Юлия Шолох - Взрослая колыбельная Страница 6

Ладно, будем исходить из предположения, что он меня может и не узнать.

Эрум оказался вполне спокойным миром, и неприятностей пока не доставлял. В его устройстве, конечно, было много нового, но и привычного встречалось не меньше. Например, роли в обществе. Гордые отличники с заумными лицами, серые неудачники, первые красавицы, первые красавцы и незаметная массовка, в которой хорошо можно спрятаться. Думаю, со стороны незаметно, будет проще вычислить этого – пока не придумала ему названия, – который меня сюда притащил.

Конечно, некоторые шаги по установлению личности я уже предприняла. Как только оказалась в хранилище, где выдавали вещи, сразу же расспросила женщину, подбиравшую мне местную форму:

– Скажите, за последние два дня никто не требовал у вас новый плащ?

– Плащ? – она спокойно перекладывала одежду на полках, не оборачиваясь. – Двое брали. А чего тебе?

– А-а-а… Да нашла плащ, вот и думаю, как владельца отыскать? Вещь-то хорошая, большая только на меня. Значит, мужская.

– Так объявление напиши, хозяин узнает и придет за ним.

– Я напишу.

Она вытащила и бухнула передо мной на прилавок форму: двое штанов, две туники, длинная жилетка, рубашка и сарафан на праздничный выход и еще по мелочи – полотенца, постельное белье. Личные вещи я купила в городе.

– Так кто плащи брал? А то пока объявление, то да се…

Канючу, а сама думаю: вот если на самом деле объявление написать, что будет? Может, и правда написать? Примерно такое: «Кто забыл плащ в лесу, когда вызвал суженую и бросил ее в лесу замерзать? Забери свой плащ в забитом людьми общежитии в комнате иномирянки Кати, где каждый встречный поймет, что ты наделал».

Конечно, никто не придет. Такой он дурень, бросать меня в лесу, скрываться, а потом так глупо светиться!

Но сердце подсказывало, что мой суженый не мог меня бросить. Что-то произошло. Что-то плохое вынудило, заставило его уйти той ночью. Но он вернется, обязательно. Иного быть не может. А мы ему поможем не упустить своего счастья!

В этом месте разошедшейся фантазии становилось неудобно перед Олегом, который остался там, в прошлом мире, со мной первой. И вот что странно – я не жалела, что больше его не увижу. Получается, он не суженый, раз я тут? Или он суженый первой Кати, а меня второй – нет? Или получается, что одна из нас, я нынешняя, будет счастлива с истинно любимым, а вторая (она) будет довольствоваться Олегом?

Да, во всем этом черт ногу сломит!

– Эй, чего застыла?

Женщина хмурилась.

– Проверяй, говорю, вещи и расписывайся в получении. До полуночи тут с тобой торчать?

Я быстро осмотрела форму, сложенный сверху плащ, точно такой, как у меня в комнате, только размером меньше и обезличенный. Это когда убирают все следы прошлого владельца. Правда, мне казалось, что следы все же остаются. Иначе почему мне так нравится заматываться с головой и ногами в тот плащ, который нашли со мной? Спала я только под ним.

Быстро поставив подпись, я снова спросила:

– Так кто плащи брал?

– Я ж сказала, – беззлобно ответила тетка, – Лад Острованский и Милад Крапка.

– Спасибо.

Помню, пока тащила всю эту огромную мягкую кучу до своей комнаты, боялась не упасть и отшибить копчик, а забыть имена. В комнате первым делом записала их в тетрадь – то есть кучу листов, сложенных пополам и склеенных на середине. В особо толстых томах листы связывали бечевкой.

И вот через несколько дней, когда я подготовилась согласно требованию словесницы и меня допустили к занятиям, я чувствовала себя уже вполне уверенно. У меня было две подруги (пока, правда, неизвестно, насколько хорошие), еще одна почти подруга Соня, от которой, похоже, придется отказаться, уж больно она бешеная, информация о Ладе и Миладе (надеюсь, они не пара) и намерение во что бы то ни стало установить личность моего суженого.

Раз все в мире зависит от наших усилий – он будет моим!

В то утро, когда девчонки провожали меня в корпус словесников на мое первое занятие, я смотрела на каждого встречного, подходящего по росту, и всякий раз сердце екало – вдруг я сейчас увижу его лицо, загляну в его глаза и сразу узнаю? Тогда-то и наступит счастливая жизнь! Ух! Тогда у меня будет любимый человек, который меня обожает, и впереди – цветущее безоблачное будущее.

Но лица сменяли друг друга, глаза и волосы всех форм и расцветок проходили как модели по подиуму, и ни на одном сердце не дрогнуло. Молодые люди смотрели с любопытством, в большинстве своем доброжелательно, сплошь были симпатичными, и в любое другое время я бы постеснялась так настырно пялиться на всех незнакомцев подряд, да еще с которыми предстоит вместе учиться, но не в этот раз.

Тем обидней было понимать, что все напрасно.

– Катя, да ты просто хищница, – хмыкнула идущая по левую руку Белка. – Сразу целишься не в бровь, а в глаз.

– А мне кажется, она кого-то ищет, – негромко прибавила Лелька.

Я не ответила, но насторожилась. Они не могли знать мою историю, но как Лелька угадала?

– Ага, ищет уже неприятности на мягкое место.

– Я просто нервничаю!

– Да ладно, мне-то что, – пожала плечами подружка-злючка. – Но на всякий случай – не нервничай. И, кстати, послезавтра седмица, там проще всех разглядеть и выбрать себе мышь, если уж очень хочется.

– Кого? – удивилась я.

– Мышь. Ты – коршун, который хочет поймать мышь. В нашем случае – добра молодца, фигурой статного да лицом приятного.

Лелька рассмеялась. Я знала, что у нее был молодой человек Коловрат, причем встречались они давно и сразу по выпуску собирались пожениться, а вот злючка прозябала в одиночестве. Да уж, с таким характером…

Но мне она нравилась. Она не врала, говорила, что думала, причем считала, что только так и надо. Ну для подруг, может, и так, а ее молодому человеку я бы не позавидовала.

– А что такое «седмица»? – раньше я такого слова не слышала.

– Выходной. Все студенты в трактире собираются, пьют и танцуют. Это хоть и негласное сборище, но обязательное. Попробуй только не приди, – скисла Белка.

Да, понимаю, обязаловки я тоже не люблю. У нас тоже были мероприятия, от которых невозможно отказаться. То есть отказаться можно, конечно, силком не потащат, но после припомнят. Закончится, к примеру, посреди ночи у тебя сахар, магазины закрыты, денег нет – ходишь, просишь, а никто не дает, потому что на прошлой неделе все пили на первом этаже и орали под караоке, а ты в комнате отсиживалась с книжкой.

Вот и тут так же.

– А в чем туда идут?

– Да хоть в форме, все равно, – равнодушно ответила Белка.

– Но можно и красиво одеться, – быстро прибавила Лелька. – Присмотреться к остальным, себя показать. Мы там с Коловратом познакомились.

И она заалела. Подозреваю, они с Коловратом до личных дел не дошли. Я прямо не спрашивала, постеснялась, но вроде бы здесь допускается близость только после свадьбы. Конечно, некоторые и до успевают, судя по сплетням, и если об этом становится известно, ждет девушку осуждение, но не то чтобы совсем загнобят. А парням, ясное дело, ничего не будет, потому что вроде они всегда готовы и даже обязаны, так что беречь себя – обязанность женская.

С этой стороны очень повезло, что мы с Олегом ничего не успели. Он хотел, конечно, и даже настаивал, но я решила подождать хотя бы пару месяцев, чтобы проверить, насколько у нас крепко, все-таки девственность назад не вернешь, да так и не успела.

Интересно, а я та, первая…

Тьфу ты, напасть! Хватит думать о себе так, будто речь о ком-то другом!

– Ладно, иди. – Белка остановилась.

Оказывается, мы пришли к двери серого каменного здания, по сравнению с остальными корпусами очень даже скромных размеров. Разве что дверь гигантская, почти ворота. Огромная, из темно-красного дерева, из несколько раз наложенных друг на друга досок.

– Фух, – выдохнула я и потянулась к блестящей круглой ручке.

– Давай, ждем в общаге. И не волнуйся, все будет хорошо, – успокоила Лелька.

Я кивнула и уверенно вошла. Моей целью было изучить группу на предмет суженого, но не удалось. Оказалось, в группе всего полторы дюжины студентов, причем все девицы, кроме двух парней, но те по росту не подходили.

Ну вот, так просто.

Мы познакомились, и началось занятие. Для группы – повторное, для меня – новое, по классификациям существующих в этом мире знаний. Оно делилось на колдовское и природное, или на человеческое и божественное, или на благостное и противное естеству.

Наша наука была бы у них отнесена к природным знаниям без божественной сути и колдовской силы. Наверное, если я правильно поняла суть.

В общем, к концу занятий я совсем запуталась. Тут все иначе, голова пухла от обилия новых определений. От высшей математики перейти к делению на божественное и колдовское… непросто. Так что в общежитие я брела как в воду опущенная.

АТМа была построена в саду. Натурально между зданиями свободно росли деревья, причем явно росли изначально, а уже между ними проложили дорожки – протоптали тропинки и засыпали мелким камнем. Местами поставили лавочки, чтобы было где присесть. Наверное, летом тут здорово: все скрыто от посторонних глаз, зелено и отдохнуть приятно. Однако сейчас деревья голые, сквозь них окрестности как на ладони.