Марина Голубева - Клык Фенрира Страница 10

Граф подобной красоты за свою жизнь повидал немало и поэтому в зимний сад не пошел, оставшись лениво разглядывать картины на стенах в холле. На некоторое время потерял бдительность и тут же оказался взят в оборот вечно ноющим поэтом, автором пьес и жутчайшим занудой, но обласканным нынешней властью.

Сен-Жермен поискал в толпе более приятного собеседника, но наткнулся взглядом на того, кого увидеть здесь не ожидал. Пришлось затаиться, отступить в угол за колонну и выслушивать унылые жалобы на жизнь. Поэт с печальным взглядом был успешен, почитаем и близок ко двору, но при всем при этом почему-то считал себя обделенным то ли деньгами, то ли славой. Сен-Жермен не вникал, он с участливым видом кивал, а сам ловил обрывки фраз, доносящихся из другого конца холла. Человеческий слух слишком слаб, чтобы слышать разговор на таком расстоянии, но есть средства, позволяющие его немного усилить.

– К сожалению, ничем не могу вам помочь, герр Роза, – услышал граф и зашипел. Все же он не ошибся, и с Голицыными беседовал именно его лютый недруг – Самуил Роза.

В течение очень долгой жизни у Сен-Жермена было много врагов. Одни из них исчезали – чаще всего не по своей воле, – на смену им приходили другие. Но, как правило, граф принимал деятельное участие в приобретении своих недругов. Этот же завелся совершенно самостоятельно, как таракан за печкой. И оказался, так же как таракан, неистребим: прихлопнешь в одном месте – вылезет в другом. Обычный, никакими особыми талантами не наделенный человек, он словно задался целью превзойти Сен-Жермена если не в магии, так в подлости и коварстве. Что нужно этому прусскому прихлебателю, лжецу и мерзавцу в России, граф мог лишь предполагать, и ни одно из этих предположений ему не нравилось. Если политическая миссия Розы была кристально прозрачна – всем известно, кто его господин, то вот истинные мотивы появления в Петербурге оставались тайной.

Искоса наблюдая за беседующими, Сен-Жермен усмехнулся. Эх, не там герр Роза ищет поддержку. Большинство российских масонов преданы государыне императрице, и многие помогали ей взойти на престол. Вон как бросило в жар подошедшего к ведущим беседу братьям Елагина. Разозлился, руками замахал. Не иначе, речь зашла о цесаревне Екатерине. Ох, не любил Иван Перфильевич, когда жену будущего правителя порицают. Хоть порицать было за что. Ну, это не суть дела…

Разговор, идущий в стороне, оказался намного интереснее печалей нудного собеседника, но подойти ближе Сен-Жермен не решался – не стоит распугивать рыбу неосторожным плюханьем в воду.

– Граф! Ну, вы же совершенно меня не слушаете! – напомнил о себе поэт громким, визгливым голосом и, конечно же, привлек внимание Розы.

Неприятной встречи избежать в любом случае невозможно, но сейчас Сен-Жермен к ней был не готов. Роза надулся, словно индюк, и двинулся вперед. К счастью, прозвучал удар гонга, и разговоры стихли. Собравшиеся неспешно облачились в белые перчатки и фартуки, смотревшиеся несколько комично на расшитых серебром кафтанах, и степенно направились в комнату заседаний.

– Вот уж не ожидал вас тут встретить, – послышался из-за спины шипящий голос Розы. «Все же подобрался, паразит», – брезгливо подумал граф, прикидывая, получится ли ускользнуть от нежелательного собеседника. По всему выходило, что не получится. Сен-Жермен передернул плечами от омерзения. Надежда, что открытого столкновения с давним недругом удастся избежать, оказалась несбыточной.

– Взаимно, – буркнул граф и, повернувшись спиной к Розе, поспешил уйти, как только немного рассосалась толпа впереди. Братья уже занимали места на невысоких скамьях. Чуть замешкавшись в Преддверье, чтобы отдать Привратнику полагающуюся монетку, граф прошел в Ложу и скромно встал в стороне, как и положено гостю. За спиной тут же пристроился настырный интриган. Подпускать Розу со спины было верхом глупости, и Сен-Жермен, понимая это, чувствовал себя очень неуютно. Сделать мерзавец ему, конечно, ничего не сделает, но ауру попортит однозначно.

Довольно просторная комната погрузилась во тьму. Лишь на небольшом возвышении в противоположном конце зала горели три свечи, освещая массивную книгу и череп, таращившийся на собравшихся пустыми глазницами. Да еще откуда-то сверху едва просачивался слабый рассеянный свет. Фигуры людей, расположившихся на длинных скамьях, лишь угадывались и казались потусторонними тенями. Слышались приглушенные голоса. Братья в ожидании заседания перешептывались, обсуждали какие-то свои дела и просто сплетничали от скуки.

– Почему в последнее время вы, Сен-Жермен, или как вас сейчас называют, постоянно путаетесь у меня под ногами? Куда бы меня ни привели дела, я вечно натыкаюсь на вас. И в России вы явно неспроста. – Голос Самуила Розы снова заставил непроизвольно вздрогнуть, и граф подумал, что общение с некромантами постепенно превращает барона Розу в ходячий труп. Такое впечатление, что даже от его голоса мертвечиной пованивает.

– Да у вас какая-то нездоровая мания, господин барон. – Сен-Жермен понял, что отвязаться от неприятного субъекта не удастся. – Ведь нынче вы уже барон?

– Я не меньше барон, чем вы граф! – раздраженно проскрипел герр Роза. – Не вставайте у меня на дороге, а то снова придется расплачиваться!

– Заранее боюсь, – буркнул граф и замолчал, так как с потолка была спущена люстра, озарившая зал ярким светом, и на возвышении у алтаря появилась фигура Достопочтимого Мастера, облаченного в ритуальные одежды, с голубой лентой на шее. Собрание началось, как обычно, с молитвы, а затем Мастер торжественно представил присутствующих гостей, сделав акцент на их высоком положении в масонской иерархии. Причем граф, имевший высшую степень и звание «Рыцарь белого и черного орла, Великий Избранник Кадош», был удостоен чести, и его почтительно проводили на Восточные скамьи два офицера ложи, тогда как барону пришлось пробираться самому. Это, судя по злобно сверкавшим глазам и яростному шипению, не улучшило авантюристу настроения. Но он промолчал, не желая нарушать принятый этикет и вызывать нарекания.

Сам Сен-Жермен был не рад оказанным почестям. Неожиданная встреча с Самуилом Розой и так не сулила ничего хорошего, а уж, пусть и случайное, напоминание о причинах конфликта, произошедшего между ними несколько лет назад, усугубляло и без того неприятную ситуацию.

Впервые Сен-Жермен и Самуил Роза столкнулись давно, во Франции, на учреждении степени Рыцаря Кадоша – мстителя за тамплиеров. «Рыцарь Белого и черного орла, Великий Избранник Кадош» – тридцатая, высшая масонская степень. Она дает доступ ко всем тайнам и документам масонов. Роза очень хотел получить эту степень, чтобы добраться до сокровищ тамплиеров, а получил ее Сен-Жермен, причем совершенно неожиданно для себя, не прилагая никаких усилий. Просто некоторые из высших масонов знали о ряде заслуг графа перед братством, о тех заслугах, которые не афишировались. А Розе просто не доверяли, его презирали и понимали, что он преследует только свою выгоду. После того, как на собрании в Лионе кандидатуру Самуила Розы даже не включили в список претендентов, он и начал мстить Сен-Жермену. Да так умело и хитро, что смог серьезно достать непроницаемого графа, нашел слабое место и ударил, подло и жестоко.

Граф до сих пор испытывал боль, вспоминая события минувших лет. Он, конечно, отомстил. Сделал все, чтобы Самуила Розу лишили сана и весьма денежной должности советника консистории, благо нынешний барон не отличался добродетелью и его романтические пристрастия вызывали у братьев порицание. Даже придумывать не пришлось ничего. Естественно, отношения после этого стали только хуже, редкие встречи заканчивались всегда плачевно, а самое неприятное, что часто герра Розу интересовали те же вещи, что и Сен-Жермена.

Распрощавшись с карьерой, бывший советник консистории возомнил себя магом и увлекся поисками древних артефактов в надежде ими усилить свои скудные способности. А между делом шпионил в пользу то одного, то другого европейского монарха. Сейчас вот прибился к прусскому императору Фридриху.

Как маг, он, конечно, ничего собой не представлял, в отличие от своего напарника Ганса Шнайдера. Вот с тем стоило считаться, но он, к счастью, амбициозностью не отличался и не интересовался ничем, кроме своих мертвецов.

На собрании граф скучал, размышляя о способности людей забалтывать любое, даже самое благое дело. Разряженные светские франты и напыщенные вельможи никакого отношения к Делу Вольных Каменщиков не имели. Всю эту публику вообще трудно представить строящими хоть что-то. А нудные рассуждения о борьбе со злом в мире и в самих себе, о восхождении по таинственной лестнице или о цепи, соединяющей мир земли и тления с миром духа, давно набили оскомину.

Правда, последний доклад вызвал некоторое оживление, так как касался извечной для России проблемы дорог. Граф Воронцов говорил о необходимости внести на рассмотрение Сената вопрос о быстрейшем строительстве хороших дорог в северной столице и даже выразил уверенность, что братья примут в этом деле участие, внеся определенные суммы. Ведь строительство храма в душе никак не может помешать участию в благоустройстве города. Предложение, конечно, никакого энтузиазма не вызвало, но было поставлено на голосование. Большинство присутствующих поддержали предложение Романа Илларионовича – казаться беднее других никому не хотелось.