо, содержимое желудка уже вылилось в штаны и за ним последовало содержимое мозга. Головы в отблесках черного пламени смотрятся инфернально, плоть выгорает с шипящим звуком, пахнет жареным мясом… Последней вспыхивает кровь в канавках. Вот теперь все правильно.

Вторая часть заклинания намного проще – вербально. Короче, отчетливее… А вот сил от меня требуется намного больше. Я надрезаю себе запястья и продолжаю читать.

Кровь падает крупными каплями на землю, и та начинает дымиться.

В темноте кажется, что от места падения капель моей крови разбегаются крошечные черные змейки. В воздухе начинает проявляться нечто…

Запах? Да, что-то сладковато-гнилостное, так пахнут разложившиеся трупы.

Звук? Да, на пределе слышимости. То ли стон, то ли вой, он когтями царапает по нервам, снимая стружку с души.

Кому-то более впечатлительному хватило бы этого зрелища, чтобы поседеть и до конца жизни своей мучиться недержанием. Мне же…

Я дочитываю заклинание, и последнее слово камнем падает в темноту.

Повисает тишина.

А потом она взрывается истошным воем Дария. И есть отчего…

Его живот выглядит так…

Он вспучивается изнутри, толкается, потом лопается с неописуемым звуком – и наружу лезет… лезут… Да, все же их несколько.

Человеку они напомнили бы струйки мрака. Я же видел крыс. Видел их маленькие головки, горящие алым глаза, длинные голые извивающиеся хвостики…

В животе у несчастного кишит целый крысиный клубок. Он растет, жрет, пищит – я молча жду, а когда, наконец, сердце Дария перестает биться, произношу только одно слово.

– Dedition!

На одном из древних языков, сейчас уже забытых, это означает – подчинение. И в клубок падает единственная капля моей крови.

Этого хватает.

Крысы словно бы свиваются воедино, скручиваются в толстый жгут, и спустя миг из живота бывшего короля вырастает Крысиный король.

– Ты призвал меня, человек…

Смотрю спокойно. Меняю внешность еще пару раз, разглядываю когти на руке. Крыса меняет песенку.

– Такой же, как я. Выпусти?

– Отслужи, – я краток.

– Чего ты хочешь?

Крыса неагрессивна. Опознав во мне своего, прощупав мою ауру и убедившись, что воздействие не получается, она готова договариваться.

И то сказать – даже Ак-Квир в кустах поджимает хвост. Я же…

Мне все равно. Я сейчас пуст и безразличен.

– Я выпущу тебя из круга и дам погулять. В обмен на службу.

Алые глаза вспыхивают интересом.

– Что я должен сделать?!

– Я выпущу тебя из круга. В обмен ты, со своим выводком, отправишься по землям двух королевств – Раденора и Риолона.

Крыса явно заинтересована.

Увы, сейчас в котлету добавится гвоздей.

– Жрать ты будешь только одну разновидность людей. Храмовников.

– Что это такое?

– Загляни в мою память.

Холодное липкое щупальце тянется к моей голове. Я осторожно приоткрываю воспоминания последних дней.

Храм.

Служители в белых рясах. Холопы и прочая шушера. Карающие.

– Опасная дичь.

– Ты тоже не зайчик беленький. Справишься.

Крысак взмахивает хвостом. Длинным, голым, чешуйчатым – как у настоящей крысы.

– Еще бы. Чем заплатишь?

– Их души уйдут к тебе.

– Мало…

– Если будешь стараться, добавлю еще пару сотен, – обещаю я.

Крысак облизывается.

– Королевскую кровь?

– Если попадутся. Постараюсь.

– Договорились.

– Клятву.

Крысиный король по всей форме произносит слова. Скрепляя их силой.

Он обещает гулять по территории Риолона и Раденора, жрать храмовников и только их, не трогать более никого, а ровно спустя тринадцать дней явиться ко мне – и я отпущу его.

Особенность заклинания.

Сам он мог бы и не уйти. Но с этого мига начинается – боль.