Наталья Жильцова - Академия Стихий. Танец Огня Страница 11

Понятия не имею, чем бы это все закончилось, если бы в следующий миг не послышался быстро приближающийся стук каблуков и гневное:

– Каст! Каст, прекрати немедленно!

Она была стройной и высокой, и даже при беглом взгляде очень сильно походила на напирающего на меня парня. Этакая наспех загримированная под огненно-рыжую эльфийку актриса. Но очень красивая – что есть, того не отнять.

– Каст, прекрати, – повторила девушка, встав рядом с яростным пижоном. – И отпусти девушку. Какой же ты все-таки… несносный.

«Эльфийка» была моей ровесницей, это точно. Парень – явно старше, по прикидкам, тянул лет на двадцать пять. Тем не менее, хоть и с неохотой, парень подчинился и руки убрал. Только зубами скрипнул.

А следующая реплика девицы адресовалась мне:

– Даша, прости. Мой брат иногда излишне груб.

– Зато ты иногда излишне добра, Кэсси, – отходя, раздраженно бросил рыжий.

И только теперь девушка заметила, в каком я виде.

Глаза ее на мгновение округлились, а потом незнакомка не терпящим возражений голосом потребовала:

– Так, Каст, вышел отсюда. Быстро! Не хватало, чтобы о тебе еще и такие слухи пошли!

– Я с иномирянкой? – Меня одарили брезгливым взглядом. – Не придумывай.

Громко фыркнув, рыжий демонстративно оправил кожаную жилетку, надетую поверх алой рубахи, круто развернулся на каблуках и покинул чердак.

Вот так меня еще не «опускали» ни разу в жизни. Бывало, обсуждали за спиной мою внешность, бывало, приписывали пошловатые достоинства или увеличивали в чужих глазах недостатки. Но никогда еще не перечеркивали разом всю возможную женскую привлекательность только потому, что родилась где-то не там!

Кажется, теперь я на собственной шкуре ощутила, что чувствует одинокий негр… или как там правильно, афроамериканец, в школе для белых националистов.

В этот момент «эльфийка», отвлекая от мрачных мыслей, шумно вздохнула и сказала:

– Извини. Просто Каст… он на самом деле несносный. А тут еще это нападение водяного элементаля. Мы никак не можем понять, кто мог впустить в башню «синего», вот он и бесится. Я, главное, ему говорю: Каст, да кто угодно! Мало ли у кого какие счеты с этими тремя недоносками? А брат и слушать не хочет.

Так, кажется, я влюбилась. Не в рыжего, конечно, в «эльфийку». Она ведь прямо мои мысли прочитала! Озвучила придуманную мною отмазку, слово в слово!

– Ничего. Не извиняйся, – стараясь по-прежнему поддерживать на лице унылое выражение, махнула я рукой. – Понимаю, что я тут самая крайняя.

Девушка поджала губы и потупилась. Да, крыть ей было нечем.

Потом вновь взглянула на меня, окинула взглядом сумеречный чердак. Конечно, в сгустившейся темноте увидеть что-то кроме того небольшого пятачка, который освещал огненный шарик, оставленный здесь ее братом, было сложно. Но и этого хватило, чтобы у «эльфийки» слегка вытянулось лицо.

– Мне жаль, что так получилось, Даша, – произнесла она.

Потом плавно развернулась, чтобы уйти, но замерла на пороге. Спросила:

– А это правда, что профессор Глун не стал переносить сюда твои вещи? – Под словом «сюда» Полар подразумевался. – Правда, что ты… что у тебя…

– Правда. – Признаваться было не стыдно. В конце концов, этот перенос, как и случай с заселением, не моя вина. Не я составляла непонятные письма, и вообще. Я ничего про этот перенос не знала, так что я могла сделать?

– Это ужасно, – пробормотала «эльфийка».

Я не ответила. А что? Плакаться незнакомке? Она проявила сочувствие, защитила от своего излишне сообразительного брата, но я отлично понимала – на этом все. Она такая же, как все, и она со всеми. А я изгой. И буду изгоем до тех пор, пока не научусь справляться со своим даром. Ну а когда научусь… не факт, что мне понадобятся друзья. Тем более я вряд ли смогу назвать друзьями тех, кто отворачивается от меня сейчас. Ведь дружба сродни браку – и в горе, и в радости. Люди, готовые делить с тобой лишь моменты успеха, – не друзья, а дешевка.

– Извини, Даша.

Девушка, полного имени которой я так и не узнала, ушла, осторожно прикрыв за собой дверь. Напоминал о посетившей меня парочке только огненный светлячок, который теперь был единственным источником света на утонувшем во мраке чердаке. И в этот момент стало как-то особенно грустно и очень неприятно.

Как и раньше, я не хотела плакать, но слезы разрешения не спрашивали. Все-таки это обидно. Чертовски обидно!

– И-и-и? – донеслось из глубины огромного, заваленного хламом помещения.

Я вздрогнула.

Потом утерла слезы и заставила себя взбодриться. Ничего. Мы еще всем покажем, на что способны иномиряне. И не важно, чего это будет стоить. Сдохнем, но сделаем!

А сейчас важно только одно – как я буду учиться, если тут нет света?

Ах нет, еще один вопрос – этот комок меха, который сожрал мои бутерброды, он не кусается?

Я задумчиво подошла к стулу, где все еще сидел глазастый шарик, и прищурилась, пытаясь в полумраке разглядеть, насколько большие у зверюшки зубы.

– Это голодное существо – твир, – сообщил ворчливый голос. – Оно не опасно. По крайней мере, для людей.

Я снова вздрогнула, а слезы высохли окончательно. Призрак, живущий в зеркале, опять со мной говорит? Надо же. Может, все-таки удастся познакомиться?

– Как тебя зовут? – обернувшись к зеркалу, спросила я.

Вопрос, по всей видимости, оказался неверным. Помесь гиены с крокодилом замолчала и на дальнейшие расспросы не реагировала. Даже рассуждения о том, что зеркала слишком хрупкие и часто падают, его не задели.

Зато не прошло и четверти часа, как случилось кое-что другое и, видимо для разнообразия, приятное. Едва я закончила перетаскивать поближе к матрасу книги, как снова раздался стук в дверь, и на пороге опять возникла рыжеволосая девица. Она протянула небольшой бумажный пакет, который я машинально взяла.

– Все новое. Только умоляю, не говори никому. – «Эльфийка» опустила глаза, явно чувствуя неудобство. – Я не считаю вас существами второго сорта, но… если наши узнают, они не поймут.

Даже не зная, что в пакете, я все равно кивнула и тихо заверила:

– Я тебя не видела.

– Ага.

Рыженькая убежала раньше, чем я успела сказать что-то еще, но она была прощена за все, как только я заглянула в пакет.

Огонек, который зажег брат «эльфийки», уже угасал. Но я успела рассмотреть содержимое нежданного подарка. В пакете нашлась расческа, щетка, сильно похожая на зубную, несколько баночек с непонятным пока содержимым, и мыло!

Боже, мыло! Зубная щетка! Какое счастье! Да я готова целовать пол, по которому ходила эта «эльфийка»! И когда буду снова впускать в башню Дорса, возьму с него клятву – рыжую не трогать. Всех можно, ее – нет.

Чувствуя себя выжатой как лимон, кое-как добрела до матраса, сбросила полотенце и легла. Натягивая на себя выданное комендантом одеяло, я в последний раз взглянула на мехового «И-и-и». Он, как и прежде, сидел на стуле. «Ладно. Буду надеяться, что призрак прав, и он не опасен», – решила я и устало закрыла глаза. Отключилась я практически сразу.

А утром…

Сплю я прекрасно. Я не из тех, кого мучают кошмары или цветные сны психоделического содержания. И я прекрасно умею отличать сон от реальности. Но в этот раз, открыв с утра глаза, я была в шоке.

Это что? Это как? Как такое возможно? Где я? Я сошла с ума? Или просто до сих пор не проснулась?

Во-первых, обнаружилось, что лежала я не на матрасе, а на кровати. Во-вторых, надо мной были не черные от времени доски, а выбеленный дощатый потолок. В-третьих, в окна лился яркий солнечный свет, и этот свет не оставлял ни малейших сомнений в том, что кровать стоит не среди мусора, а… просто стоит.

Нет, мусор, конечно, на чердаке оставался. Но его было гораздо меньше! А пол сверкал, причем не только там, где вчера мыла.

Еще одним моментом глюка оказалась висящая на стуле одежда. Чистая и сухая. И это был мега-глюк, потому что вечером я рухнула спать, забыв вытащить вещи из ванной!

– Так… что происходит? – тихо спросила саму себя.

Приподнялась, огляделась повнимательнее и увидела… маленький меховой комок, который сидел на полу возле кровати и таращился на меня своими огромными, но уже не такими голодными глазами. И я поняла. Вот даже тени сомнения не возникло:

– Это все ты?

– Я-я-я! – пропищал комок и прикрыл глазки.

– Твиры – одна из разновидностей домашней нечисти, – пробурчал подозрительно знакомый голос. – В вашем мире они называются домовыми.

Я перевела взгляд на зеркало, которое стояло на прежнем месте, шагах в пяти от кровати, и широко улыбнулась. Стало совершенно понятно, почему живущий в зеркале призрак не ехидничает по обыкновению, а именно ворчит.

Зеркало было идеально чистым! Все! Стекло отдраено, а вычурная медная рама аж сверкала после полировки.

– Не смешно, – заметив мой восторженный взгляд, сообщил призрачный монстр.

– Очень смешно, – мстительно протянула я. Потом повернулась к меховому «И-и-и» и сказала совершенно искренне: – Ты замечательный. Спасибо тебе огромное.