Надежда Мамаева - ДНК Творца Страница 3

– Ты ходячая беда, – созерцая мои ножки, выдал старик. – Давай прыгай, я поймаю.

В том, что Дейминго-старший меня не уронит, были смутные сомнения. Но руки уже почти не держали, а потому оставалось лишь расцепить пальцы, зажмуриться и второй раз за сегодняшний вечер довериться судьбе. В объятия некроманта я ухнула, как в рыхлый сугроб.

Он охнул, а спустя мгновение, распрямившись со мною на руках и глядя на погребенного под лестницей бандита, произнес:

– Я сегодня еще раз убедился: все же, Алсу, ты опасная женщина.

– Зовите меня Светланой, – просипела я, решив оставить выяснение причин столь сомнительного комплимента на потом. Старик на это лишь хмыкнул и скинул меня с рук.

– А те двое? – решила задать животрепещущий вопрос. Правда, по тональности он больше походил на карканье недодушенной вороны.

– Они ближайшие пару месяцев проведут в горизонтальном положении.

Ко мне же начало возвращаться если не хладнокровие, то относительная ясность мысли. А может, это был цинизм, без которого медику не стать профессионалом? Я внимательно осмотрела неудачливого грабителя и, рассудив, что раз нам с некромантом придется обходиться без магии, то неплохо бы разжиться эквивалентом чародейства в людском мире – деньгами, решительно направилась к своей жертве.

Бандит при ближайшем рассмотрении оказался из породы «маленькая собака до старости щенок» (на вид ему было лет шестнадцать – двадцать – тридцать). Он лежал с неестественно вывернутой ногой и тихо скулил. Побелевшее лицо, опущенные вниз уголки губ, расширенный зрачок – все это свидетельствовало не только о боли, но и о страхе. Еще бы. Представьте картину: трое волков загнали двух зайцев с намерением задрать их и вкусно поужинать, а косые, вместо того чтобы сдаться, начали лупить почем зря серых хищников.

Я с чувством некоторой брезгливости (последняя была скорее по отношению к себе: все же лазить по чужим, пусть и воровским карманам претило воспитанию) проверила содержимое куртки бандита. Два кошелька, три телефона и два паспорта (оба, увы, мужские) – сегодняшний улов хозяев подворотни впечатлил.

Старик задумчиво наблюдал за моими манипуляциями, прислонившись к стене.

– Ты закончила? – наконец осведомился он, когда я принялась листать паспорта.

Со страниц одного из документов на меня смотрел серьезный смуглый паренек в очках, со второго – работяга лет под сорок с усталым взглядом.

– Да, вполне. И нам нужен мужской магазин, – я машинально постучала паспортами, зажатыми в одной руке, по запястью другой, – если хотим, как вы выразились, «убраться отсюда подальше и без магии».

Таргос с вопросом посмотрел на меня, и пришлось пояснить:

– Мы слишком выделяемся из толпы. Да и к тому же ваш амулет маскировки не вечен.

Старик понимающе усмехнулся и протянул руку в повелительном жесте:

– Дай гляну.

Пришлось вручить ему оба паспорта. Дейминго-старший долго кривился, разглядывая фото, и наконец изрек:

– Ну что же, значит, ты у нас теперь Михаил Васильевич Матвеев – молодой человек в самом расцвете призывного возраста… а я Ярослав Степанович Новоселов – судя по штампам, семьянин и отец двоих детей, – распределил роли старик и задумчиво протянул: – Ну ничего – этого хватит, чтобы добраться до Москвы.

– А что там? – не удержалась я от вопроса.

– А там мой давний приятель, который может помочь и, что самое главное, которому я доверяю, – дядя Лима снизошел-таки до ответа.

Дальнейший наш путь по ночным переулкам обошелся без приключений. То ли территория была поделена между бандитами, и в каждом районе промышляла лишь одна банда, то ли лимит невезения на ближайшие часы был исчерпан, но спустя какое-то время мы вышли, как гласила табличка, на Ленинский проспект.

– Информативненько, – подытожила я результаты находки, прервав молчание, длившееся все то время, пока мы выбирались с окраины.

Старик недоуменно посмотрел на меня, видимо, ожидая, что я не иначе как JPS-навигатор, узнав название улицы, сразу сообщу ему наше точное местоположение. Пришлось его разочаровать:

– Именем вождя пролетариата названа либо улица, либо проспект чуть ли не в каждом втором городе России. Поэтому предлагаю поступить проще – спросить.

– В предрассветный час улицы полны любителей променадов, – ехидно заметил старик.

– Насчет прохожих не скажу, но вот эту стелу искренне любят все, кто испытывает нужду, – я ткнула в гордо возвышавшуюся желтую букву «М», припомнив, как одногруппник Венька, ярый националист, использовал Макдоналдс только в качестве бесплатного туалета, аргументируя, что так мстит Америке.

Старик, не придумав ответной колкости, пошел следом за мной в указанном направлении.

Когда мы оказались внутри, в нос сразу же ударил запах фастфуда. В голову не к месту пришла мысль о специфических духах: обычная кухня не пахнет так сильно и аппетитно. Вторым чувством был озноб: только окунувшись в тепло кафе, я поняла, насколько все же холодно ночью.

За стойкой безуспешно пыталась скрыть зевок за улыбкой молодая кассирша.

– Доброй ночи! – поприветствовала она в лучших традициях Карнеги. Увы. Никакой устав обслуживания клиентов не смог скрыть ее взгляда, полного удивления.

Я же, чувствуя себя потомственной клинической идиоткой, выдала:

– А мы тут со свадьбы… по стаканчику кофе выпить зашли, – и, пока девушка пыталась выдать из себя дежурное перечисление списка капучин-моккачин, добавила: – А кстати, в каком мы городе?

Ее палец все же завис над монитором, но, видимо, дрессировали здешних операторов на славу, ибо она стойко ответила на вопрос чудаковатой клиентки:

– Екатеринбург. Какой вам кофе?

– Два латте, пожалуйста.

Кассир споро выбила заказ. Я же после того как расплатилась, выбила-таки почву у нее из-под ног, причем окончательно, банальным при свете дня вопросом: «Где здесь работающий в это время магазин верхней одежды?»

Девушка икнула, но стоически попыталась рассказать, как добраться до вожделенного храма торговли.

С добытыми сведениями и стаканчиками кофе я села за столик напротив Таргоса. Старик поджал губы, ожидая, что я скажу. Моя молчаливая партизанская тактика смакования горячего напитка вынудила его начать диалог:

– И? – в этом емком звуке были и ожидание, и надменность, и негодование на самого себя: как же, ему, высокородному, и приходится спрашивать.

Видимо, и у Дейминго схлынула волна летных впечатлений, ибо сейчас он очень напоминал Лима в первые дни знакомства: такой же аристократически-замороженный и неразговорчивый. Вот только нрав у старика был едкий, как негашеная известь.

Я отодвинула недопитый кофе и, опершись локтем на стол, чуть подалась вперед:

– Скажите, чем я вам так не нравлюсь, что разговаривать со мной наедине вы считаете ниже своего достоинства? Ведь даже когда Лим был рядом, вы настолько фальшиво играли в радушие, что не заметить этого мог бы только слепоглухонемой мертвец, – озвучила я мысль, подспудно давящую на меня с самого момента нашего знакомства.

– Любишь правду? – ощетинившись, в тон мне ответил старик.

– Предпочитаю ее лицемерию из недомолвок.

– Значит, хотя бы что-то стоящее в тебе есть, – выплюнул он, а затем желчно продолжил: – А про «не нравлюсь»: за что мне тебя любить? За то, что подвернулась Лиму в нужное время, когда запрет на брак оказался снят из-за отсутствия Распределителя? За то, что мой племянник поверил твоей молодости и невинному взгляду? Да ты такая же, как и большинство этих светских кокоток-пустышек, грезящих о положении и деньгах. Только вот у тебя самой нет ни сильного дара, ни титула. Лим для тебя – счастливый билет, за который ты ухватилась, как продажная шлюха на улице за богатого клиен…

Договорить он не успел. Остаток кофе из моей чашки оказался у него на лице быстрее, чем я осознала, что делаю.

Захотелось еще добавить: «Старый шовинист» – и кое-что покрепче, но хотя бы этот порыв смогла сдержать. Проглотив комок, возникший в горле после этих его слов, я предельно четко, по-военному чеканя слова, проговорила, вставая:

– Я благодарна вам за спасение, за вашу помощь, но, извините, с тем, кто считает меня продажной девкой, повисшей на его племяннике, я не сяду за один…

Он ухватил меня за запястье, не дав закончить движения.

– И куда же ты пойдешь? Как попытаешься помочь своему мужу? Ведь еще сегодня днем ты всем так усиленно показывала, как его любишь…

Капли кофе стекали с его лица, шеи, оставлял грязные пятна на стойке воротника, но старик, казалось, не замечал этого. Он впился в меня взглядом, как таежный клещ в беспечного туриста.

Первым порывом было выдернуть руку из его хватки и гордо уйти. Но что потом? Просить о помощи близких – чревато. Наверняка за ними следят. Можно было попробовать найти Стасиса и Йожа – неунывающую парочку, по вине которой меня и отправили в Институт благородных чародеек. Попытаться через них выяснить, в чем же обвиняют нас с Лимом. Но что смогут и смогут ли вообще два кадета-шалопая? Но других знакомых от мира магии, кому могла бы довериться, у меня попросту не было. Зато у этого чертова старика наверняка они есть.