Елена Малиновская - Любовь без права выбора Страница 22

После этого я проснулась от собственного крика. Задыхаясь от пережитого ужаса, распахнула глаза и немного успокоилась, увидев, что небо за окном уже начало сереть. Близится рассвет. И это хорошо. Никакое отродье бога-пасынка не посмеет потревожить меня днем.

Затем я испуганно скосила глаза на Гарольда. Странно, что он не проснулся от моего крика. Жив ли он, или не перенес этой ночи без помощи целителя? И тут же вздрогнула, заметив, что он давно не спит. Оперся на локоть и с огромным интересом наблюдает за мной.

– Пожалуй, рядом с тобой я все-таки рискую заработать разрыв сердца, – проговорил он, увидев, что я смотрю на него. – Пробуждение у меня сегодня было просто незабываемым! Сначала я решил, будто яд пожирателя душ остановил мой метаболизм настолько, что меня сочли мертвым и погребли заживо, потому что никак не мог пошевелиться, а на глазах лежало что-то мокрое и противное. Ну точь-в-точь могильная мокрица. Признаюсь честно, никогда в жизни не пугался сильнее! Я едва не зарыдал, как ребенок, но потом сумел-таки выпутаться из этого треклятого одеяла и сдернул с глаз повязку. Стал думать, что бы это значило, и тут ты как заорешь! Честное слово, у меня сердце в пятки рухнуло!

И Гарольд укоризненно зацокал языком.

– Одеялом я тебя укрыла, – смущенно призналась я. – Боялась, что ты замерзнешь.

– Да ты меня не просто укрыла, ты меня в него завернула так, словно младенца запеленала, – пробурчал Гарольд. Обвиняюще ткнул в меня знакомой тряпкой с пятнами лечебной мази. – А этой гадостью зачем мне лицо укрыла?

– Испугалась, что ты можешь ослепнуть, – виновато ответила я. – Твои глаза были вчера такими воспаленными… Я подумала, что хуже не будет.

– Н-да, хорошо, что в этой мази нет люпина красноголового, – хмыкнул Гарольд. – Иначе я бы точно ослеп, хотя именно люпин чаще всего используют в качестве средства, которое вытягивает яд из ран.

Я прикусила губу. Н-да, похоже, я вряд ли дождусь от Гарольда благодарности за свою заботу. По всему видно, что он не особенно доволен всем, что я предприняла, пытаясь ему помочь.

– Простите, – покаянно протянула я, на всякий случай вспомнив о необходимой вежливости.

– А почему ты в платье? – ворчливо осведомился Гарольд и резким движением скинул одеяло на пол. – И почему я в одежде? Неужели так тяжело было меня вчера раздеть?

– Я сняла с тебя… с вас сапоги, – попыталась я оправдаться. – И вообще, я чуть не надорвалась, пока перетаскивала вас из кресла на кровать…

На последней фразе мой голос опасно задрожал и едва не сорвался. Наверное, смешно прозвучит, но меня действительно обидели все те претензии Гарольда, которые он без устали выдвигал.

Гарольда, по всей видимости, не особенно тронула моя смешная попытка оправдаться. Он сурово сдвинул брови и вдруг с приглушенным рыком ринулся на меня.

Я испуганно заверещала, когда он опрокинул меня на подушки. Что это с ним? А вдруг яд пожирателя душ подействовал столь необычным образом, и Гарольд сам превратился в кровожадное чудовище, желающее убивать и мучить всех подряд?

– Вот если бы ты сняла вчера с себя платье, а с меня штаны и рубашку, то сейчас бы не пришлось тратить время впустую, – вдруг прошептал он мне на ухо и на удивление нежно провел рукой по моему лицу, убирая растрепавшиеся волосы назад. – Я бы сразу приступил к делу, но да ладно. В процессе раздевания тоже есть своя прелесть.

И он дернул за завязки моего платья.

Я напряглась было, уперлась ладонями в его плечи, но тут же заставила себя расслабиться. Нет, все верно. Я не имею права сопротивляться.

Однако Гарольд заметил мой невольный порыв. Он вдруг отстранился и нахмурился, нависнув надо мной на расстоянии вытянутой руки.

– В чем дело, Хельга? – резко спросил он. – Неужели ты по-прежнему продолжаешь дичиться меня?

– Хеда, – поправила я с болезненной усмешкой, вспомнив о погибшей жене Гарольда. – Меня зовут Хедаша, господин некромант.

Гарольд так резко переменился в лице, словно я наотмашь ударила его. Улыбка моментально исчезла с его губ, переносицу разломила глубокая вертикальная морщина. Он будто постарел сразу лет на десять, если не больше.

– Прости, – глухо проговорил он, избегая глядеть мне в глаза. – Прости, Хеда. Сам не понимаю, почему я назвал тебя другим именем. Видимо, яд пожирателя душ еще действует, мешая мне сосредоточиться.

Язык так и жгло от желания признаться, что я знаю, кто такая Хельга. Интересно, ответил бы мне Гарольд, если бы я напрямую спросила, как погибли его жена и сын? Ох, что-то сомневаюсь, что мне стоит тревожить эту рану. Вряд ли она затянулась в достаточной мере.

Гарольд устало откинулся на подушки. Вокруг рта залегли скорбные морщины. Он выглядел сейчас так, будто готов был заплакать.

Мне стало жалко его. Я легонько погладила Гарольда по плечу. Он никак не отреагировал на мою ласку, и я осмелилась положить голову ему на грудь в неожиданном даже для себя порыве нежности.

Я думала, что Гарольд в лучшем случае просто никак не отреагирует на мой поступок, а в худшем грубо оттолкнет. Вряд ли он сейчас был настроен на продолжение любовной игры. Но неожиданно он обнял меня, с такой силой притянув к себе, что из моей груди вырвался невольный вздох.

– Найра еще ничего не рассказывала тебе о моей бывшей семье? – негромко поинтересовался он. Тут же продолжил, не дожидаясь ответа: – Хельгой звали мою жену. Она… Она погибла.

Я благоразумно помалкивала, не желая подставить под удар служанку, которая была так добра ко мне. Вряд ли Гарольд обрадуется, услышав, что мы перемывали ему косточки. Впрочем, некромант и не ждал от меня никакого ответа. Он немного помолчал и вдруг продолжил до ужаса монотонным голосом, в котором не улавливалось никаких эмоций.

– Если бы ты знала, как сильно похожа на Хельгу, – сказал он. – Те же глаза, тот же голос. Даже характер такой же: упрямый, стойкий. Она была настоящим борцом, моя маленькая Хельга. Иногда мне казалось, что она вышла за меня замуж лишь по одной причине: потому что я некромант. Видишь ли, ее мать… Ее убили, когда Хельга была совсем маленькой. И она вбила себе в голову, что обязана раскрыть это преступление, а для этого необходимо вызвать душу матери из мира духов и заставить ее ответить на все вопросы.

Вопросы так и рвались с моих губ, но я лежала тихо и молча слушала, как отчаянно колотится сердце Гарольда, когда он изливал мне душу.

– Впервые Хельга завела об этом разговор сразу после первой брачной ночи, – продолжил некромант. – Сначала я решил, что это неудачная шутка, рассмеялся даже, но она была на удивление настойчива. И тогда я рассердился. Приказал ей навсегда забыть об этой идее. Нельзя тревожить мертвых! Особенно тех, кто умер насильственной смертью. Никто не знает, что происходит с душами в мире теней. Подчас при ритуале в облике хорошо знакомых нам людей возвращаются чудовища, порождения бога-пасынка. И они особенно опасны тем, что все знают о вызывающих, бьют в самые слабые места. Чем ближе к тебе был умерший – тем больше вероятность, что ритуал пойдет как-нибудь не так. Что ты не сумеешь устоять от искушения и пересечешь границу охранного круга. И тогда в наш мир ворвется самое настоящее зло, которое первым делом уничтожит то, что для тебя наиболее дорого, а потом убьет и тебя.

Гарольд выпалил это на одном дыхании, затем надолго замолчал. Когда он заговорил вновь, в его голосе прорезалось отчаяние.

– Если бы я знал, Хеда, что замыслила моя жена! – воскликнул он. – Если бы я только догадывался! Я бы навсегда бросил свою профессию, уничтожил бы все книги по магическому искусству, которые хранил в кабинете. Но я честно верил, что она забыла о своей сумасшедшей идее. У нас родился сын, и Хельга полностью погрузилась в материнство. Никогда прежде и никогда после этого я не чувствовал себя настолько счастливым и умиротворенным. Когда я возвращался домой и видел Хельгу, кормящую грудью Кирклана, то моя душа словно отрывалась от тела и воспаряла к небесам. Сын рос здоровым и прелестным ребенком. Когда случилась трагедия, ему исполнилось семь. Чудесный возраст! Возраст первых серьезных открытий, первых попыток самоутвердиться, первых рассуждений об устройстве мира.

Гарольд мягко отстранил меня и сел. Поставил на пол ноги, грустно опустил промеж коленей руки, уставившись отсутствующим взглядом в окно.

Я тоже приподнялась, с тревогой глядя на него. Пожалуй, я уже не хочу слышать окончание этой истории. И без того понятно, что все закончится хуже некуда.

– Друг позвал меня на охоту, – хрипло сказал Гарольд. – Я словно предчувствовал неладное, поэтому собрался отказаться. К тому же Найра уехала домой, получив известие о болезни матери, и я не хотел оставлять жену и сына одних. Но Хельга… Она убедила меня, что краткая поездка пойдет мне на пользу. Мол, развеюсь, отдохну от быта и повседневной суеты. А с ней ничего страшного за это время не произойдет. Уж как-нибудь справится с Киркланом без посторонней помощи. И я… Я согласился, хотя на сердце было почему-то неспокойно. Но я списал это на усталость. Тот год выдался особенно тяжелым для меня. К тому же я собирался провести вне дома всего одну ночь, пообещав Хельге, что вернусь следующим вечером.