Вера Чиркова - Заложница. Испытание Страница 6

– А мне интересно другое, – ершисто отозвался Харн, – если этим советникам так нравятся покорные люди, зачем они собирают сюда всех знатных беглецов? Ведь ясно как день – тихие да спокойные в горы не побегут. А знатным несвойственна покорность.

– Зачастую в горы бегут искатели сокровищ и тайн, – вздохнув, объяснил Ительс. Помолчал минуту и вдруг с кривой усмешкой пояснил: – Я знал одного такого целителя… лет двадцать назад. Все же помнят легенды про необычайно долгую жизнь старших рас? И про их могущество? Вот и он наслушался и почти поверил. А когда один из его пациентов слег с неизлечимой болезнью и он не сумел ничем помочь, то не придумал ничего лучше, чем отправиться в горы. Разумеется, он и представления не имел, что стражи уносят сюда далеко не всех, лишь тех, чьи души терзает неизбывная тревога или сжигает ужас. А умирающий был лекарю другом… и более того, он был его единственным заступником. Вот целитель и мечтал достать для друга волшебный эликсир. Но очень быстро понял, как смешны и наивны были все его мечтания.

– Ит, – сочувственно глянула на него Таэльмина, – а разве тебе никто не рассказал про единственный способ?

– Здесь никто ничего никому не рассказывает, – хмуро усмехнулся он, – ты ведь и сама это уже поняла? Каждый потихоньку доходит до всего сам, а некоторые и до смерти остаются в святом неведении. И вопросы тоже можно задавать не всякие и не всем… и далеко не везде, хотя это единственный способ постепенно докопаться до истины.

– Снова ты разговорился, – мрачно зыркнул на него Изор, кинул в рот кусок мяса и яростно заработал челюстями, явно таким образом выражая свое неодобрение.

– Так я же гоблин! – язвительно фыркнул лекарь, и вдруг его словно прорвало: – А мы тут на особом положении! Нас потому и терпят, даже целый город построили. Спохватились, когда вышвырнули всех выживших на побережье! Хотя и не сразу, но все же сообразили, насколько больше от нас было пользы, чем вреда.

– Ительс, – голос Ганти стал ледяным, как вода из проруби, – ты же сам сказал: каждый должен дойти сам. Так зачем нарушаешь правила? А Лутгор просто немного ошибся… но, думаю, он исправит эту ошибку.

И так же резко, как огр, занялся закусками.

– Вот оно что… – пробормотала тень, покосившись на Харна и встретившись с его внимательным взглядом. – Тогда у меня остался последний вопрос: нам можно погулять по городу… походить по лавкам или не стоит?

– Со мной – можно, – твердо объявил Ганти, переводя дыхание, все же Мин очень сообразительна.

Жаль, Шенлия не такая, да скорее всего, никогда уже такой и не будет. Мать-судьба никогда не повторяется, оделяя своих детей способностями и душевными качествами, и это, с одной стороны, замечательно, а с другой – неимоверно прискорбно.

– Сюда идет Лутгор, и не один, – не отрываясь от мяса, словно для себя буркнул вдруг огр, и все снова насторожились, от главы города можно было ждать всего чего угодно.

В этот раз в дверь стучали небрежно и уверенно, и следившая за Изором тень отлично рассмотрела, как на миг открылись, словно в презрительной усмешке, его клыки.

– Войдите, – сухо пригласил Хатгерн, мгновенно выпрямляя спину, словно он вдруг оказался сидящим в герцогском кресле на торжественном приеме в честь очередного столетия своей вотчины.

Дверь распахнулась резко, разом открывая стоящих за нею мужчин. Первым в комнату шагнул глава города, и его круглое лицо больше не казалось добродушной физиономией пекаря. Ну а хмурые лица вошедших следом старших магистров только подтверждали серьезность принятого ими решения.

– Мы готовы дать вам статус свободных жителей Сиандолла, – голос главы совета был скрипуч и неприятен, – но с двумя условиями. Каждый из вас в течение ближайших трех дней найдет двух поручителей из числа жителей Сиандолла. И вы дадите клятву не нарушать семи главных законов нашего города.

– Можно узнать, – мелодичный голосок Таэльмины прозвенел хрустальным колокольчиком, – где можно найти свиток с этими правилами?

– У меня есть, я принесу, – пообещал Ганти, одарив Лутгора мрачным взглядом, – там нет ничего особенного, все мы давали такую клятву. И еще я готов стать поручителем герцога дэй Крисдано и его спутницы, графини дэй Азбенд.

– Я тоже, – коротко кивнул Ительс.

– И я. – Изор на миг оторвался от куска мяса, который ухватил, едва услышав стук в дверь.

– А меня интересует, – сухо процедил Хатгерн, не глядя на хозяина, – когда мы сможем переселиться отсюда в отдельное жилище?

– Ну, раз вы нашли поручителей, – поспешил выступить вперед один из магов, держащий в руках странную вещицу, – то можете принести клятву прямо сейчас, и мы вручим вам ключ от свободного дома.

– Мы готовы, что нужно делать? – мгновенно принял решение герцог, не желая ни спорить, ни медлить. Все равно ведь они уже загодя согласились на все условия, раз другой возможности ступить на тропу, которая приведет их домой, просто нет.

– Положить руку сюда и произнести слова клятвы, – поставив на стол принесенную реликвию, важно пояснил маг.

Как видно, ему тоже хотелось как можно скорее покончить с давно изученной наизусть церемонией и отделаться от строптивых гостей.

Водруженный магом на стол хрустальный шар, размером с мужской кулак, врезанный сверху в шестигранную пирамиду из полированного черного мрамора, расписанного золотыми и алыми знаками, привлек внимание Таэльмины в первый же миг, едва советники вошли в комнату, но тень даже виду не подала. И когда задавала свой вопрос главе города, тоже упорно смотрела только ему в глаза. А теперь лишь небрежно скользнула взглядом по предмету, на котором им предстояло клясться, не желая ничем выдавать растущее в душе беспокойство.

Однако Ганти что-то все же заметил, хотя как раз от него Таэль и не думала скрывать свою тревогу. Все равно не удалось бы, учитель еще пять лет назад по одному только взгляду юной тени догадывался о ее намерениях и ощущениях. И в былые времена обязательно сделал бы самый равнодушный вид, лишь бы не подсказать воспитаннице верный путь и не повлиять на ее решение. А вот теперь отчего-то вдруг поступил иначе.

Встал с места, подошел к шару и смело, почти с вызовом, положил на него руку.

– Я, Гантиар Тонейр, ручаюсь на глазе судьбы за чистоту намерений герцога Крисдано и графини Азбенд.

Неяркое багровое пламя вспыхнуло вокруг его ладони и опало, не причинив ни малейшего вреда, словно было всего лишь обманом зрения. Но Таэльмина была почти уверена: если бы Ганти солгал, расплата последовала бы незамедлительно. Следовательно, он искренне считает новичков достойными этого города и верит в их благоразумие. И хотя это приятно, но на самом деле он знал все это и раньше. И тем не менее, преследуя какие-то свои тайные цели, упорно старался разделить бывших супругов, и поэтому тень не намерена ни на шаг отступать с занятых в общении с ним позиций. Хотя разговаривать, когда того требует дело, все же придется. Но и только.

– Я, Ительс Марно… – Лекарь в точности повторил клятву мастера-тени и отступил, освобождая место огру.

– Я, Изор, сын Арса, клянусь… – Огромная лапа огра почти скрыла шар, но пламя, казалось, проступило сквозь покрытую короткой шерстью кисть.

И послушно схлынуло.

– Я, герцог Хатгерн дэй Крисдано, клянусь на глазе судьбы не преступать основных правил Сиандолла, если они не будут нарушать моего права на выбор собственного пути, – положив руку на шар, твердо произнес Харн, и Таэльмина напряглась в ожидании, готовясь мгновенно отбросить напарника от артефакта, если что-то пойдет не так.

Ведь неизвестно, насколько этот шар зависит от воли своего хранителя и как на него повлияет условие, высказанное герцогом.

Секунды тянулись, как загустевший мед из горшочка, и казалось, он никогда не наступит, этот миг, когда шар сочтет принесенную ему клятву вполне искренней. А едва пламя облило призрачным светом кисть напарника, тень сделала крохотный скользящий шажок ближе, почти уверенная, что в такой напряженный момент этого не заметит никто из присутствующих. Ну, кроме Ганти.

И он действительно заметил и невольно закаменел лицом, не желая никому показывать своих истинных чувств. Невольной гордости за воспитанницу, умеющую искренне переживать за своего подопечного, и острого сожаления от ясного понимания – другой такой ученицы у него наверняка больше не будет, хоть разбейся. Ритуал безбрачия отнимал у теней только желание любить, но не мог отобрать всех остальных чувств. Если они были присущи человеку изначально, разумеется. А вот Шенлии, при всех ее прочих способностях, мать-судьба, к сожалению, недодала благородства и щедрости души.

– Я, Таэльмина дэй Азбенд, – убедившись, что огонь не принес Харну никакого вреда, облегченно выдохнула тень и бестрепетно заняла его место, – клянусь на глазе судьбы ничем не обижать и не оскорблять жителей Сиандолла и уважать правила, по которым они живут. И выбрать свой путь в соответствии с собственными принципами и желаниями.