Вера Чиркова - Заложница. Сделка Страница 8

Зеркало мягко, как по маслу, отъехало в сторону, открывая тесный темный проход, больше похожий на чуланчик, в глубине которого виднелись каменные ступени спрятанной в стене узкой лестницы. Герцог снял со стены подсвечник с горящими свечами, вступил в этот чулан, обернулся и насмешливо посмотрел на застывшую всего в шаге от него жену.

– Можешь умыться и переодеться, через полчаса возьмешь свечу и придешь на третий этаж, мои покои точно над твоими. Жду.

И нажал торчащий из стены рычаг, задвигая зеркало на место.

– Все поняла, – доставая из шкафа халат из темно-вишневого шелка и нарядную ночную рубашку, вежливо улыбнулась зеркалу Таэль и отправилась переодеваться в туалетную комнату.

Глава четвертая

Поднимаясь по ступенькам, Хатгерн по привычке пытался разобраться во впечатлении, которое осталось у него после более близкого знакомства с тенью. Называть женой, даже про себя, совершенно незнакомую девушку герцогу не хотелось совсем, хотя он прекрасно понимал, что во всеуслышание это придется делать каждый день и неоднократно.

Но ведь смешно лгать самому себе? И пусть все вокруг считают, будто Харн до сих пор не женился лишь из-за интересов герцогства и обещания, данного покойному отцу. Однако на самом деле все было совершенно иначе, намного проще и одновременно сложнее. Хатгерну хотелось невозможного. Жениться на девушке, подобающей ему по статусу, и одновременно найти ту, которая не заставит его искать других женщин для утешения души и тела. Повторить судьбу отца Хатгерн не желал абсолютно.

Старый герцог Крисдано, на старости лет взявший в лаэйры смазливую вдову с ребенком, получил в результате своего неосмотрительного поступка развал семьи. И хотя вовсе не испытывал по этому поводу никакого сожаления, ну, по крайней мере, ничем не показал этого наследнику, но не мог не понимать, как и все вокруг, какая судьба ожидает и его возлюбленную и приемную дочь после его кончины.

Потому-то, едва тяжелый и неизлечимый недуг свалил старика в постель, он вызвал Хатгерна и взял с того клятву сначала определить сводную сестренку, а лишь затем жениться самому. С тех пор прошло три года, и Бретта из угловатого подростка превратилась в миленькую девицу, почему-то твердо уверенную, что названый брат обязан непременно взять ее в старшие жены.

Несколько раз Хатгерн пытался объясниться и с нею самой и с ее матерью, и каждый раз все высказанные им разумные доводы напрочь тонули в лавине слез, упреков и обид, которую эти двое обрушивали на него со все сметающей яростью.

Одно время, после своего возвращения с войны, развязанной сумасбродным Рингольдом, науськанным жадным и завистливым Люфреном и поддержанной лукавым герцогом Юверсано, Харн был уверен, что навсегда отделался от приставучей Бретты. Да и все его соглядатаи и телохранители в один голос заявляли о ее любовной связи с Лархоем. Клялись, что своими глазами видели, как сумасбродная девчонка по утрам выпускала его младшего братца из своих комнат.

Хатгерн немедленно вызвал Лархоя и настрого предупредил, что Бретта не может стать для него старшей женой, для герцогства такой союз крайне невыгоден. Однако, если братец желает получить девчонку в лаэйры, свадебный ритуал состоится немедленно. Младший пообещал подумать и уехал в свой охотничий домик и хотя с тех пор уже не раз возвращался оттуда на несколько дней, но пока ничего внятного так и не сообщил.

Вспомнив о брате, упорно не желавшем не только что-либо делать, но и принимать хоть какие-то решения, герцог как обычно почувствовал невольное раздражение и силой воли заставил себя не думать о безалаберном родиче. Лархоя интересовали лишь разнообразные развлечения и женщины. Причем он не спорил и не оправдывался, если с ним пытались поговорить всерьез, ничуть! Полностью со всем соглашался, выдавал кучу клятвенных обещаний и тут же уезжал либо к кому-нибудь из друзей либо в охотничье поместье, где после смерти отца предпочла поселиться их мать в окружении хорошеньких фрейлин.

А если точнее, Юнгильда дэй Крисдано перебралась туда почти сразу после того, как ее муж привез в замок лаэйру, но в первые годы иногда еще либо приезжала в столицу сама, либо призывала к себе Хатгерна для нравоучительных бесед. Однако после внезапной смерти мужа герцогиня почти полностью прекратила всякие отношения со старшим сыном, разобидевшись на него за категоричный отказ подчиниться ее требованию и немедленно выставить из замка Ральену с Бреттой.

С тех самых пор герцог вынужден был играть роль полностью довольного таким положением человека и справлялся с этим вполне успешно. Однако ему приходилось прилагать поистине неимоверные усилия, чтобы сдерживать вспышки ярости, вскипавшей в душе каждый раз, как младший, словно случайно, упоминал в разговоре о назойливой заботе матушки.

Хатгерн мрачно усмехнулся, плеская в лицо холодную воду; сейчас он больше всего желал рухнуть ничком на постель и поспать хотя бы несколько часов подряд. Но сегодня ему просто необходимо было окончательно договориться с Таэльминой по всем пунктам заключенной с нею сделки – герцог очень не любил оставлять незавершенные дела на завтра.

Он успел не только умыться, переодеться и сменить сапоги на домашние туфли, но и просмотреть рапорты осведомителей, когда ведущая из спальни в кабинет дверь почти неслышно отворилась и в проеме появилась тонкая девичья фигурка, затянутая в вишневый шелк.

В первый момент, рассматривая обтягивающий все достоинства лаэйры халат, из ворота которого виднелось тонкое кружево ночной рубашки, Хатгерн решил, что девушка явилась исполнять супружеский долг, и не сдержал едкой ухмылки. И тотчас увидел, как в серых глазах лаэйры ответно вспыхнуло ехидное веселье, а ее крепко сжатые губы изогнулись в пренебрежительной усмешке.

И эта гримаска ясно дала герцогу понять, ради чего она оделась именно так, а не в скромное и простенькое платьице. Тень намеревалась исполнять свою работу как можно точнее, и для этого ей требовалось как можно больше находиться рядом с ним. И удобнее всего этого достичь, если они будут изображать перед всеми счастливых новобрачных. Ну а на свидания к любимым мужьям лаэйры обычно не ходят в темных домашних платьях, это известно каждому нормальному мужчине. И ему, Хатгерну, не менее других, хотя вот уже несколько лет выбранные лишь рассудком, но не сердцем любовницы с большим успехом заменяют ему предавшую когда-то любимую.

– Мы собирались поговорить об условиях сделки, – спокойно усевшись на свободный стул, заявила новобрачная, – но сначала мне хочется услышать, почему ваша милость решила обзавестись тенью?

– А зачем тень нужна была Зарвесу? – приподняв в притворном удивлении бровь, вопросом на вопрос ответил ей герцог. – Ну вот и мне за тем же. А раз уж он решил с тобой расстаться, почему я должен был отказаться от попытки использовать умения, обучению которым ты отдала несколько лет жизни? О своих проблемах я расскажу тебе после клятвы, а сейчас скажи, какую оплату ты предпочитаешь.

– Сначала я хочу узнать срок договора, – не уступила ему в дотошности Таэль, – но прежде чем его назвать, учтите мой возраст. Закончив на вас работать, я хотела бы завести обычную семью… где-нибудь подальше отсюда.

– Ну, скажем, пять лет, – осторожно заявил герцог, прикинув, когда он сумеет отделаться от Бретты и ее матери, которая после свадьбы дочери обязана уйти из дворца вслед за нею.

И не его дело, куда она пойдет жить, к зятю или в полученный в наследство собственный особняк в рыбацком поселке на берегу океана, откуда и привез ее сюда герцог Вангерд дэй Крисдано.

– Три года, – отрезала Таэльмина, – не забывайте, ваша милость, тени имеют особое свойство ускорять события.

– Это было бы прекрасно, – усмехнулся герцог, пристально вглядываясь в решительно поджатые губы молодой жены и ясно понимая, что уступать она не намерена, – в таком случае я согласен. Но настаиваю на полной клятве, чтобы ты не считала меня слишком сговорчивым. И прекрати звать меня «ваша милость» и обращаться на «вы», я желаю, чтобы все вокруг были уверены в нашей… хм, наших нежных отношениях.

– Согласна, – твердо сообщила Таэль, – на чем будем клясться?

– Несколько лет назад мне в руки случайно попал один артефакт, сохранившийся еще с древних времен. – Хатгерн нехотя поднялся с кресла и тяжело прошагал к внушительному шкафу. – Это сцепленные браслеты, когда-то бывшие магическими, но великая сила давно иссякла. Мои алхимики их испытали и не нашли даже капли силы, однако по некоторым признакам определили, для чего могли предназначаться такие браслеты. Как раз для таких случаев, когда двое людей желали связать себя взаимной деловой клятвой.

– А ты не забыл, дорогой, – тонко усмехнулась Таэль, – о запрете на драгоценности?

– Не забыл, – сухо отзывался герцог. Как можно про это забыть, если именно ему пришлось искать и доставлять все те диковинки, которые желала иметь Ральена? – Однако я бы не назвал эти браслеты драгоценностью. Да и никто другой их так не назовет.