Галина Гончарова - Ветана. Дар смерти Страница 3

И мужчина обратил внимание на меня.

– Госпожа Ветана, я рад, что вы пришли. Жаль, что сегодня вы не участвовали в осмотре, но, думаю, сегодня у нас еще найдется, чем заняться.

И словно в ответ на его слова, в дверь просунулась голова прислужницы.

– Господин Тирлен! Там человека привезли! Ножевое…

Карнеш Тирлен мгновенно подхватился и исчез за дверью. Недолго думая, я последовала за ним.

М-да. Если это не серьезное ранение, то что называть серьезным? На полу корчился от боли парень лет двадцати пяти. Из его бедра, ближе к паху, торчал деревянный кол.

Карнеш действовал быстро. Запрокинул парню голову, прощупал пульс на шее, кивнул, вытащил из кармана пакетик с порошком и подал помощнице.

– Споить.

Я узнала резковатый запах. Маковое молочко, так-то. Гадость редкостная, но от сильной боли может помочь.

Пока помощница разводила порошок в воде, Карнеш уже успел разрезать на больном пропитавшиеся кровью штаны. Посмотрел на меня.

– Что скажете, госпожа Ветана?

– Надо извлекать, чистить рану и перевязывать. Кость цела?

– Прощупайте?

Парень едва не шарахнулся от моих рук.

– Это что?! Баба?!

Очень захотелось в лоб стукнуть.

Карнеш фыркнул.

– Привыкайте, Вета. Я могу вас так называть?

– Да, господин Тирлен.

– Карн. Мы здесь все по именам, без церемоний.

– Да, Карн.

Я пробежала пальцами вдоль кости. Служительница спаивала парню разведенное маковое молоко, тот кривился, но глотал.

– Не сломана. Но я бы все равно проверила, слишком близко этот штырь сидит к кости. В ране могут остаться осколки.

– Проверим.

Служительница сноровисто придвинула столик, водрузила на него поднос с разложенными инструментами, Парень смотрел на все это достаточно благодушно. Маковое молочко не слишком быстро действует, но больно ему точно не будет. Пока мы наметили план операции, пока решили, как действовать, прошло не меньше десяти минут. Глаза юноши остекленели.

Карн сноровисто протер чем-то вроде винной выморозки место операции. И принялся извлекать штырь. Рассек ткани. Парень корчился, прикусывал предусмотрительно сунутый в рот жгут, но не кричал.

Полилась кровь. Горячая, красная.

В ране действительно обнаружились и щепки, и даже крохотный осколок кости. Не вычисти мы все это – мальчишка попрощался бы с ногой, а то и с жизнью. Гангрена – штука такая, тяжелая.

Я подавала инструменты и получала искреннее удовольствие. Мастер, какой же мастер! В эту минуту я простила Карнешу все. И его пренебрежительное отношение к рофтерам, и безразличие к гибнущему ребенку. Он работал, словно вдохновенный художник. И я, забыв обо всем, с восхищением участвовала в создании самого лучшего произведения искусства на свете – здорового человека.

Через полтора часа все было кончено, и мы с Тирленом посмотрели друг на друга иначе. Он на меня – с интересом. Я на него – с искренним уважением.

– А у вас хорошие руки, Вета.

– Благодарю, Карн. Я с таким удовольствием наблюдала за вашей работой!

– И не только наблюдали.

– Да. Это было… потрясающе!

Светлые глаза блеснули, губы сложились в улыбку.

– Столько лет прошло с тех пор, как я слышал нечто подобное от юных девушек.

Я посмотрела с опасением. За время своей одинокой жизни я уже поняла, что некоторые мужчины считают себя Божьим даром. Хотя не тянут даже на яичницу. Но потом заметила хитрые искорки в глазах, морщинки, разбежавшиеся от уголков губ, – и тоже рассмеялась.

– Не сомневаюсь, ваша жена вам это говорит регулярно!

– Да. Вот уже больше сорока лет. Эх, старость – не радость.

Из палаты мы выходили почти друзьями.

– Вета, у нас здесь все достаточно просто. Зеленую накидку я вам дам, заодно платья спасете.

– Буду очень благодарна.

Дома у меня было несколько фартуков, но не всегда успеваешь их надеть. Разные случаются ситуации.

– Я закреплю за вами несколько палат. Люди, которые попадут в них, будут на вашей ответственности.

– Благодарю за доверие.

– Нас тут всего шесть лекарей, и мы не можем отдавать все свое время лечебнице для бездомных. А потому…

Подтекст я поняла.

Это не доверие. Это испытание.

– Всего шестеро?

– Есть еще трое, но вы сами поймете, почему на них не стоит рассчитывать.

Я подумала пару секунд.

– Вино?

– Вино, маковый сок, а один – вообще чистоплюй. Сами увидите.

Я кивнула. Увижу, куда ж я отсюда денусь.

– Но я тоже не смогу уделять много внимания. Приходить через день? На несколько часов?

– Этого более чем достаточно. Вам еще нужно на что-то жить. Корона платит лекарям, которые здесь подрабатывают, но это – гроши. Так что если больные станут вам что-то платить – берите. Не обеднеют.

Я прикусила губу, решив не спорить.

Кто не обеднеет, идет к лекарю. Сюда попадают те, у кого нет денег. Или кто оказался в сложной ситуации. Вроде этого паренька с пробитой ногой. И брать с них деньги? Не знаю. Как-то это…

– Вы не наследница состояния Моринаров, так что не спорьте. – Карнеш поморщился. – Сами поймете. Служителям я вас представлю сегодня же, чтобы знали, с кем имеют дело. А то народ у нас нагловатый, не рявкнешь, не пошевелится. Покажу, где хранятся запасы трав и перевязочного материала, инструменты… Ну и работайте. А я помогу и пригляжу. Буду рад, если вы придете ко мне на обход.

– Обязательно, Карн.

Радужная мечта потеряла пару перьев из пышного хвоста. С другой стороны, а что я хотела? Чтобы мной занимались, учили, обратили внимание? Чтобы рядом был кто-то близкий? Мне так одиноко здесь, в Алетаре, сколько бы людей ни было рядом. Просто одиноко. Я не привыкла быть одна.

Сейчас я получила нечто иное. Наставника и возможность практики.

– Ну и если что-то пойдет не так – тоже приходите, Вета. Я помогу.

– А если вас не будет в этот день?

– Ничего страшного. Подождут. Я широко открыла глаза.

Подождут?

Это же люди! Им плохо, больно, они страдают!

Карн словно прочел мои мысли.

– Вета, это не просто люди. Это отребье с городского дна. Даже Желтый город слишком хорош для них. Поверьте, их жизнь и так достаточно коротка. Днем больше, днем меньше.

– Наверное, вы правы, Карн.

Надеюсь, мой голос звучал достаточно убедительно. Но я же аристократка? Мы учимся лицемерить сразу, как только выползаем из колыбели.

Карнеш потрепал меня по плечу и улыбнулся.

Я старательно опускала глаза в землю. Отребье? Из Желтого города? Видит небо, я и сама сейчас живу там и вижу это отребье каждый день! Это – люди! Хорошие ли, плохие, но живые люди! Со своими мечтами, страхами, чаяниями и отчаяниями. И относиться к ним, как к… материалу на платье?

Не могу. Не могу и не стану. И если уж судьба привела меня сюда, я научусь, чему возможно, у Карнеша, но постараюсь остаться человеком.

Я очень постараюсь.

Стук в дверь никогда не становится неожиданностью для хорошего лекаря. Так что открывала я уже вполне привычно. И была искренне удивлена, обнаружив на своем пороге старую рофтерку.

На вид ей было лет семьдесят, может, даже больше. Полностью белые волосы, изборожденное морщинами лицо, но в то же время – яркие темные глаза, черные брови и ресницы, прямая спина. Темное платье с красной оторочкой по вороту, рукавам и подолу из грубой материи сидело на ней, как на королеве, а наброшенная на голову шаль выглядела почти мантией.

М-да, к такой не проявишь неуважение. Было в ней нечто… королевское.

– Здравствуйте?..

Я посторонилась, пропуская женщину в дом.

Рофтерка зашла, огляделась и кивнула.

– Ты – Ветана? Лекарка?

– Да, я.

– Хорошо. Я не больна, я пришла сказать спасибо. За дочь и внука.

– Я ничего не сделала. Ваш внук выздоровеет сам.

– Врешь.

И настолько безапелляционно это было сказано, что продолжать не захотелось. Да, вру. Только вот не думала, что меня на этом поймают.

– Госпожа…

– Зови меня Ларта.

– Госпожа Ларта, я не считаю свой поступок… необычным. Так обязан был поступить каждый лекарь.

Рофтерка прищурилась.

– Хотя нами откровенно брезгуют? Мы же воруем, гадаем? Мы – другие.

– Больные люди все одинаковы. Разве нет?

– Не врешь. Это хорошо. Я пришла поблагодарить деньгами, а вижу, что тебе нужно другое.

– Мне ничего не нужно.

– Ошибаешься. Я смотрела на судьбу своего внука. Все дороги вели в туман, кроме одной. И на ней повстречалась ты. Могла пройти мимо, но остановилась и помогла. Теперь у него все будет хорошо.

– Я тоже на это надеюсь. Он очень милый ребенок, – честно сказала я.

– А чтобы у тебя все тоже было хорошо… Дай руку!

– Зачем?

– Посмотрю на твою судьбу.

– Я в это не верю.

– А я и не буду ничего говорить. Только самое необходимое. Не то начнешь метаться, наделаешь глупостей. Не стоит вам знать лишнего. Протяни левую ладонь.

И я повиновалась.

Рофтерка взяла мою руку, сжала. И замолчала. Узловатые сухие пальцы были удивительно холодными, словно она куски льда в руках держала. Взгляд ее расфокусировался, поплыл, она чуть пошатнулась. Второй рукой я невольно поддержала пожилую женщину под локоть. Упадет еще, лечи потом.