Лис Арден - Алмаз темной крови. Книга 3. Дудочки Судного дня Страница 10

Музыканты, почуяв неладное, стихли. Альх-Хазред, тихо проклиная свое решение зайти именно в «Мертвецкую», вытянул все еще ничего не соображающую Вишу из-под руки уже забывшего про нее Гэлвина и спрятал девушку себе за спину. А заглянувший в зал хозяин, привлеченный неожиданной тишиной, коротко сообщил самому себе:

– Как в воду глядела, – и, зайдя внутрь, поудобнее устроился за барной стойкой. Драка брохусов – такое случается реже, чем конец света.

Гэлвин вытер испарину со лба и оценивающе прищурился. Размышлял он недолго, и руками размахивать не стал – брохусу это было как-то не к лицу, его сила не в мышцах. Если им и случалось подраться, то не с помощью тумаков и оплеух.

Несведущему могло показаться со стороны, что противники просто стоят, глядя друг на друга пустыми глазами. А они прощупывали – причем делая это как можно более болезненно – сознание соперника, выискивая слабые места. Первым атаковал Гэлвин; его удар заставил Тойво пошатнуться и обхватить голову руками. Но уже через несколько секунд он ответил, и тоже неслабо. Публика на всякий случай отошла подальше, ибо словить сорвавшееся у дерущегося брохуса менто не улыбалось никому.

Пришедшая в себя Виша осторожно выглянула из-за спины пилота. Брохусы уже не обменивались ударами по очереди, ментальные атаки шли одна за другой, без перерыва. Поле агрессии окружало их подобно сфере, светящейся нехорошим, неровным светом; воздух в пределах этой сферы заметно вибрировал; а сами брохусы уже ничего вокруг не видели и не слышали. Они левитировали в полуметре от пола, то выгибаясь в жестоких судорогах – если удар противника оказывался особенно точным, то застывая в минутном напряжении, накапливая силы для атаки.

– Не понимаю… – как-то разочарованно протянул стоящий рядом с Вишей молодой брохус. – А! Вот оно!

В этот момент Гэлвину удалось пробить защиту соперника. Тойво упал на пол, словно сметенный ударной волной. Виша охнула и альх-Хазреду пришлось придержать ее на месте, чтобы эта дуреха не бросилась на помощь обиженному.

Тойво поднялся сам; пошатнулся, но устоял на ногах; его обычно беспокойные и веселые глаза, освещавшие некрасивое лицо, были прищурены, как у насмерть обозленного хищника. Гэлвин издевательски вздернул юношу в воздух, как тряпичную куклу, словно намереваясь повторить сладкий миг победы. Однако второго раза не получилось. Тойво, которому, судя по всему, надоело сдерживать себя, соединил ладони за головой, с усилием развел их – в его правой руке дрожал тугой жгут золотого света. Брохус размахнулся и хлестнул.

– Наконец-то, решился – откомментировал вишин сосед. – Не повезло Гэлвину. Тойво самый лучший в отряде карателей.

– Тойво?! – изумилась Виша.

– Ну да, – подтвердил брохус. – Поэтому и осторожничал. Хороший он парень, скромный. Не выпендривается, хотя мог бы. Ну все, Гэлвину можно бронировать больничную палату с мягкими стенами. Тойво ему сейчас внутричерепной салат сделает…

Но Тойво был действительно лучшим; наказывая, он не позволял себе распускаться, упиваясь собственными силами, держал в руках и себя, и свои смертоносные менто. Он не стал добивать упавшего противника, свернул золотой кнут и опустился на пол. Гэлвина оттащили подальше, уложили на обитый черной кожей диван у стены, кто-то сердобольный положил ему на лоб пакет колотого льда – и оставили приходить в себя, с дикой головной болью, поверженным самолюбием, но, по крайней мере, в здравом уме и твердой памяти. Могло быть гораздо хуже, разреши Тойво себе удар-другой действительно посильнее, из тех, что превращают воинов Леса в бессильно лепечущую луговую траву. До брохуса дошло, как же по-дурацки он выглядел… и его самочувствия это не улучшило.

А Тойво огляделся, нашел Вишу, поглядывающую на него с явным интересом, и протянул ей руку. А когда девушка подошла, с неожиданной хулиганской ухмылкой подхватил ее и подбросил. И не дал опуститься. Вообще-то, левитация не была непривычна Више, в Лесу эта способность не раз ее выручала. Так что она не стала визжать и махать руками. Девушка хлопнула в ладоши и кивнула музыкантам. Те только этого и ждали.

– Ну все, понеслось. – Сообщил Гиес Бриарею. – Ты посмотри, вся вахта зависла. А поутру ползком… летуны.

– Хороший вечер, Гиес, – отозвался бармен. – Все, как полагается: и драка, и музыка что надо, и разгул такой, что еще месяц вспоминать будем. Ты смотри, что творят…

А посмотреть было на что. Брохусы, позабыв про усталость трехнедельной вахты, танцевали то на полу, то под самым потолком, поднимаясь и опускаясь как сгустки разогретого воска в волшебном фонаре. Люди не отставали и даже эльфы – кто бы поверил! – присоединились к всеобщему веселью. Музыканты, честь им и хвала, не позволяли накалу страстей ослабеть, и певец, сознавая, что такой звездный час может не повториться никогда, спешил раздать все, что было накоплено, выстрадано, вышучено…

Посмейся надо мной. Я так нелеп,Что хочется заплакать.На склоне лет, в лохмотьях бед твой смех —Не худшая заплатаНасмешки милой терпкий вкусМне тешит душу.И клянусь – тобою преданный союзЯ не нарушуТебя любить – тяжелый квест:Вранье, интриги…Как только мне не надоест,Шанс на успех не больше фигиКладу в приманку леденецИ ставлю сети.Самонадеянный птенец, ты попадешься – и пипец…За все ответишь!

Виша не очень хорошо помнила, как снова оказалась за барной стойкой. Кажется, это альх-Хазред отвел ее сюда, усадил и о чем-то попросил Бриарея. Во всяком случае, перед девушкой вскоре оказался бокал с ледяной водой. Отпив, Виша поперхнулась и почувствовала себя несказанно оскорбленной.

– Эй! Бриарей, ты издеваешься?! Ты бы мне еще молока налил!

– Виша, не вопи. Ты здесь не одна. Вот закончу с господином эльфом, и займусь тобой.

Бриарей сосредоточенно смешивал напиток, стараясь, чтобы цвет его был в точности как мундир эльфа. Добившись, наконец, невозможного сходства, он с вежливым поклоном подал бокал офицеру и повернулся к Више.

– Так, теперь ты. Крепче того, что у тебя уже есть, сегодня не получишь. Я бармен, а не убийца. Во всяком случае, не сейчас. – С этими словами Бриарей отошел на противоположный конец стойки, явно не желая продолжать беседу.

От такого афронта Виша даже дар речи потеряла; потом, пытаясь справиться с жаждой, выпила немного воды, но ее жажда была явно не того порядка, что утолялся этим напитком.

– Что, не помогает? – сочувственно осведомился эльф, откидывая за спину белоснежные, тяжелые, обрезанные на уровне лопаток волосы. В сине-голубом освещении блеснули серебряные, усыпанные алмазной крошкой цепочки, прошнуровавшие ушные раковины от мочек до острых кончиков, закрытых наконечниками.

– Не-а, – и Виша уныло посмотрела в свой бокал. – Не больше чем припарки покойнику.

– Может, мой вариант вам больше подойдет? – и, не глядя в ее сторону, эльф придвинул стакан с лиловым, даже на вид жутковатым питьем. – Не могу смотреть, как человеку мешают достичь предела падения.

– Любите наблюдать последствия? – поинтересовалась девушка, надолго припадая к стакану.

– И не только. Участвовать тоже. Благодарствую, – и эльф одним махом допил великодушно оставленную Вишей половину. – Я Иво.

– Я Виша. А приятеля вашего как зовут?

– Которого? – и эльф, сощурив серебристые глаза, оглянулся на того, что танцевал в глубине зала.

– Того, что рядом с вами, разумеется.

– Эээ… – Иво растерянно посмотрел в сторону. – Похоже, бармен был прав. Нас тут двое, вы и я.

– Ну да, и еще твой приятель, – лучезарно улыбнулась Виша, переходя на ты, что было несколько рискованно в общении с эльфами, все еще соблюдавшими определенные условности. – Он как хочет, а тебя я забираю потанцевать. Пошли? – она встала и протянула руку эльфу. А потом вдруг резко, без предупреждений наклонилась и очень нежно поцеловала его.

– Позор и неделя гауптвахты, – вставая, сам себе сообщил Иво, растягивая в довольной улыбке тонкие губы. – Как же я этого ждал… Идем, Виша.

Как оказалось, Иво был неплохим танцором, но вот левитация ему не давалась. Поэтому вскоре Виша без зазрения совести бросила его, но возвращаться к Тойво не стала, поскольку намерения брохуса становились все серьезнее и серьезнее. А вскоре и певец, оставив своих музыкантов играть одних, подошел к ней, чтобы потребовать обещанного в самом начале вечера. В результате Виша, уже плохо соображавшая, спряталась в единственном месте, куда эти трое не рискнули бы войти.

Здесь было тихо и довольно холодно; с потолка на витых шнурах свисали круглые белые лампы, в огромном, во всю стену, зеркале отражались темно-синие двери кабинок; один из кранов подтекал, и его мерное крап-крап отражалось эхом от хромированной раковины. Виша открыла воду, попыталась наклониться, чтобы охладить пылающий лоб, и потеряла равновесие.