Руслан Мельников - Пленник реторты Страница 4

Гвардеец за креслом был подобен бездушному предмету обстановки и напоминал, скорее, неподвижную статую, нежели человека из плоти и крови. Но Дипольд-то знал: статуя эта оживет, едва лишь над Карлом нависнет угроза, пусть даже тень угрозы. А ожив, – ударит. Молниеносно, сильно.

Насмерть.

Этого отцовского трабанта[6] Дипольд тоже помнил с раннего детства. Только вот имя… Как же его зовут-то? На «Ф» как-то. Фридрих. Или Фердинанд. Он не любил показной пышности рыцарских турниров и редко принимал в них участие. Но всякий, кто видел его в настоящем сражении или хотя бы на жестоких… очень жестоких тренировках курфюрстовой гвардии, крепко задумался бы, прежде чем бросить вызов такому сопернику. Даже у самого Дипольда, несмотря на всю его горячность и боевой задор, желания всерьез скрестить меч со старыми гвардейцами не возникало. А если и случалось порой такое, то не настолько сильным оно было, это желание, чтобы воплощать его в жизнь. От победы над безродным выскочкой-ландскнехтом все-таки славы мало. А случись поражение – позора не оберешься.

Впрочем, кое-какие уроки на тренировочном ристалище отцовских гвардейцев Дипольд, бывало, брал. Уроки не рыцарского боя – иного. Лютой, жестокой драки на выживание. Обучался так… на всякий случай, больше потехи ради. И ведь пригодилась же наука! В оберландской темнице, к примеру, когда ломал руку Сипатому. Кстати, как носить нож в голенище – скрытно, на разбойничий манер – Дипольду тоже показали именно бывшие ландскнехты, возвышенные Карлом.

Фридрих-Фердинанд стоял навытяжку, готовый вступить в бой в любую секунду. С кем угодно. Прозвучал бы только приказ господина. Был бы только дан знак. Остландский курфюрст, наоборот, восседал в расслабленной позе. Уперев правый локоть в широкий отполированный подлокотник и положив подбородок на пальцы, поблескивающие перстнями, Карл наблюдал за вернувшимся сыном. И не выказывал никаких чувств.

Карл Осторожный вообще никогда не шел на поводу у чувств. Даже узнав о пленении единственного наследника, Вассершлосский герцог не совершил ни одного опрометчивого поступка, о котором впоследствии мог бы пожалеть и он сам, и заложник оберландского Чернокнижника. Курфюрст вел себя как обычно: расчетливо и предусмотрительно, не теряя здравомыслия и хладности рассудка, не поддаваясь страстям. Чего ему это стоило… Трудно было сказать что-либо определенное, глядя на невозмутимое лицо Карла. Но вот седины в волосах курфюрста в последнее время заметно прибавилось.

Посольство, отправленное в Верхнюю Марку, личный визит в Нидербург и предварительные тайные переговоры с кайзером и соседями – да, все это было. Но явных приготовлений к военному походу, способных насторожить оберландцев и стоить жизни пленнику, остландский курфюрст не начинал до последнего момента.

Лишь когда радостная весть о чудесном спасении Дипольда достигла ушей Карла, в Остланде всерьез и открыто заговорили о возможной войне. О большой войне. И это были не пустые разговоры. Однако темпы подготовки к предстоящей кампании не устраивали нетерпеливого Дипольда. Основательность, обстоятельность и неторопливость, с которыми, по своему обыкновению, подходил к решению любой важной проблемы – и к этой, разумеется, тоже – Карл Осторожный, выводили пфальцграфа из себя.

А черепашья скорость передвижения войск, следующих из дальних провинций по необъятным просторам Остланда и дружественных княжеств, герцогств и графств! А разбитые дороги! А тяжелые артиллерийские обозы! А вечно недостающие запасы продовольствия и фуража! А неспешные рекрутинговые наборы и разорительные авансовые выплаты жадным наемникам!.. Неповоротливая военная машина, разбросанная по множеству земель и крепостей, повязанная путаными вассальными отношениями и сокрытыми экономическими интересами, шевелилась, как всегда, вяло и неохотно. Подготовка к войне грозила затянуться не на одну неделю и не на один месяц.

Глава 3

– Ты не понимаешь, отец! – Дипольд сильно, до хруста в костяшках, сжал кулаки, словно пытаясь удержать в ладонях рвущуюся наружу злость. – Ты не видел оберландского голема! Ты не знаешь, что это такое!

– Ошибаешься, я все прекрасно понимаю, – со вздохом ответил Карл. – Да, я не видел голема собственными глазами. Но я знаю…

– Что?! – Дипольд все же сорвался на крик. – Что?! Ты?! Можешь?! Знать?!

– О том, что произошло в Нидербурге, я знаю все, – Карл говорил все так же спокойно, не повышая голоса. – Я лично разговаривал со свидетелями турнира и твоего…

Неловкая короткая пауза. Еще один сочувствующий (и это-то, именно это – хуже всего!) вздох.

– … твоего пленения.

«Пленения!»

Пфальцграф вспыхнул. И – замолчал. Пересохшую глотку словно сдавила стальная рука голема. Сжатые в кулаки пальцы отказывались разжиматься. Кулаки будто свело судорогой.

«Пле-не-ни-я!»

Любой плен – это позор. И даже если удалось благополучно сбежать из темницы Чернокнижника, позор еще не смыт. А смыть – сразу, быстро, жестоко, кровью, большой кровью, потоками крови – ему, Дипольду Славному, препятствуют! Не дают ему этого! Не позволяют! Мешают! И кто?! Родной отец!

– Оберландского стального рыцаря мне описали во всех подробностях, – пользуясь немотой, овладевшей устами сына, продолжал Карл. – И о том, на что он способен – рассказали тоже. Именно поэтому я говорю тебе еще раз, и повторю снова столько, сколько потребуется: торопиться с этой кампанией нельзя. Нам нужно выждать и подготовиться, Дипольд. Благоприятный момент, выбранный для удара по врагу – это уже половина победы. А кидаться в бой без должной подготовки, очертя голову, значит наполовину лишиться… И победы, и собственной головы.

Дипольд застонал. Ох уж эта проклятая, ставшая притчей во языцех, осторожность отца! Да, благодаря ей, Карл Остландский не проиграл еще ни одной битвы. Ну, а много ли он их выиграл? Настоящих кровавых сражений? Нет, совсем немного. Раз, два… ну три… ну четыре… Да и те все – незначительные приграничные стычки. Большая же часть успехов отца – результат умелой политики и прочей сопутствующей ей грязи. Лукавая дипломатия и хитрые интриги, мастерское разжигание раздоров во вражеских станах и тайные убийства соперников (этим отец тоже не гнушался – благо, в его распоряжении всегда были верные гвардейцы, посвященные в рыцари, но имевшие весьма отдаленные представления о рыцарской чести), подлые подкупы и выгодные временные союзы, экономические реформы, укрепляющие положение Остланда и, конечно же, торговля, торговля, торговля… – вот чем добивался своего его сиятельство герцог Вассершлосский, курфюрст Остландский.

Воевать осторожнейший из курфюрстов не любил. Скрежету боевой стали Карл всегда предпочитал чарующий звон монет, а при необходимости умел ловко использовать обман и – терпеливо – время. Если нужно – много времени, а если очень нужно – очень много… «Для достижения великой цели хороши любые средства», – любил говаривать Дипольду родитель. Да, возможно, где-то в чем-то так и нужно. Но не сейчас. Но не теперь. Победа над Верхней Маркой – та самая благая цель, единственным верным средством в достижении которой может стать только война. Решительная. Стремительная. Жестокая. Беспощадная. Развязанная без задержки и постыдного промедления. Дипольд Славный был убежден в этом твердо.

– Сколько мы еще должны ждать, отец? – процедил сквозь зубы пфальцграф.

– Ровно столько, сколько потребуется, Дипольд. Не больше, но и не меньше. Гонцы уже посланы к курфюрстам и наиболее могущественным герцогам империи. О сборе войск будут извещены все мои вассалы и соседи. И соседи соседей. Сам же я намерен просить помощи у его величества.

– У кайзера?! – презрительно выплюнул Дипольд. – Какую помощь может оказать Альберт Немощный?! Зачем вообще тратить время на эту коронованную марионетку?

Карл чуть свел брови. Вообще-то, чтобы добиться подобного эффекта, следовало сильно постараться. Голос остландского курфюрста посуровел:

– Не нужно столь пренебрежительно отзываться об императорской власти, сын.

Ах, да, конечно! Его сиятельство тоже ведь прочат в кайзеры. Дипольд хмыкнул, покосившись на отцовское тронообразное кресло. И спрятал усмешку, взглянув дальше – за кресло. На живую статую в броне, и с мечом у пояса.

И с рукой на мече.

Действительно, не нужно. Вот так открыто – не нужно…

– Император, сколь бы он ни был слаб, все же может собрать под свои знамена немалые войска, – продолжил Карл прежним тоном. – Пусть не свои, а чужие. Но нам-то какая разница, Дипольд? Кроме того, речи Альберта способны вдохновить и объединить в борьбе против Верхней Марки многих из тех, кто не пожелает прислушаться к моим речам. Конечно, это произойдет лишь в том случае, если императорский призыв прозвучит достаточно убедительно. Я поеду ко двору, в том числе и для того, чтобы подсказать его величеству нужные слова.