Ник Перумов - Охотники. Пророчества Разрушения Страница 2

– Ne remerciez pas. Не стоит благодарности. – Вампир сидел, привалившись спиной к могучей ели. Щегольские плащ и фиолетовый камзол под ним были залиты кровью, но сами раны уже закрылись. – Я не люблю, когда казнят невинных. И тем более, когда невинных сжигают. Предубеждения, страхи, поверья… – Он поморщился.

– Тебе больно? Но… я думала… что вампиры так сильны, что…

– Ты много о нас знаешь, – попытался он улыбнуться, – для деревенской девушки…

Она пожала плечами, зябко обхватила их руками.

– Я не просто деревенская девушка.

– Voici comment?[1] – поднял он бровь.

– Еxactement![2] Что у меня общего с этими смердами? – Глаза её сузились. – Я умею читать и писать. Единственная, кроме благочинного, но он у нас не живёт, а так, наездами. И, вдобавок, хоть и немного, но понимаю твой родной язык.

Вампир покачал головой, по-прежнему держась за пострадавшее плечо.

– Это не «мой родной язык», скорее уж lingua franca среди нас, вампиров… Но откуда ж ты тут такая взялась, рыжее и зеленоглазое чудо, что умеет читать и писать? И даже «немного понимает» наш язык?

– Ниоткуда, – зло ответила девушка. – Спроси лучше, откуда взялись книги.

– Спрашиваю. Откуда же взялись книги?

– Веришь ли, нет, но ехал через наши места то ли купец, то ли книжник, то ли по книжкам купец… ехал, да только так у нас и остался. Занемог. Болел-болел и… помер, значит. Чем богат был – сельчане к рукам прибрали. А я, хоть и мала была, книги таскала.

Вампир покачал головой.

– Incroyable. Невероятно. Как и то, что ты совершенно меня не боишься.

– Если б ты хотел моей смерти, наверное, не стал бы спасать?

– Логично. – Он попытался улыбнуться и вновь поморщился. – Проклятье… не ожидал.

– Это столбы, – вдруг сказала рыжая. – Вернее, столпы, Столпы Древних Богов. Место силы. Вот потому-то тебе и плохо. Как тебя прозывают, кстати?

– Ле Вефревель. Гийом ле Вефревель, à votre service[3].

– Красиво, – позавидовала она. – Красиво тебя звать.

– Старое имя. Из Запроливья. Это где…

– Где Империя Креста.

– Всё-то ты знаешь, – усмехнулся он и вновь скривился от боли.

– А я Венка. Вообще-то Венкевильяна, но можно просто Венка. Или Вилья. Давай на рану твою посмотрю.

– Да нет там… никакой раны уже, – хмыкнул вампир. – Затянуло всё. Под… кожей, внутри повреждения.

– Тот случай, когда capacité de régénération, то есть регенеративные способности, могут сослужить скверную службу.

Ле Вефревель вытаращил глаза.

– Ты меня удивляешь, милсдарыня Венка или Вилья. И ты всё это узнала из тех книг?

Венка кивнула.

– Ага. Книг было много. Продать их никому не могли, никто на них не позарился. Я сперва с ними играла. Тётка радовалась, что я никому не мешаю и за мной не надо следить.

– И ты сама выучилась читать?

– Да. Там нашлась азбука. И самые разные книги. Вплоть до трудов по истории, алхимии, магии…

– Да, – помолчав, сказал вампир. – Всё это, конечно, совершенно невероятно, но… Сама освоила абзуку… Мне, похоже, очень повезло. Сhanceux! Встретить такую, как ты, в Пустолесье! Вырвать в последний миг из костра!

– Не очень, – возразила она. – Тебя ранили в Круге Древних. И ты чувствуешь, что внутри у тебя многое сломано и не срастается, как обычно.

– Верно, – признался он. – Никогда бы не подумал, честное слово. Так бы я этих пейзан разогнал во мгновение ока…

Она опустила голову, пряча улыбку.

– Что же теперь, вампир по имени Гийом ле Вефревель?

– Здесь мы в безопасности. Подождём немного, пока я смогу лететь. Тогда я вынесу тебя в более благорасположенные к таким, как ты, места.

– Хорошо. Но я боюсь, что так просто оно не заживёт.

– Х-ха! – заносчиво бросил вампир. – Плохо ты меня знаешь, милсдарыня Венкевильяна.

– Ну, что я говорила? Совсем с тобой скверно. И с места тебе не сдвинуться.

Венка стояла, склонившись над ле Вефревелем. Вампир сидел всё так же, под той же ёлкой, но выглядел сейчас совершеннейшим трупом. Глаза его налились тёмной кровью, обернувшись настоящими провалами мрака. Ладони сделались ледяными и неожиданно тяжёлыми.

– Д-да… – вырвалось еле слышное из почерневших губ. – Д-древние… н-не… учёл… Д-даже п-простые к-колья… Le nom du Sauveur[4]…

Он тяжело закашлялся, по подбородку побежала тёмная струйка.

Венкевильяна покачала головой.

– И что ж мне с тобой делать? Травки бы могла собрать какие ни есть, да только чары мои на таких, как ты, не подействуют.

– К-какие ч-чары?

– Такие, – досадливо бросила она. – Думаешь, меня за одни только волосы на костёр тащили? Или за то, что мужичкам не позволяла себя по сеновалам валять? Нет, вампир. Колдовала я, волшебничала – давно уже, как только навострилась. Как только поняла, что… получаются у меня те заклятья.

– О-ох… н-ну… есть одно средство…

– Тебе нужна кровь, – спокойно сказала она. – Живая кровь, Гийом. Тогда выкарабкаешься. Но ты сейчас и котёнка не заломаешь. Скорее уж он тебя затопчет.

– Д-да… – еле выдохнул ле Вефревель.

– Ну так чего медлишь тогда? – Она с прежним спокойствием откинула с шеи волну медно-красных волос, нагнулась. – Давай, вомпер. Делай своё дело.

Вампир замер.

– Ты… мне… сама?.. по доброй воле?

– По доброй, – сказала Венка, не меняя позы. – Ты меня спас. Долг платежом красен.

– Merсi… С-спасибо…

– Спасибить потом станешь. Давай, не жди, а то совсем окочуришься!

Она сжалась, когда ощутила болезненный укол. И закрыла глаза.

– Не удержался я, mademoiselle… Вилья.

Ле Вефревель стоял над корчащимся и стонущим у его ног существом, с головы до ног перемазанным кровью.

Её, существа, собственной кровью.

– Я же должен был как-то отблагодарить. А как ещё может отблагодарить истинный вампир? Только поднять до себя, до своего уровня. Ввести в нашу расу. В нашу высшую расу.

Венкевильяна с трудом приподняла голову, взглянула на вампира мутным взглядом.

– Есть… есть хочу…

– Конечно, дорогая, – легко сказал он. – Идём, я тебе покажу – там еды видимо-невидимо. Вставай, вставай… во-от так, молодец. Обопрись о меня… умница. Ну, пошли.

И они пошли – туда, где лежала за лесом родная деревня Венкевильяны.

Пролог II

Вор у вора

Хомка Копчик угодил в облаву. А всё потому, что пожадничал, обставляя того жирного купчину в кости!.. Кости у Хомки были отменные, дорогие, начарованные. Спёр он их у одного мага, ещё мальцом, которого этот самый маг подобрал лютой зимой. Нет, не сразу, конечно, спёр, что он, понятий не знает? Уже потом, отработав!.. Маг и научил, кстати, как с ними обращаться. Он, оказывается, тоже жуликоват был, тот маг, любил порой обыграть приятеля, но особо уважал игру с подругами на раздевание. Хомка подглядывал, и ему, надо сказать, понравилось. И то и другое.

А потом сам попробовал повозиться с костями и – о чудо! – они его послушались. Нужные цифры и комбинации выбрасывались словно сами собой.

Горбатиться на мага, хотя дядька он был не злой и Хомку, в общем, не обижал, скоро надоело. Прихватив немного денег да те самые кости, парень дал дёру и с тех пор так и обретался в кабаках, корчмах и тавернах Любжева, добывая пропитание игрой. Нельзя сказать, что выбился из нищеты – нет, на пороге осьмнадцатого года не скопилось у Хомки почти ничего, и, если разобраться, был он обычным бродягой.

Но ему нравилось. Житуха вольная, никто над ним не господин! К настоящим ворам он не примкнул – боялся. Радомский жупан, Стефрен Ским, не жаловал ночную братию и даже по малой вине вздергивал на бесилку, а по совсем малой – рубил руки. Если отделаешься клеймом на лоб – считай, тебе сильно повезло. Поэтому Хомка в дела серьёзных людей не лез, ни на что сам не подписывался, и не то что «по-мокрому» не ходил, но даже и карманничества сторонился.

Ну и, конечно, наушничал кому нужно, чтоб не тягали зря, не трогали бы.

И вот надо же ему, Хомке Копчику, было так опростоволоситься!..

Случилось, что преславному владыке королю Ребежецу, хозяину уже упомянутого Любжева, а также Бржега, Саларны, Сирина и других градов Рудной державы, или Рудного королевства, приспичило сцепиться с соседним правителем, королем Войтеком; ну сцепились короли и сцепились, бывало такое сотни раз и ещё сотню будет, однако тут что-то пошло не так, и Войтек бросился за помощью к королю Фредериксу, давно имевшему зуб на Ребежеца за то, что тот в своё время отказал его дочери Гржебе. Дочерь, по правде говоря, была страшна, сварлива и имела усики над верхней губой, так что Хомка своего короля где-то даже и понимал, но сейчас всё именно из-за этого и пошло наперекосяк – ну чего Ребежецу стоило тогда жениться?..

Фредерикс обид не забывал, сам был король воинственный, имел немало рыцарей, к тому же и к нему подоспела подмога из-за Пролива, из самой Империи Креста. Ратники Войтека, которым обычно попадало по первое число от Ребежецевых дружинников, воспряли духом и попёрли вперёд, в то время как лучшие хоругви Рудного королевства пришлось отправить к границе Фредерикса.