Влада Ольховская - Сильнее смерти Страница 4

Если бы он оставался на расстоянии, было бы проще. Ее с детства учили самоконтролю истинного воина. Убивай в душе чувства, подавляй в себе все, кроме разума, потому что ты должна, обязана… И она подавляла, а потом врывался он, с этой его наглой улыбкой, с непробиваемой даже в дни войны жизнерадостностью, и все ее усилия обращались прахом.

Цезарь не упростил ей задачу, когда вызвался примкнуть к отряду Огненного короля. Раньше эту роль выполнял его двоюродный брат, старый друг Амиара, но в недавней битве с чудовищами он полностью лишился магии и теперь вынужден был скрываться. А отряду нужен был кто-то из клана Инанис, сила этой семьи была слишком важна и велика, чтобы от нее отказаться.

Так в игру вошел Цезарь. Со своими обязанностями он справлялся великолепно. Он, отличающийся наглостью и гордостью, граничащей с тщеславием, на поле боя был идеальным солдатом: делал то, что ему говорили, и ничего не боялся. А еще он будто бы случайно все время оказывался на одних миссиях с Эвридикой – вот как сейчас, например.

Она не смогла бы точно ответить, что происходит между ними, – даже самой себе, а больше она ни перед кем отчитываться и не собиралась. С одной стороны, и она, и Цезарь уважали свои семьи. Они понимали, что два наследника первой ветви ну никак не могут быть вместе – это слишком откровенное нарушение всех устоев и серьезная угроза для стабильности внутри кланов.

А с другой стороны, иногда они были над собой не властны. Это было похоже на наваждение: притяжение между ними оказывалось настолько сильным, что уже не получалось думать о правильных поступках, законах и запретах. Был только он, его глаза, его губы и руки, была завеса густой листвы, закрывающая их от всего мира, – и больше ничего.

Потом наваждение отступало, и они делали вид, что ничего не случилось. Эвридика знала, что это странный путь, ведущий в никуда. Но она пока слишком наслаждалась им, чтобы сойти на более прямую и удобную дорогу. Да и потом, сейчас война! Что если она погибнет уже завтра? Или даже сегодня! С собой в вечность Эвридика хотела унести память о счастье, а не о холодных запретах.

– Да нет здесь никого живого, – сказала она.

С тех пор, как нелюди согласились помочь Огненному королю, они были не просто наблюдателями, слова у них не расходились с делом. Они сами находили последние убежища Сообщества – такие вот, как эта деревня. Они нападали без жалости, они стремились уничтожить любую угрозу.

Хотя тут постарались не они. Насколько было известно Эвридике, когда прибыли отряды нелюдей, деревня уже догорала. У Сообщества были свои шпионы, и кто-то из них сумел узнать о приближающейся угрозе. Деревню сожгли, чтобы не терпеть очередное поражение, а заодно и замести следы.

Убедившись, что угрозы нет, нелюди сами вызвали магов из Великих Кланов, чтобы те еще раз осмотрели эту покинутую нору.

Осмотр был доверен близнецам и Цезарю. Артур Мейнар на такие миссии никогда не отправлялся, и за это Эвридика его уважала. Он не был слаб: из всех известных ей людей он, пожалуй, был сильнейшим. Но он понимал, что рядом с темной магией ему не место, и относился к этому спокойно. Он был достаточно уверен в себе, чтобы не пытаться доказать свою «нужность» нелепыми подвигами, которые мешали бы всем остальным.

Хотя сюда он мог бы прибыть, ничем не рискуя. Пока все указывало, что пламя чудовищ выжгло это место дотла. Тут и целых тел почти не сохранилось, не то что выживших!

Так что Цезарь мог и не подходить к ней с такими вопросами, а он все равно подошел. Он задержался на несколько секунд, словно ожидая от нее чего-то, но, не дождавшись, направился в другую сторону. Осмотр подходил к концу.

Эвридика нашла сестру на окраине деревни. Диаманта ничего не обнаружила и не скрывала этого. Уже можно было признаться, что в их миссии большого смысла нет, и отвлечься на другие вопросы.

«Слушай… есть личное дело», – подумала Эвридика.

Их мысленная связь была частью уникального магического наследия близнецов. Эвридику всегда радовало, что это останется с ними до конца – что бы ни случилось. Она всего раз в жизни потеряла Диаманту, всего раз не знала, где она и что с ней, и повторения такого ужаса она не хотела.

Диаманта удивленно посмотрела на нее и тихо рассмеялась.

«С каких пор тебе нужно предупреждать меня об этом? Все, что между нами, всегда личное!»

«Ну, теперь-то новые обстоятельства появились…», – смутилась Эвридика.

«Если ты про Артура, то зря. Он никогда не требовал у меня раскрывать ему все секреты, особенно наши с тобой».

«Я не только про Артура… Но сейчас хотела спросить про него. Как ты поняла, что он важен для тебя? Хотя бы чуть-чуть…»

«Не чуть-чуть», – покачала головой Диаманта. – «Ты говоришь о мужчине, за которого я согласилась выйти замуж. Понимаю, мое решение показалось тебе поспешным, продиктованным необходимостью. Но, уж поверь мне, если бы Артур сделал мне предложение в Слоновьей Башне, когда мы только познакомились, я бы отказала ему. Когда я соглашалась, я уже знала, кто такой Артур Мейнар, и давала согласие именно ему, а не первому попавшемуся дипломату».

«И ты любила его?»

«Это сложно… Я и сейчас не разобралась в том, что такое настоящая любовь. Но одно я знаю наверняка: у каждого она своя. У тебя она не будет такой, как у меня, поэтому мои ответы для тебя не так уж ценны».

«Почему это?» – удивилась Эвридика.

«Потому что весь мир верит, что мы с тобой совершенно одинаковые. Но мы-то знаем, что мы разные! Ты горишь сильнее, чем я, и влюбишься ты отчаянней. Да и мужчина у тебя будет другой – не такой сдержанный, как Артур, и тоже пылающий…»

«Ты так говоришь, будто уже известно, кто это!»

«А разве нет?»

Эвридика почувствовала, что краснеет – краснеет перед родной сестрой! Их разговор рисковал стать странным и неловким, но, к счастью, в него вмешался Цезарь.

– Дамы, а вы не могли бы переместить свои божественные персоны сюда? Вы не поверите, но я кое-кого нашел!

– Труп? – уточнила Диаманта.

– Да нет, живая она… Только я вас прошу: не добивайте ее, когда увидите, кто это, она и так еле держится.

Что ж, он всегда умел заинтриговать…

Цезарь стоял на углях, которые когда-то были крайним домом улицы, и близнецы поспешили к нему. Теперь уже и Эвридика чувствовала рядом с ним магическую энергию, но – слабую, угасающую, едва различимую. Непонятно, как Цезарь ее вообще заметил! Впрочем, он и сам владеет магией огня, поэтому остаточная тень колдовского пожара не ослепила его, как сестер Легио.

Добравшись до него, они увидели, что Цезарь замер, опустившись на одно колено. Он убрал в сторону угли, и под ними обнаружилась девушка – израненная, окровавленная, обожженная и едва живая. Но даже так те, кто был хорошо знаком с ней раньше, могли узнать ее.

Предупреждение Цезаря оказалось верным: первым и пока единственным желанием Эвридики было придушить гадину собственными руками.

Великие чудовища оставались в плену много лет, с тех пор, как потерпели поражение от первого Огненного короля. За их заточением следил Великий Клан Мортем – и справлялся с этой ролью прекрасно. Колдуны Мортем готовы были скорее жизнь отдать, чем позволить этим тварям выбраться на свободу. Даже у Аурики и Сообщества Освобождения ничего не получилось бы, если бы им не помогли изнутри.

Многим сложно было поверить в это, почти нереально, но факт оставался фактом. Среди Великих Кланов нашлись маги, которые добровольно перешли на сторону своих злейших врагов. В основном это были обладатели очень слабого дара, всегда остававшиеся на периферии семейных дел и настолько слабые, что только за счет предательства они и надеялись возвыситься. Они огорчали своих родных, но не становились серьезной угрозой, потому что переход на сторону чудовищ не увеличивал их силу.

Однако случались и исключения – такие, например, как наследники правящей ветви клана Интегри. Один наследник уже был мертв – чудовища без жалости пожертвовали им, когда возникла необходимость. Другая же наследница, еле живая, лежала теперь в углях у ног Эвридики.

По сути, все это началось если не с Рошель, то благодаря ей. Ее, младшую наследницу, милую, солнечную девочку, все обожали. Ей доверяли! Казалось: она так добра, что просто не знает о существовании зла. А Рошель проявила свою истинную природу, вогнав нож в спину главы клана Мортем – в самом буквальном смысле.

С тех пор она оставалась на стороне Сообщества. Ее семья пыталась вернуть ее домой, но Рошель отказывалась. Она была предана чудовищам душой и телом… и вот она оказалась здесь.

Глядя на нее, истерзанную и едва живую, Эвридика все равно не находила в своем сердце жалости. Они с Рошель были во многом похожи, обе получили свою долю разочарований и трудностей. Но даже в самые темные моменты Эвридике и в голову не приходило предать кластерные миры, убить тех, кто доверял ей, напасть подло, сменить улыбку на оскал! А Рошель все это сделала, у нее просто не было принципов, она приняла смерть родного брата как суровую необходимость, и это делало ее идеальным орудием в руках чудовищ.