Молка Лазарева - Космос ведьме не игрушка Страница 15

– Дэин, Танис! – продолжала вопить я. – Помогите!

И снова тишина… В голову полезли страшные мысли: а вдруг не только кэпа поломали на корабле, вдруг остальной экипаж тоже в отключке?

– Мрак, – только и осталось пролепетать. – Что мне делать?

– М-м-м, – в очередной раз подал голос кэп.

– Вот что «м-м-м», а? Делать-то что?

– М-м-е-ед-бло-о-ок, – прохрипел он.

Сознание рывками возвращалось к мужчине, но болевой шок от переломов заставлял вновь уходить в небытие.

– Медблок? Ты предлагаешь оттащить тебя в медблок?!

Разумеется, Рид ничего не ответил, на этот раз его вырубило уже окончательно, а дыхание стало еще слабее.

– Черт! Черт!! ЧЕРТ!!! – выругалась я, чувствуя себя полевой медсестрой. Даже в самых смелых мыслях не представляла, как можно перетащить эту орясину на уровень выше.

Я оценивающе оглядела лежащего мужчину и безнадежно прикинула его примерный вес. Килограмм сто – сто двадцать чистого тестостерона и мускулов. Это было даже не смешно, я уже начинала ощущать себя муравьем при одной мысли, что кэпа мне придется поднять!

– Так, спокойнее, – начала успокаивать себя. – Во Вторую мировую и не таких с поля боя выволакивали, значит, и я смогу!

Шансы перетянуть Рида были, но исключительно если волоком и рывками, а это с его сломанными костями было чревато и смещениями или еще хуже – летальным исходом. Но идеи у меня нашлись.

Свою кровать в трюме я обнаружила быстро – в одном из дальних углов, отдельно от основной массы груза, именно это ее и спасло от пожара и тушения пеной. Я прощально всхлипнула, когда, стянув с ложа простыню, принялась раздирать ее на длинные полосы. Хлопчатобумажная ткань рвалась отлично, а меня с каждым новым лоскутом все больше душила жаба. Еще бы, сейчас я собственноручно уничтожаю шанс на десять тысяч кредитов!

Также с кровати я стащила мягкий матрас, собираясь использовать в качестве импровизированных носилок. А в трюме очень кстати нашлись непонятные по назначению длинные прочные трубки – вполне сойдут за рейки для накладки шин.

Оставалось самое сложное – сначала как следует зафиксировать все ножки-ручки Рида на месте, а потом затащить его на матрац и там тоже зафиксировать.

Испытание моими перевязочными навыками мужчина выдержал стойко, лишь пару раз жалобно подвывал, когда я по неосторожности причиняла ему особо сильную боль.

– А мне-то каково? – бурчала я, привязывая узлами очередную рейку к бедру несчастного. – Тебе физически больно, а мне душевно. Я ж боюсь постоянно, что ты на моих руках тут откинешься! Так что терпи!

И кэп терпел, ну а что ему еще оставалось.

Даже на матрас я его умудрилась затащить аккуратно и фактически безболезненно. А уж как волокла всю эту конструкцию до перемещателя – сама от себя в шоке. Пыхтела, но упрямо шла вперед. А едва оказалась в центральном коридоре, моей радости вообще предела не было.

Здесь было все так же чистенько и опрятненько, следы боевых действий отсутствовали, что породило во мне миллион сомнений: а дрались ли здесь вообще?

– На помощь! – истерично заголосила я. – Раненые на борту!

– Че орешь, гуманоидка? – раздался ленивый голос кораблихи откуда-то сверху. – Мои слуховые сенсоры не титановые, а твои визги терпеть невозможно!

– Астэрия, слава богу, это ты!

Сил препираться с крейсершей у меня сейчас не было. Да что там, я была счастлива ее слышать, как будто родного человека встретила.

– Ты прикалываешься? – не понимая моей реакции, огрызнулась она и тут же осеклась. Видимо, соизволила посмотреть на меня любимую и на не менее любимого кэпа. – Что произошло?

Теперь ее тон был абсолютно другим: напуганным, встревоженным. Она словно была не в курсе того, что случилось в трюме.

– Это я у тебя должна спросить, банка железная. На нас напали, а ты ни слухом ни духом! У тебя полтрюма сгорело, а заключенных похитили!

– Быть не может! – опять включила «тормоза» Астэрия. – Я внимательно следила за всеми показателями! – и тут же вторично осеклась, чтобы горестно завыть: – О-о-о, мой нижний отсек! Что сотворили эти изверги-и-и?!

Отвечать я не стала, кораблиха впадала в истерику, а у меня на матрасе Рид кровью истекал.

– Позови лучше на помощь! – рыкнула я, упрямо таща «носилки» с кэпом к медблоку.

Тяжело было до ужаса, но куда деваться? Рид не может умереть и оставить меня одну в этой безумной галактике со своими безумными подчиненными. Да я прямо-таки резко ощутила, насколько этот человек мне нужен! И это совсем не оттого, что без него я тут погибнуть могу, сама не знаю, что это за чувство такое, но от одной мысли, что этот демонов капитанишка сейчас умрет, сердце сжималось до боли.

Завидев долгожданный поворот, за которым находился медблок, я из последних сил ускорилась.

– Ну же, Рид, – пропыхтела я. – Еще совсем немного. Не смей умирать!

Подтащив его ближе к лабораторному креслу, начала быстро отвязывать от импровизированных носилок. Я была уверена, что сейчас причинила кэпу немало боли, однако он не издал ни звука. Быстро наклонившись к его лицу, попыталась услышать дыхание. Его не было! Метнулась к груди, прижав ухо, где предположительно должно быть сердце, но и стук отсутствовал! А когда прислонилась к правой стороне – услышала еле заметное сердцебиение.

Черт побери! У этого инопланетянина сердце находилось с правой стороны! Правда, облегчение закончилось быстро, ровно с последним ударом сердца Рида.

– Нет, – пытаясь услышать тот слабый стук, прошептала я. – Нет, нет, нет! – заголосила в ужасе. – Ты не можешь умереть! Эй, Астэрия! АСТЭРИЯ! Чертова консервная банка, живо сюда!

Консервная банка напрочь меня игнорировала. А у меня началась паника. Рид не дышит, сердце не бьется, он умер?!

– РИД! – закричала я, надавив на грудь кэпа.

Массаж сердца никогда не приходилось делать. Надежда была лишь на знания из фильмов, где этот процесс выглядел вполне выполнимым. Пока буду делать ему массаж сердца с искусственным дыханием, в мозг будет поступать достаточно кислорода, а значит, кэпа можно спасти.

– Да где ж вас всех черти носят?! – сквозь слезы звала я.

Секунды шли слишком быстро, минуты бежали как песок сквозь пальцы, но никто не приходил, а времени больше не осталось!

Я знала, что от моей сердечно-легочной реанимации толку будет немного, но все равно пыталась.

– Так не пойдет! Я не дам тебе умереть!

Подскочив к креслу, попыталась найти кнопку, которая должна была опустить эту лабораторную махину ниже. Кнопки я нашла, и много. Вот только на них были непонятные каракули!

Заорав от бешенства в голос, подхватила Рида под руки, усадила, а после рывком поставила на ноги, облокотив на кресло. Простояв секунды три, он начал заваливаться. Пришлось снова хватать под руки и заталкивать в кресло. Получилось с попытки шестой, при этом спину ломило так, будто я громадный сейф на десятый этаж тащила.

– Что делать? – бегая взглядом по всем кнопкам, шептала я. – Креслице, миленькое, прошу, вылечи его! – вежливо попросила я, даже погладила по белоснежной кожаной обивке. И неважно, что выгляжу как идиотка, тут каждая вторая техника с интеллектом. Может, и эта такая же? – Ну же! Вылечи кэпа, прошу тебя! Он мне нужен, мне без него совсем никак, – всхлипывала из последних сил.

И снова меня проигнорировали.

– Эй, бездарная Коко Шанель, немедленно его исцели! – и руку выставила в надежде, что сейчас случится какое-нибудь мистическое чудо. Но увы. – Приказываю! – заорала я, грохнув по креслу кулаком.

На эмоциях я не сразу сообразила, что попала на панель управления. Поэтому когда психанувшие металлические клешни активировались и со всей силы меня отшвырнули, даже закричать не успела.

В глазах на мгновение потемнело, но сознание терять я решительно отказалась. С глухим стоном боли поднялась на ноги, придерживаясь за стену.

Тем временем Рида эта взбесившаяся мебель погрузила в стеклянную капсулу. Голубоватая жидкость внутри начала разъедать одежду в тех местах, куда направлялись металлические дугообразные спицы. На моих глазах происходила самая невероятная операция, которую я когда-либо видела. Небольшие крючковатые клешни разрезали капитана черным лазером в тех местах, где предположительно находились внутренние повреждения, другие тут же обволакивали надрезы белой жидкостью. Рядом с капсулой появился голографический рисунок тела мужчины, с опять-таки непонятными символами.

Из белой жидкости появлялись полупрозрачные непонятные механизмы, напоминающие пауков. На голограмме эти паучки отображались красными точками, а другой экран транслировал, как ловко и быстро они зашивали порванные ткани, сращивали сломанные кости, а главное, после их работы не осталось ни единого шрама.

– Лена!

На голос Таниса я даже поворачиваться не стала, продолжая следить за Ридом.

– Что с кэпом?

Встревоженный голос Дэина я также пропустила мимо ушей.