Наталья Соколова - Фея Грёз, или Изнанка желаний Страница 32

Когда тётушка Фермопена вернулась, в руках у неё была целая охапка престранной обуви. Свалив её возле кровати, она велела феечкам сесть на неё и, кряхтя, опустилась на пол. Стащив с ног Мили туфельки, взяла длинный кусок мягкой белой ткани и ловко обернула босую ногу племянницы.

– Не дрыгайся, Милька, а то сейчас как тресну.

– Я щекотки боюсь, поэтому не получится.

Обернув и вторую, старая фея водрузила на неё странную обутку. Она напоминала миниатюрную корзинку, сплетённую не из ивовых прутьев, а из широких полосок коры. Внутри поверхность была выложена толстым слоем мягкого мха.

– Самоё оно по грязи-то валандаться, – довольно обронила Фермопена, любуясь на плоды своих трудов, – а вы чего сидите, как засватанные, – прикрикнула она на Утар и Крисиг, обувайтесь, или вы думаете, что в моём возрасте пристало на коленках ползать перёд всякими городскими пигалицами?

Процесс обувания затянулся: то девчонки забывали подоткнуть оборку под пальцы, то у них завязки слишком короткие оставались. Лишь только после того, как выведенная из терпения Фея пообещала основательно пройтись по их спинам ухватом, девчонки сумели сделать всё, как надо и сунуть ноги в удобную обувку.

– А теперь накиньте на голову капюшоны и идемте за мной.

Тётушка привела их в огород, где под ногами тут же весело зачавкала грязь. Впрочем, новая обувь позволяла без помех передвигаться по раскисшей от дождей земле. Доведя девчонок до дальнего конца лесного огорода, наставница остановилась перёд зарослями громадных одуванчиков, при виде которых Утти сдавленно вскрикнула. В их зарослях можно было спокойно укрыть даже высокорослых орков.

– Мамочки, я туда не полезу, а вдруг там Оно притаилось… – испуганно пропищала Утар.

– Ага, ага, – соглашаясь, закивала головой старая фея, – именно Оно – жеригимно.

– А ну, марш за мной, трусихи, – внезапно сержантским голосом рявкнула тётушка Фермопена, да так громко, что девчонки не только присели от неожиданности.

Пройдя сквозь заросли несколько шагов, они остановились перёд стеной одуванчиков, увенчанных жёлтыми шапочками.

– Эти ещё не успели созреть, как раз то, что надо, – со знанием дела промурлыкала старая фея и вогнала в раскисший грунт лопату на полный штык. Влажная земля клеилась к лезвию лопаты не хуже столярного клея.

Девчонки терялись в догадках, зачем тётушке Фермопене корни огромных одуванчиков. Старая фея заставила и их приставила к делу. Одна копает, вторая тащит, а третья обламывает вершки и складывает в корзину. Наконец, наставница решила, что они поработали достаточно, и погнала грязных, как поросята, учениц в дом, грозно покрикивая:

– Только поглядите, на кого вы похожи. Да лесные поросёнки и то чище, чем вы. А ну марш приводить себя в порядок.

Девчонки, недовольно что-то бурча себе под нос, дружно зачавкали по грязи, стремясь не отстать от неугомонной старушки.

– Она что, пятки себе клоповьей едучкой разбавленной мажет? – пропыхтела Крисиг, волоча за собой увесистую корзину.

– Понятия не имею, – буркнула Утар, подталкивая ивовую плетёнку.

Мили, скорчив зверскую рожицу, загробным голосом произнесла:

– Нет, она выписывает из Академии доверчивых Феечек, поупитанней, и потом варит из них суп. Помните, мы недавно ели суп с рёбрышками, угадайте, откуда они взялись.

– Хватит болтать, Милька, – прикрикнула на племянницу тётушка Фермопена.

– Правда, правда, – едва слышно зашептала феечка Грёз и подмигнула внезапно побледневшим подружкам и скорчила зверскую рожу.

– Помните легенду про голодных студентов, которые сгинули в Академии? Так вот, они никуда не пропадали, их сварили тут, – и она ткнула перепачканным землёй пальчиком себе за спину.

– Мили, – прошипела Утар, – я тебя сама пущу на суп для громовых бельчат. Хватит чушь пороть.

– Это она маскируется под добрую и хорошую, – не моргнув глазом, продолжала гнуть свою линию вредная девчонка, перестав подталкивать корзину, за что и получила тычок локтем под рёбра от Крисиг и сердитый взгляд от Феи Серых Туманов.

Когда они добрались до домика, уже начало смеркаться. Тётушку они так и не догнали. Решив, что её проделки останутся безнаказанными, Мили шмыгнула носом и зловещим шёпотом продолжила:

– Вот как в полночь перестанут ходить часы, которые висят у нас в светёлке, вот тогда и придёт тётушка Фермопена за очередной порцией мясца и возьмёт того, кто будет спать с левого края. Поэтому вы, как хотите, а я сегодня буду спать в середине, – и, не сказав больше ни слова, она, повесив голову, с обречённым видом зашлёпала по грязи.

Возле крыльца девчонки остановились. Вышедшая им навстречу Старая Фея приказала развязать завязки и оставить обувку в грязи, а самим чистыми обмотками становится на ступени и идти в горницу:

– Нечего грязь разносить по дому. Кипяток в чугунке, – и, обернувшись, Фермопена исчезла за дверью.

– Вот видите, она уже и ночи ждать не хочет. Уже приготовила котёл с кипятком. Девчонки, давайте считаться, кто пойдёт вариться.

Феечки только испуганно пискнули и нерешительно затоптались на крыльце. Записная стервочка потянула дверь за кольцо и шмыгнула в дом. Остальные две девчонки продолжали стоять на улице, боясь переступить порог. Через несколько минут появилась старая фея и, сграбастав обеих за шиворот, затолкала их в дом.

– Тётя Фермопена, не варите нас, – захныкала Утар.

– Мы ещё маленькие совсем, – хлюпнула носом Крисиг, в её голубых глазах стояли слёзы.

– Да идите уже, родимец вас схвати, ещё не хватало мне вас от соплей лечить! – С этими словами Старая Фея затолкала девчонок в горницу и ушла на кухню.

С кровати донёсся демонстративный храп, ровно в центре, подложив под щёку кулачок, лежала маленькая интриганка и всём своим видом показывала, что она тут, ну, совершенно не причём, и просто крепко спит.

– Держите, – в руки девчонок сунули по кружке, исходящей густым паром, чтоб всё до капельки мне выпили, – феечки обречённо переглянулись.

Варево пахло чем-то кислым и горьким. Осторожно отхлебнув, Утар сморщилась:

– Какая гадость. Я не знаю, что это такое.

– Всего лишь сушёная калина, – донеслось с кухни.

– Ого, – раздалось с кровати, – она вас что, в компоте решила сварить обеих, разом? Оголодала, видать, совсем, – и феечка запрыгала по тюфяку.

– Милька, стервь одноглазая, я вот не посмотрю, что ты моя племяшка. Возьму счас и выпорю! – старая фея, замахнувшись половником, с грозным видом двинулась к кровати.

– Уййй-я, – взвыла Милисандра, забывшись, она не посмотрела, куда скачет, и грохнулась на пол, больно приложившись бедовой головой о ножку лавки.

Тётка в сердцах плюнула и ушла готовить ужин.

– Ааааа!!! – Завопила феечка Грёз, – у всех тётушки нормальные, не заставляют племянниц по грязи в огороде гадкие корни рыть, а покупают им новую обувку и наряды и кормят вкусным тортиком с малиновым компотом, – на голове у Милли росла огромная лиловая шишка.

– Ты мне ещё поговори, фея справедливости на горшке. И так вас Онэриль белоручками растит: ни тебе зелье самостоятельно собрать, ни сварить, ни прибраться, а шьёте вы, как и вышиваете, тьфу, смотреть противно. Кому вы такие ленивые нужны будете. Чуть что сразу раскисаете и ныть начинаете. Куда ж это годится? – и Фермопена, на минутку выглянув с кухни, погрозила племяннице большой деревянной вилкой, – подумаешь, чуток поработали в дождь, зато теперь сделаем всём троим накидки, которые сырости не боятся, – и, продолжая недовольно бурчать, вернулась обратно.

Милька скорчила зверскую рожу и, потирая ушибленные места, жарко зашептала в развешенные ушки подружек, на которых уже кучерявились локоны первостатейной лапши.

– Я ошиблась, она вас жарить собирается до золотистой хрустящей корочки, – и она весело запрыгала по горнице на одной ножке, оглашая воздух боевым орочьим кличем.

Щёлк, раздалось пугающе громко.

– Ой-ёй-ёёёй-ёёёёйййй!!! – завопила противная феечка, потирая кругленький зад, – Да, что же это такое вообще?

– Да в кого ты такая выросла, пакостница? – Позади самозваной принцессы Великой Степи, уперев руки в бока, стояла злющая Старая Фея. В левой руке у неё была зажата деревянная лопаточка для перемешивания варенья, – Сейчас ещё добавлю, если не уймёшься. Совсем девчонок застращала. Мойте руки, да пойдёмте вечерить. Всё, прекратили устраивать выездной балаган с шутами, – и, увидев, как Мили мнётся, отвесила той увесистый подзатыльник, – Хватит копаться, актриса с погорелого театра, а то такую трёпку задам, что пару дней на животе будешь спать!