Владимир Упоров - Повелитель Запретной Магии Страница 16

Командиры союзных кланов, как было обговорено еще вчера, занимались собственными внутренними проблемами и пытались хотя бы немного отдохнуть. Им оставалось ждать решения Гончих касательно нового лидера охотников. При этом нельзя сказать, что их не тревожило нынешнее положение дел, или что они не хотели бы принимать участие в таком важном решении. Просто большинство из них осталось при мнении, что с неопределенностью в отряде должны покончить сами Гончие, и никто другой.

Семеро оставшихся собрались в одном из уцелевших зданий. Он находился практически на другом конце города, в значительном отдалении от двух других, в которых недавно и устроили лагерь. Можно сказать, это было именно то, что необходимо. Вопросы такого рода не стоило обсуждать в присутствии чужих ушей.

Первым делом, чтобы в дальнейшем избежать проблем с недосказанностью и взаимными подозрениями, слово решили дать Лангиниусу. Трагедия кровавого облака навсегда запечатлелась в памяти большинства членов отряда, и они хотели услышать обо всем от самого дьюрара. Тот прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации это наиболее верный выход, потому не колебался.

Речь зашла о магии, которой обладали некоторые представители расы человекоподобных хищников. Собратья называли их дазарами, что на родном наречии означало «уникальные». Способность видеть и предсказывать будущее – лишь одна из многих. Попадались среди дазаров те, кто мог найти любой потерянный предмет, или способные прожить без воды и еды целый месяц. Было немало и дазаров-целителей. В любом случае, к ним в обществе дьюраров относились с уважением.

Их способности можно ставить в один ряд с силой боевых магов, однако источником их умений служила отнюдь не стихийная магия, колдовство, некромантия или мистицизм. Как выразился Лангиниус, дазарами становятся те, кто сильнее других соприкасается с окружающим миром. Если перевести в более понятную терминологию, необычными и необъяснимыми способностями обладают дьюрары, которые лучше остальных ощущают в себе дикую первородную магию. И надо сразу отметить, эта новость удивила всех, без исключения. Использовать материю, которая содержится буквально во всем, что есть вокруг, едва ли не значит быть самым настоящим Богом – создателем всего и вся.

Хотя… существовала загвоздка, оно же – недопонимание. Дьюрары не контролировали эту силу, не могли этого сделать. Они ощущали ее лучше других и даже пользовались крошечной частицей тех возможностей, что она в принципе могла бы даровать, но контролировать это и достичь большего были не в состоянии.

– Из твоих слов мне ясно одно, – поджала губы чародейка Кассандра, – предвидение будущего остается единственным, на что ты можешь рассчитывать, имея дело с дикой магией. Но что произошло на поле боя? Ты до сих пор не дал четкого ответа.

Лангиниус подумал про себя, что ее нечасто можно увидеть настолько нетерпеливой, потому поспешил с объяснением:

– Ни человек, ни дьюрар – не смогут в нормальном положении контролировать Свет Жизни. Это доказанный нашей расой факт. Но наши ученые в попытке это узнать провели бесчисленное количество экспериментов, результатом которых и стала трагедия, случившаяся во время сражения с Южной Оборонительной Армией. Да, контролировать дикую магию невозможно, но бывает способ повлиять на нее. Я всего лишь исказил течение дикой магии вокруг себя, не задумываясь о каких-либо последствиях. А так как она хранится во всех живых или неживых материях, подобное искажение привело к временному нарушению всех существующих процессов, в числе которых перемещение воздуха, рост и жизнедеятельность растений, бег крови по венам, давление силы тяжести, постепенное образование костей и мышц в человеческом теле. Все, что находилось в пределах площади поражения, просто-напросто было разрушено.

– Ясно, так вот почему некоторых буквально расщепило в пыль, – спустя минуту тишины пробормотал Оуэр.

– Да, и это главная причина того, почему дьюрары до сих пор не подходили к людским войнам. Мы можем лишь уничтожить все и вся вокруг. К тому же, наши исследователи пока еще не могут говорить, как это влияет на Конфликт. Возможно, подобное вмешательство лишь усилит ситуацию. Поэтому правитель Владмир Раннох запретил всякие попытки договориться с Империей или Армией Ночи.

– Выходит, твои слова о нескольких посланниках вашей расы, якобы намеревающихся связаться с теми, кто способен остановить войну…

– Ложь, – кивком подтвердил Лангиниус опасения Призрака. – Я вам солгал. Кроме меня нет никого. Я заметил будущее и самостоятельно принял решение покинуть родные леса.

Его ответ члены отряда встретили гробовым молчанием. Некоторые даже разочароваться не могли. Спустя время хмурящийся Ладан произнес:

– Понятно. Думаю, к этой теме нам еще предстоит вернуться, когда покончим со всем остальным. Пока же мне даже сказать тебе нечего. Не уверен, что вторая часть совещания хоть как-то порадует нас.

Как бы в качестве пролога будущего обсуждения, он попросил Катарину подробнее рассказать о состоянии молодого ренегата Реннета. Не скрывая, мистик в словах изложила все, что ей было известно на сей счет…

– То есть, его душа и сознание застряло между жизнью и уходом за Пределы? – переспросила Валент. – Разве такое возможно? Ну, я всегда считала, что человек либо жив, либо он мертв…

– В медицине встречаются похожие случаи. В этом отношении среди магов бывает значительно меньше смертельных исходов, нежели среди обычных людей, скорее всего из-за магии и двойственной связи ее с телом. И все же, чем больше человек находится в пограничном состоянии, похожим на очень глубокий сон, тем меньше у него шансов вообще когда-либо проснуться.

Катарина бросила незаметный взгляд на сереброволосого лекаря Ладана. По какой-то причине ей казалось, что тот намеренно заостряет внимание на том, что Реннет уже практически мертв. Были ли у него личные мотивы в этом деле?

– А мистики могут повлиять на такое состояние? – поинтересовался вдруг тот, от кого такого вопроса даже не ожидали. Кром смотрел прямо на Катарину, в поисках ответа. Он добавил: – Вы же способны напрямую обращаться к душам, разве нет?

– О, неужели ты действительно такое умеешь? – встрепенулась наемница, разрушив повисшее в воздухе напряжение.

Гончие расположились по кругу. Некоторые предпочли оставаться на ногах, а другие присели на кое-как уцелевшую мебель. Помещение здания, в котором они находились, освещалось сразу несколькими факелами, желтый свет которых пересекался между собой, создавая на стенах причудливые тени. Они же придавали лицам присутствующих мрачности. С другой стороны, радоваться у них и без того не было причин.

– К сожалению, нет, – подавила вздох Катарина. Она старалась не раздражаться по таким мелочам, даже если происходящее ее сильно беспокоило. – Я не могу что-либо изменить.

– Ясно, – подытожил Ладан. Незаметно для всех, он начал руководить совещанием. Поэтому следующий вопрос тоже прозвучал из его уст: – Мне бы хотелось узнать, кто это были за люди, которые появились на поле боя уже после столкновения с Южной Оборонительной Армией. Катарина, ты утверждала, что они желали разговаривать только с Реннетом? Они сообщили тебе, как он должен с ними связаться? Быть может, у самой есть свежие мысли на этот счет? – спрашивал он у нее.

Мистик пожала плечами и ответила с безразличным лицом:

– Нет, они ничего больше не говорили и лично я понятия не имею, кто они такие. Одно могу сказать наверняка, с ними надо быть осторожнее. Факт их появления в самый нужный момент и стремление к прямому разговору с Ренегатом уже сам по себе настораживает.

– Н-ну да… и выглядели они точь в точь как настоящие мертвецы… – задумчиво вставила неуемная Валент. Призрак повернулся к ней.

– Ты ведь тоже там была? Есть что добавить?

Говоря это, он осторожно покосился на женщину-мистика. В его синих глазах оставалось сомнение.

«Они, конечно, и в прошлом относились ко мне и к Реннету с подозрением, но сейчас, похоже, это вышло за всяческие рамки, – невольно подумала мистик. Ей почему-то захотелось расхохотаться в голос. – Неужели Ладан боится меня настолько сильно?»

Как ожидалось, ничего нового Валент сказать не могла. Незнакомцы не сообщали ей ровным счетом ничего. Потому вопросы о них также было решено оставить на будущее, причем мало кто из членов отряда хранил надежду на то, что они вообще могут быть решены, пока те сами этого не пожелают. Таким вот образом совещание подошло к своей кульминации, к самой сложной ее части.