Ольга Манскова - Камни Таэры Страница 5

В помещение быстро вошёл человек. Высокий, стройный, с седоватыми висками. Его лицо сразу показалось мне несколько неприятным, но я бы не ответила на вопрос, что именно мне в нём неприятно. Он не носил парика, и его жидкие волосы с редкой проседью были зачёсаны назад и заплетены в три тугие косы, что сразу выдавало в нём священника. Святые Отцы заявляли при этом, что такая причёска символизирует три дороги преданности служителя Церкви: преданность мирской власти, Святому Престолу и богу Крону. Вообще-то, по сути, Святому Престолу нынешние священники уже не служили: с тех пор, как они отказались от службы всем богам, предпочтя службу одному только Крону. Не знаю, рад ли был этому Крон: весьма сомнительно… Святой Престол – это место на небесах, где все боги черпали свои силы…Таким образом, отказавшись от служения всем богам, служители Крона вряд ли имели отношение к такому напрямую связанному с магией реликварию, как Святой Престол. И теперь у них должно бы быть только две косы. Но – традиция…

Одет святой отец был скромно, но со вкусом: в черную рубаху навыпуск, длиной чуть выше колена, с воротом-стойкой, расшитым золотом и украшенным пуговицами с драгоценными камнями, а также походные чёрные штаны из бархатистой, хорошо выделанной, кожи, которые, заканчиваясь ниже колена, под конец зауживались шнуровкой, и аморейские белые шёлковые чулки. Рубаха была перетянута поясом, весьма богато инкрустированным самоцветами. Обут Святой Отец был в домашние пушистые тапочки, что несколько сглаживало то величие, которое ему придавал большой золотой крест, величиной больше ладони, с тремя крупными алмазами.

Походив туда-сюда в крайне возбуждённом состоянии, священник подошел к окну и выглянул наружу. Он явно ожидал кого-то. Наконец, открылась входная дверь, и в приемную комнату вошла дама. Она была невысокая, стройная, одетая в синее длинное, полностью закрывавшее шею и руки, платье, без украшений. Её красивое и печальное лицо, казалось, было безучастно ко всему.

– Вы меня звали, Святой Себастиан? – спросила она.

– Да, леди Азалия. Догадываетесь, зачем? Вы давно не были на исповеди, – ответил тот.

– Зачем исповедоваться человеку, находящемуся в полной изоляции от людей? – спросила красивая женщина.

– Вы – бывшая ведьма. А раз так, вам постоянно надо проводить операцию… воцерковления.

– В смысле – разделения тела и души?

– Вы осведомлены. Слишком осведомлены. Какие-то лишние понятия о душе у вас, все-таки, по-прежнему остались. Но, как вы теперь знаете, тело – субстанция временная и грешная, абсолютно грешная. А душа… Она абсолютно безгрешна, что бы ни творило тело. И это так, но – только у тех, кто постоянно удостаивается воцерковления. У иных же личностей, особенно у ведьм, у которых душа самым сильным образом осаждается внутрь тела, душа загрязнена. И может омыться только службой на благо Церкви и постоянным дальнейшим воцерковлением. Воцерковление ведьмы – процесс болезненный, но необходимый. Очень необходимый для того, чтобы душа не погрязла во грехе. Но… Этим займёмся чуточку позже, – он кисло улыбнулся. – Вначале поговорим. Ибо, пришло время, чтобы вы послужили во благо матери-церкви и доказали свою покорность.

Мы сверились с генеалогическими свитками и пришли к выводу, что вы и ваша дочь, вполне вероятно, принадлежите к древней крови, ведёте свой род от самого Сигурда первого. А потому, вы или ваша дочь вполне могли бы – пока теоретически, конечно – претендовать на роль правительниц Великого Ангкора. Понятное дело, что наше скромное королевство не претендует на захват такой огромной земли, как Аморея. Но, так уж исторически сложилось, как вы знаете, что у нас, в Кронхорде, нет короля, есть только герцог Альграды и герцог Сигии, так как страна, получив самостоятельность, не возвела некогда, в силу некоторых политических причин, на трон собственного короля, но перешла фактически под власть Святой Церкви, а формально – под защиту правителями Ангкора. И у нас в стране нет трона, а с ним – и права наследования по крови. И вам тут, милочка, делать нечего. Но, в то же время, Церковь наша с некоторых пор имеет некоторые права и на действия на территории союзной нам Амореи, а король Ренуарий, здравствующий и правящий в Великой столице Ангкоре, является нашим союзником и образцом для подражания для наших Великолепных, наших двух герцогов.

– Я плохо разбираюсь в политике… К чему вы клоните? Вы хотите послать меня в Ангкор и сделать из меня шпиона? Каким образом?

– Нет, вовсе не шпиона. Осведомителя. А возможно, что даже более, чем осведомителя. Нам надобно усилить влияние Церкви в Великом Ангкоре. А король Ренуарий недавно объявил о приглашении во дворец девушек, среди которых будут отобраны сотрапезницы и фаворитки для его сына, наследного принца Йорика. Ему скоро уже исполнится двадцать один год, и в скором времени ему предстоит женитьба. И ваша дочь вполне по знатности подходит для ангкорских палат и может принять приглашение короля. И она обязательно пройдёт осуществляемую во дворце проверку на наличие древней крови.

– Пройдёт. Но моя дочь – совсем ребенок. Ей еще нет и двенадцати…

– Нормальный возраст для фаворитки. Разве что, в таком возрасте ей полагается пребыть туда вместе с матерью. Или вы хотите, чтобы она провела всю жизнь в монастыре? Кстати, мы тоже в определённой степени рискуем. Рискуем, что вы сбежите от нас. Ведь в Аморее не преследуют ведьм, если они не совершают ничего противозаконного. И даже допускают применение некоторых, например, любовных, чар. Там это не карается смертью, а даже считается… некоторой изюминкой. Особенно, для женщин. Так – как? Вы согласны в некотором ближайшем будущем переехать в Ангкор и стать там нашими глазами и ушами?

– При одном условии.

– Говорите. Деньги? Ценные вещи? Даже – любая книга, имеющаяся в нашем распоряжении…

– Моя дочь должна быть свободна от всех… Наших дел.

– Принимаю условие. Ваша дочь даже ни о чем не будет знать.

– Тогда – выезжаем хоть завтра.

– А чтобы вы нам действительно служили и никуда от нас не убежали, по приезде и после вашего представления во дворце и обряда проверки древности крови у вас и вашей дочери, мы тоже проведём над вами один тайный обряд, после которого вы полностью станете нашей. И тогда, вы уже не сможете увиливать от наших поручений, – и Себастиан как-то нехорошо и безрадостно улыбнулся.

– Всё в руках господа, святой отец, – сказала ритуальную фразу печальная женщина.

– Ну, а теперь, – и Себастиан распахнул прямо в стене некую створку, потянув за одно из будто бы лепных украшений в виде золотистой змеи. Эта змея выгибала своё тело, образуя ручку дверцы тайника. За дверцей оказалась ниша, а из ниши выдвинулась небольшая металлическая полка, на которой стояла чаша из черного обсидиана. Рядом с чашей лежал кривой хадрумский нож.

– Приступим к таинству воцерковления.

– Во имя Крона, великого и могучего, призываю силой его знаний изъять у этой женщины её чёрную колдовскую душу, дабы разделить её с тем, что принадлежит телу. Да войдет её огненное тело в кровь её, и да выльется вместе с кровью в эту чашу господню! – провозгласив так, Себастиан взял руку женщины и полоснул по ней ножом. Руку женщины он направил к чаше и держал над нею, и кровь потекла в неё тонкой струйкой. Затем Себастиан отстранил руку женщины от чаши, поворачивая раной вверх, и, проведя над ней своей свободной рукой, заживил рану.

«Да ведь это… магия, которой якобы не пользуются Отцы Церкви!» – подумала я.

Затем Святой Отец своим крестом начертил над чашей знак шен.

– Да отправится огненная ипостась души живой из тела живого в мир над миром, упокоясь сладко до скончания лет, где да будет безгрешна до пришествия Крона. Амэн.

И кровь женщины тут же полностью выпарилась из чаши, исчезла розовым дымком, оставив в воздухе запах ладана.

– Ступай, дочь моя, – сказал Себастиан. И женщина вышла из комнаты, бледная и потерянная.

Я с ужасом ждала, что будет дальше, предчувствуя, что это была ещё не вся «церемония».

– Ну, а теперь придите ко мне, спутники мои, – оставшись совершенно один, сказал немного погодя Себастиан. При этом он нажал на потайной механизм, скрытый за зеркалом, приоткрывая ещё одну нишу. Из этой ниши в комнату вползла небольшая черная змея и вылетел дхарх – крупная летучая мышь, покрытая густой серой шерстью.

– Я – голодная, а ты – не ос-ставил мне ни капли крови, – прошелестела змея.

– Видела эту женщину? Это и будет твой дух-исполнитель, повязанный кровью. Твой дух станет ею, а она – тобой. Я буду надёжно хранить и кормить молоком твоё тело.

– С-соглассна, – прошипела змея.

– А тебя, мой пушистый друг, я пошлю сейчас в Ангкор, там сегодня ночной бал. По случаю Дня Цветов. Доставишь мне свежие сплетни. Сейчас я пойду спать, и ты станешь моими глазами.

Себастиан ещё не задвинул на место обсидиановую чашу, и сейчас подошёл к ней, и, сделав себе небольшой надрез на руке, накапал в чашу немного своей крови, а затем полностью запечатал рану, проведя над нею другой своей рукой. Рана полностью исчезла, не оставив даже следа.