Ирина Котова - Королевская кровь. Медвежье солнце Страница 11

Капитан сморщила лоб, но глаза не открыла, только засопела и отвернулась от него. Не проснулась она и тогда, когда он передавал вещи слуге, спала, и пока экономка показывала новому хозяину дом и большую спальню с просто-таки монументальной кроватью, застеленной чистым бельем – запах свежести очень чувствовался в комнате. Тут же стояли сумки с вещами.

– А гостевая спальня? – спросил Игорь, когда экономка двинулась обратно к лестнице. – Для моей спутницы?

– Ой, милорд, – залепетала женщина, заливаясь краской, – простите, пожалуйста… Я решила, что она ваша… подруга, а вы особых распоряжений не дали. Виновата. Простите. Я сейчас же распоряжусь снять чехлы с мебели да прибрать там… только кровать надо найти… старые-то хозяева гостей не принимали…

– Сколько это займет? – прервал Стрелковский ее оправдания, поглядывая из окна на машину.

– Час минимум, – с несчастным видом сказала экономка. – А то и два. Если кровать найдем… Так вы пока поужинайте, – с надеждой попросила она, – чайку попейте. Справимся. Простите уж меня, милорд.

– Займитесь, – скомандовал Игорь расстроенной домохозяйке и пошел на улицу. Капитан до сих пор спала.

– Дробжек, – снова позвал он. Потряс ее за плечо. – Ну, открывайте глаза. Доспите в доме. Люджина!

Мороз крепчал, да и ветер усилился, хоть и светили над полями с редкими огнями принадлежащих ему теперь деревень звезды. И воздух был свежий, чуть отдающий дымом. Вкусный воздух, дышать и дышать им.

Но для «дышать» он был слишком легко одет.

– Ну что же вы, – сказал он сердито. – Люджина! Люджина… Тревога! Нас атакуют!

Она мгновенно открыла глаза, поднялась – только ремень безопасности натянулся. Оглянулась, посмотрела на него. В мутных от сна синих глазах плескались недоумение и обида.

– Извините, – покаялся Стрелковский весело, – но я уже замерз вас будить. Думал, придется нести на руках.

– Надо было не просыпаться, – пробурчала северянка, пытаясь отстегнуться – движения были заторможенные, неловкие. Вышла, поежилась, открыла заднюю дверь и потянулась за пуховиком.

– Слуги подготовили всего одну спальню, так что сегодня мы, похоже, спим вместе, – сообщил он тылу напарницы. Спина ее замерла. – Не переживайте, там на кровати целый полк поместится. Вы будете в безопасности.

– Боги, – сказала она с настоящим женским раздражением, закутываясь в пуховик, – да мне все равно, где спать, только дайте наконец лечь и вытянуть ноги.

– Ужинать, я так понимаю, вы не будете, – уточнил он, направляясь ко входу в дом.

– Нет, – буркнула она, – в душ и спать. Не знаю, чем меня колют, Игорь Иванович, но я как рыба замороженная все время. Либо сплю, либо зеваю.

– Либо отжимаетесь и пирожки печете, – пошутил он. Ему почему-то было весело.

После сытного и действительно вкусного ужина он, уже сам зевающий, отправился в спальню. Горел ночник, напарница спала на самом краешке, закутавшись в одеяло. Вещи ее были аккуратно сложены на стуле, тут же висело полотенце.

Стрелковский поглядел на этот армейский порядок, на одеяло – вдруг мелькнула мысль: опять она спит без одежды? Покачал головой и отправился в душ. Вернулся, выключил ночник и нырнул под одеяло.

Пододеяльник был сыроватым, вокруг стояла тишина, какой никогда не может быть в городе – даже в храме постоянно слышался гул машин и шум от живущих вокруг миллионов людей. Старый дом поскрипывал и приглядывался к новому владельцу, пахло чистотой, дымом и сухим деревом, где-то явно шуршали мыши, рядом ровно дышала Люджина, и Игорь вдруг почувствовал умиротворение. И заснул спокойно. Так, как давно уже не спал.

Капитан Дробжек проснулась с утра от счастья. Такое бывает, и особенно часто – в детстве. Она потянулась, пожмурилась, выгнулась – на удивление, почти ничего не болело. И только потом почувствовала, что лежит, спиной прижавшись к теплому, хорошо пахнущему мужскому телу, и что мужчина этот дышит ей в затылок. И крепко так, по-хозяйски, обхватывает ее грудь. А еще он возбужден.

Капитан, несмотря на катастрофичность ситуации – ведь проснись он, и не избежать бы тягостной неловкости, – чуть не рассмеялась нервно. Все как в плохом романе. Подобные моменты всегда казались ей надуманными, а тут надо же. И да, полковник, я заметила, как ты смотрел на мою грудь в прошлый раз. Ты неравнодушен к крупным формам, оказывается? Люджина глянула вниз – на ночь она надела длинную футболку, но прикосновение Игоря Ивановича ощущалось так, будто не было на ней ничего. И смотрелась большая мужская рука на ее теле красиво. Люджина закрыла глаза и попыталась представить, что это их обычное семейное утро, и она может сейчас повернуться, поцеловать его, и, когда он откроет глаза, в них не будет холода и недоумения, а будут лишь ласка и желание. Но, увы, она всегда была реалисткой и твердо стояла на земле.

Следующие полчаса капитан тихонько, дабы не разбудить Стрелковского, отодвигалась от него, разворачивалась – пальцы его спокойно соскользнули на кровать – и потом сразу встала, чтобы не вводить себя в ненужные мечтания и искушения. И не давать повода подумать, будто она навязывается ему.

Игорь Иванович проснулся, когда уже светило солнце. Нахмурился, посмотрел на часы – почти полдень. Вот что значит свежий воздух – проспал почти вдвое дольше обычного, и голова свежая, легкая.

Дробжек не было, ее вещей – тоже, и полковник быстро оделся, почистил зубы и спустился в столовую. Экономка уже накрывала стол к обеду; увидела его, почтительно поздоровалась и тут же засуетилась.

– Садитесь, милорд, обед сейчас будет. Все готово: супчик, котлетки телячьи, греча с луком…

– Где Люджина? – спросил он нетерпеливо.

Экономка, волнуясь, сжала передник.

– Так она с утра самого встала, позавтракала да гулять пошла. Потом спросила меня, есть ли поблизости спортивный магазин, села в машину и уехала. Но уже вернулась, вы не беспокойтесь, лыжи купила да ботинки и сразу кататься ушла. А комнатку-то мы приготовили, гостья ваша и вещи перенесла, понравилось все ей. Вы уж извините, милорд, за вчерашнее…

– Да хватит извиняться, Арина Андреевна, – попросил он с сердцем, – это я виноват, что не предупредил. Где там ваш обед?

Люджина появилась, когда он уже заканчивал есть, – румяная, с блестящими глазами, в пуховике и лыжных ботинках.

– Я нашла, на что потратить отпускные, – задорно сказала она, не обращая внимания на неодобрительные взгляды экономки – невоспитанная гостья прошла в столовую, не раздеваясь, не сняв обувь. – Купила нам с вами лыжи, Игорь Иванович. Только я брала вашу машину, не будете сердиться? А пахнет-то как! – Она потянула носом воздух и обратилась к моментально подобревшей домоправительнице: – Сами готовите?

– Сама, – с гордостью призналась экономка, как раз зашедшая с чайником и дымящимися пончиками. – Штат прислуги маленький совсем остался, только чтобы дом поддерживать в порядке. Так вы голодная, наверное, совсем? Что с утра-то ели, бутерброд, и всё! Давайте за стол, госпожа!

Люджина рассмеялась на «госпожу», сказала: «Сейчас, только переоденусь» – и убежала. И выглядела она при этом так, будто одномоментно скинула лет пятнадцать. Как девчонка. Да уж, свежий воздух действительно творит чудеса.

После обеда пришел важный управляющий, по-деревенски неторопливый, показал новому хозяину все учетные книги, списки арендаторов, перечень того, что нужно отремонтировать и заменить в доме. Старик был обстоятельным, и просидели они долго – а Стрелковскому хотелось на улицу, под сияющее солнце, прокатиться по толстому слою снега. В окне то и дело мелькала фигура Люджины – какой круг она уже делает вокруг дома? Не перенапряглась бы.

В конце концов он не выдержал, вежливо заверил управляющего, что всем доволен, что он молодец и просто обязан принять от него, Игоря, премию, попрощался, быстро оделся и вышел во двор – нагонять в очередной раз пронесшегося мимо Воробья.

Катались они, пока не стемнело, и ужин проглотили, и добавки попросили, и заснули рано – каждый в своей комнате, но довольные и полные той хорошей усталости, которую дает только долгое движение. И следующий день, как подгадал кто, выдался солнечным, и опять были лыжи и уверенный ход впереди его напарницы – капитан очевидно делала Игоря в лыжных гонках, как мальчишку, и иногда только оборачивалась и улыбалась покровительственно. Ему смешно было от этой улыбки.

– Вы неплохо катаетесь для южанина, – похвалила она его, когда они уже ехали обратно в Иоаннесбург. – Занимались?

– Чем я только не занимался, – сказал Стрелковский, глядя на дорогу. – И лыжи, и скалолазание, и по рекам сплавлялся. Всегда мало было.

– А сейчас же что? – спросила капитан. Он промолчал. Как объяснить, что все перестало радовать? Что он думал, будто давно уже отрубило у него желание получать удовольствие от адреналина и проверки своих сил и выносливости? Оказалось, не все выгорело – остался клочок его прежнего, уверенного, азартного, любящего спорт и движение.