Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Костёр чужих желаний Страница 47

— Представляю, — протянула Арха, — ты его размазал по стенке. После чего рта раскрывать больше никто не решался.

Демон снова кивнул.

— Но потом… В общем, все одно к одному, — он растрепал волосы, наклонив голову ещё ниже. — Я только понять не могу — зачем? Зачем ей это все? Как будто мне углей под череп насыпали. Знаешь, как жжётся? Просто мозги плавит. Ну, ладно. Допустим, она присмотрела для себя лучшую партию. В это я могу поверить. Хотя не представляю, кто это может быть…

— Ну да, скромность всегда была твоим главным талантом.

— А ещё в голове постоянно крутится… — лорд, кажется, ведунью и не слышал, разговаривал сам с собой. — Мы же с детства вместе были. Вот мы пятеро — и она. Знаешь, жизнь там, в замке сахаром бы никто не назвал. Да нянька тебе рассказывала. Столько всего было, что… Потом, конечно, все изменилось. Но разве такое можно забыть, а? Честно, я все могу понять. Каждый из нас своё будущее зубами выгрызает. Думаешь, Ирраш так о моей карьере печётся из любви ко мне?

Арха отрицательно помотала головой. Но не потому, что сомневалась в стимулах шавера. Собственно, она по этому поводу вообще ничего не думала. Просто ведунья боялась, что Дан замолчит. Что-то ей подсказывало, что на такие откровения лорды решались нечасто. «Никогда» достаточно подходящее слово?

— Да он просто лучше других понимает: я вверх залезу — и он следом за мной. Вниз полечу, так он мне подстилкой станет. А, может, у других просто амбиций меньше. Но я знаю, что ни один из них не предаст. Вот потому, что тогда, в детстве, было. Вспоминаю, что Адина подозревал — хочется рогами об стенку треснуться. А она… Да ещё такие песни про любовь пела. Нет, я всегда понимал, что правды в них и на медяк не наберётся, но…

Он вдруг осёкся, поднял голову и уставился на Арху. Даже рот приоткрыл. Видимо, сообразил, кому и что говорит. А ведунью раздирали диаметрально противоположные желания. Очень хотелось схватить за те самые рога — и сунуть его мордой в костёр. Чтобы ему хоть на минуту, хоть на секунду стало также больно, как ей.

И обнять, утешить… Защитить? Да, это желание больше всего походило на стремление именно защитить. Хотя раньше ей подобная мысль и в голову не приходила.

— Я… Надо ещё веток принести, а то все прогорело почти, — пробормотал Дан, поднимаясь.

Но лекарка его опередила. Вскочила со своей лежанки только для того, чтобы опуститься рядом с ним на колени — близко. Так близко, как могла. Положила ладонь на щеку демона, чуть поглаживая напряжённую скулу самыми кончиками пальцев.

— Ты неправильно задал вопрос, — сказала она тихо. — Не «зачем ей это?», а «почему?» и «как она могла?». Но это все неважно, правда. Нужно просто пережить и забыть. Не сразу, но потом получится. И, конечно, разобраться с проблемами, кто бы их ни устроил. А гонять в голове «отчего» и «почему» — бесполезно. Все равно ты её не поймёшь, даже если она все разжуёт. У тебя есть те, кому ты можешь верить. Что ещё надо? Мусор выкидывать нужно, а не у сердца хранить.

Дан перехватил её запястье, не отстраняясь, но и к себе не притягивая. Архе казалось, что его глаза выжигают у неё на лице клеймо.

— Ты сможешь меня простить? — спросил он глухо, длинно, мучительно сглотнув. — За все?

Девушка пожала плечами, как будто он глупость спрашивал. «Всегда» — это ещё одно верное слово?

— Тьмой Изначальной клянусь, я буду с тобой, — прошептал Дан, прижимая её ладонь к губам. — Пока ты сама этого хочешь.

«Я никогда не буду с тобой играть!»

«Я буду с тобой, пока ты сама этого хочешь…»

В чем измеряется пропасть между словами? Во времени, в чувствах, в боли и радости? Кто скажет?

На самом краю сознания, даже не видением, а его следом взметнулась метель из белых лепестков. И край тонкого покрывала, отброшенный в сторону порывом ветра, на миг приоткрыл улыбку.

«Даже у наивных девочек случаются приступы женской мудрости!» — чуть-чуть насмешливо, чуть-чуть ехидно, но очень по-доброму прошелестел голос.

А дым от костра действительно пах яблоневым цветом.

Глава четырнадцатая

Прежде чем отказаться от большой любви подумайте, что останется, если любовь откажется от вас

Иногда понять, что ты в этой вселенной не одна очень просто. И не надо никаких заумных вещей вроде «родной души рядом». Достаточно воплей за стеной. Когда орут так, что у тебя зубы начинает сводить, и осознание насколько густо все-таки заселён мир, приходит само собой. А Архе как раз очень хотелось, чтобы этот самый мир был большим-большим. И желательно пустым.

Конечно, путешествовать на руках у любимого мужчины — это совсем не то же самое, что самостоятельно мох топтать. Но за два дня блужданий по лесу она вымоталась так, как никогда в жизни. И сутки после того, как они все же добрались до этого домика, укрытого в глубине леса, девушка только и делала, что спала, ела, потом снова спала. И просыпалась исключительно ради очередной трапезы.

Хотя, возможно, дело было и не в физической усталости, а в непрекращающейся нервотрёпке, которой её Тьма одарила. Так или иначе, а временная летаргия ведунью вполне устраивала. Тем более что Дан все время находился рядом. И если лекарка его не видела, то чувствовала постоянно.

В общем, гвалт, учинённый почти над самым ухом, Арху не устраивал категорически. Но, к сожалению, вопли не стали тише ни когда она плащ на голову натянула, ни даже когда ладошками уши зажала. Ор, кажется, только усиливался.

Хочешь не хочешь, а в такой ситуации самое разумное встать и пойти посмотреть по какому поводу базар устроили.

Хижина, куда их привела Ю, действительно была небольшой. Избушка напоминала обычное жилище грахов. Но если внутри домов на берегу фьорда мог запросто построиться полк гвардейцев, то здесь и троим было тесно. Особенно учитывая почти одинаковые и совсем не малые габариты хаш-эда и грахи.

Внутренние апартаменты ограничивались двумя комнатками. Сразу за входной дверью начиналось нечто вроде столовой, а позади располагалось что-то вроде спальни. «Нечто» и «вроде» потому, что комнаты отличались только наличием скамей и размерами топчанов. Всю мебель в домике условно можно было поделить на «стол» и «лежаки».

В общем, суровые условия северной жизни в очередной раз продемонстрировали ведунье свою суровость. И окончательно убедили её, что никакие красоты природы не искупят отсутствие комфорта. Особенно досаждал хронический холод и невозможность нормально вымыться.

Но отодвинув в сторону шкуру, висящую в проёме между «спальней» и «столовой» Арха поняла — их проблемы гигиеной не ограничиваются. Дело в том, что комната была набита грахами… Ну, как комната может быть набита грахами, когда помещение чуть больше скатерти, а великанов в ней аж шестеро? Солёной рыбе в бочке и то просторнее.

А тут ещё имелся хаш-эд, прислонившийся спиной к притолоке и шавер, сидящий рядом с ним на корточках. Хрупкого арифеда среди этой мешанины тел можно было разглядеть только благодаря ярко рыжей шевелюре. И вот как раз над этой самой пламенеющей головой в данный момент и носились громы, молнии, ураганы и тайфуны разом.

Тхия, сидящий за столом, обхватил голову ладонями так, словно боялся, что она сейчас треснет и развалится на куски. Мужчина-грах, больше всего похожий на скалу, которую завернули в серебристый мех, расположившийся напротив лорда, зеркалил его позу. Только арифед упорно смотрел в столешницу, а великан на демона. И во взгляде гиганта было столько горячего сочувствия, что Арха едва не прослезилась. Хотя ещё и не поняла, почему рыжего нужно жалеть.

Впрочем, для того чтобы догадаться о причинах такого горячего участия, ни времени, ни ума не потребовалось. Потому что над головой Тхия бесновались аж четыре грахи разом. В смысле Ю и ещё три мистрис невообразимых размеров. Причём орали они друг на друга на каком-то неведомом ведунье языке, напоминающем одновременно воронье карканье и рычание взбесившейся собаки.

Но больше всего лекарку поразили хлопья сажи, видимо, сбитые с потолочных балок звуковой волной. Они элегически падали на стол, как черные снежинки.

Дан обернулся через плечо, выволок настороженно выглядывающую Арху наружу. И тут же притянул к себе, обнимая обеими руками и укрывая сверху своим плащом. Ведунья чмокнула его в колкий подбородок, состроила рожу Иррашу, который одарил лекарку цепким, слишком пристальным взглядом. И уютненько пристроилась у демона подмышкой, наслаждаясь зрелищем.

Впрочем, оно ей быстро наскучило. Потому как действо не менялось. Женщины орали, да ещё и что-то непонятное. Мужчины молча сидели. Только Тхия начал морщится так, словно у него все зубы разом заныли.

— А что, собственно, происходит? — поинтересовалась Арха, высовывая нос наружу, но, тут же передумав, убираясь обратно под плащ. Там всяко было уютнее. — В смысле, что у нас опять плохого произошло?