Владимир Василенко - Серый пилигрим Страница 30

Подлесок стал гуще, приходилось продираться через кусты. Забурившись в какие-то колючие заросли, Барт остановился. Сердце колотилось, как бешеное, и вовсе не от бега. Лес вокруг вдруг показался настоящими дебрями. Юноша явно удалялся от опушки.

Было очень тихо, только хрустело под ногами у вертящегося на месте Барта. Он замер, надеясь услышать хоть что-нибудь еще. Например, фырканье оставленной на опушке лошади.

Но со всех сторон поползли совсем другие звуки. Непонятные шорохи, похрустывания, поскрипывания. Барта бросило в жар.

– Болван… – в бессильной злобе прошипел он. – Куда же ты поперся? Ни факела, ни огнива. И кинжал Серому отдал…

Он помотал головой, отгоняя сонм жутковатых звуков. Развернулся и быстро пошел обратно. Стало уже совсем темно, так что приходилось приглядываться, чтобы не врезаться в дерево или не споткнуться о какую-нибудь корягу.

Между деревьями – никакого просвета. Разве что вверху. Барт запрокинул голову, разглядывая кусок неба между поредевшими кронами. На темно-сером пологе уже можно было разглядеть тусклые огоньки звезд.

Прошлой ночью луна была почти полной. Нужно подождать – если повезет, и туч не будет – должно быть посветлее.

Барт представил, как шатается по залитому мертвенным лунным светом лесу, и поежился. Ну, нет, какое там ждать. Надо выбираться отсюда!

Он снова прислушался. Кажется…

По спине пробежал неприятный холодок, а колени вдруг ослабли так, что Барт даже присел. Закусил костяшки пальцев, чтобы не вскрикнуть.

Тонкий мелодичный голосок. Ни слов, ни мотива не разобрать – слишком далеко, – но явно кто-то поет. Стало не просто жутко, а страшно, до одури страшно, так, что захотелось закопаться под землю или броситься бежать, не разбирая дороги и вереща, как резаный.

Вспомнились вечерние рассказы толстухи Мэм, которыми она потчевала маленьких Барта и Бонацио, усаживая их возле очага с кружками горячего морса. О сладкоголосых русалках и сиренах, заманивающих путников в свои смертельные ловушки… Хотя нет, здесь вроде бы ни реки, ни озера поблизости не видно. Значит, круг фей. Сегодня, наверное, полнолуние, и их магия особенно сильна…

Голос становился то тише, то чуть громче – похоже, его источник передвигается. А Мэм говорила, что феи не покидают своего круга. Вот и верь после этого глупым бабьим сказкам.

Барт выпрямился. Страх поутих, и ему на смену все настойчивее пробивалось неуемное любопытство. Хоть одним глазком взглянуть, а? Не подходить близко, чтобы их магия не успела подействовать, но посмотреть хотя бы издалека…

Труднее всего было сделать первый шаг – казалось, что стоит ему пошевелиться, как его тут же заметят. Огромные, болтающиеся на ступнях башмаки не очень-то способствовали незаметному передвижению. Но пение стало постепенно затихать, удаляться, и последнее, чего хотелось бы сейчас Барту – это снова остаться одному. Он осторожно, стараясь не шуметь, двинулся на голос. Через какое-то время впереди, между деревьями, показался едва заметный огонек.

Голосок поющей был чистый, тонкий, слегка дрожащий, как натянутая до предела струна. Такой может быть только у фей. Песенка незатейливая – о простушке, поверившей заезжему молодому купцу и отдавшей ему свою девичью невинность. Купец, как водится, уехал, и поминай, как звали. А девушка теперь не знает, куда деваться, и людская молва ее не щадит, и по милому-то она тоскует… Барт даже слегка разочаровался. Как-то не вязался этот простенький сюжет с его представлениями о чарующей магии. Но голос был такой красивый, что все равно можно было заслушаться.

Огонек тихонько плыл, то и дело выглядывая из-за стволов деревьев. Юноша подобрался уже достаточно близко – до поющей оставалась пара десятков шагов, если не меньше. Если бы не темнота и не деревья, он бы уже наверняка ее увидел.

Под ногами Барта хрустнула большая ветка, треск в тишине разнесся, как звук выстрела. Песня оборвалась на полуслове, и огонек впереди вдруг тоже погас.

– Проклятие… – прошипел Барт, убирая ногу с ветки.

Постоял немного. Тишина. Двинулся дальше, к тому месту, где в последний раз мигнул огонек. Под ноги легла плотная, утрамбованная земля. Неужели тропа? Он даже присел, сунул палку под мышку и ощупал землю.

Похоже на то. Может, это добрая фея, и она его не заманить в чащу хочет, а наоборот – вывести?

Ободренный таким предположением, Барт ускорил было шаг, но потом снова оробел. А вдруг это уловка? Подпустить его ближе, а потом…

Он, время от времени наклоняясь и ощупывая землю, чтобы не сбиться с тропы, продвигался вперед. Окончательно стемнело, луны еще не было, так что вокруг маячили лишь черные силуэты. Барт вытянул вперед руку с лукошком. Его можно было различить с трудом. Снова вернулся страх. Один, без оружия, без огня, в заколдованном лесу. Воплощение всех его детских кошмаров.

Он в очередной раз остановился, вслушиваясь в ночь с таким старанием, что казалось, даже уши зашевелились, как у собаки.

Никого. Тишина.

Барт пошел дальше. И вдруг услышал чьи-то шаги за спиной.

Заорал он так, что горло, только-только отошедшее после мертвой хватки Черного, снова рвануло острой болью, и крик оборвался глухим хрипом. Юноша развернулся и махнул палкой в темноту. Палка пришлась во что-то мягкое.

Кто-то рядом вскрикнул и заплакал. Какая-то девчонка…

– Кто это? – прохрипел он. – Где свет?

– Се… Сейчас… – со всхлипываниями прошелестел тонкий голосок.

Послышался стук кремня, и рядом с Бартом вспыхнули несколько искр. Загорелась лампа, и в ее неверном желтом свете он увидел перед собой ту самую дурнушку с постоялого двора, с косичками, похожими на крысиные хвостики.

– Ты?! – Барт опустил палку и шумно вздохнул. – Ну, ты меня и напугала…

– Простите, господин, – всхлипнула девчонка. – Я не хотела… Я сама так испугалась…

– Ну ладно, ладно, не реви, – смущенно пробурчал Барт, стараясь не смотреть на нее. – Что ты здесь делаешь? Одна, на ночь глядя?

– Грибы собираю.

– Издеваешься, что ли? Какие тут грибы в потемках?

Она повела лампой, освещая опрокинутую корзину, из которой высыпалась приличная горка каких-то мелких грибков на тонких ножках – кажется, опят. И тихонько, будто оправдываясь, ответила, снова хлюпнув носом:

– Я уже назад возвращалась…

– Понятно… Сильно я тебя? Ну, палкой…

Она неопределенно пожала плечами. Барт явственно почувствовал, как сгорает от стыда – даже кончики ушей пощипывать начало.

– Прости, пожалуйста… Слушай, а дорогу домой найдешь?

– Конечно. Вот же она, тропинка.

– Да, точно. Это хорошо. А то я, признаться, заблудился слегка. Пойдем, я там мерина вашего привязал где-то на опушке.

Он молча помог девчонке собрать рассыпавшиеся грибы. Подобрал и свое лукошко. Его жалкая добыча была внутри, но это его не особенно-то обрадовало.

– Вы тоже ходили за грибами, господин?

– Ну… Не то чтобы… Мухоморы мне нужны. Только вот не найдешь их у вас тут. Повывелись, наверное, уже.

– А много нужно?

– Ну… – Барт пожал плечами. Он и сам забыл уточнить у Серого, сколько тому нужно – полное лукошко или пару шляпок. – Да ладно, какая разница. Сейчас уже все равно ничего не отыщешь.

– Почему? Их же полно везде, – возразила девчонка, дернув худым плечиком. – Хотите, прямо сейчас наберу?

– Ну, давай попробуем… – Барт протянул ей лукошко.

Девчонка даже не отходила далеко от тропы. Побродила немного вокруг, подсвечивая землю лампой, и вскоре вернулась чуть ли не с полной корзиной.

– Вот это да… – ошарашенно протянул Барт. – Ну, это… Спасибо. Очень выручила. Пойдем?

Девчонка смущенно кивнула. Они двинулись вперед по тропе.

Барт чувствовал себя полным идиотом. Чуть не заблудился, мухоморов сам не набрал… Да и с девчонкой глупо получилось. Болван! Распустил нюни, как распоследний несмышленый недоросль! Заколдованный лес. Круг фей. Чарующее пение…

– Слушай… Тебя, кажется, Бланка зовут?

– Да.

– Бланка, а это… Это ты… ну, пела сейчас? Про девушку и купца?

– Угу, – еле слышно ответила она.

Некоторое время они шли молча, потом Барт, откашлявшись, продолжил:

– А знаешь, ты очень… Очень красиво поешь. Голос у тебя, как у феи. Правда. Я аж заслушался.

Дурнушка низко склонила голову, но ничего не сказала. Барт тоже смущенно молчал.

Они довольно быстро вышли к опушке. В свете выглянувшей луны Барт почти сразу разглядел мирно стоящего неподалеку мерина. Как раз вовремя: пламя в лампе неровно колыхалось, похоже, заканчивалось масло. Не успели они усесться верхом, как огонь и вовсе погас, так что весь путь до постоялого двора они проделали при лунном свете. Мерин шагал неторопливо, размеренно, умиротворяюще пофыркивая. Девчонка сидела позади Барта, держась за его талию. Почти невесомое прикосновение худеньких ручонок почему-то не на шутку волновало юношу. Выглядел он наверняка очень глупо, так что в очередной раз порадовался, что в темноте этого все равно никто не увидит.