Андрей Васильев - Огни над волнами Страница 6

– Правду, – Ворон оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на меня. – Чистую. Есть такая традиция. После инициации, с того момента как ты стал подмастерьем, другой маг не вправе убить тебя без моего на то соизволения. Вообще-то традиции нужны для того, чтобы их разрушать и нарушать, это так, но не в этом случае. Это правило ввели боги, и за его нарушение с виновника спрашивают лично и очень строго, по крайней мере, так об этом написано в летописях. Врут эти летописи или нет – неизвестно, но проверять подобное не станет никто, себе дороже может выйти. А ну как правда? Причем там еще и кара не указана, а это особенно пугает. Боги жестоки и изобретательны, это все знают. Так что можешь спать спокойно – пока ты подмастерье, тебе ничего не грозит, в магическом плане, разумеется. Вот получишь посох – тогда да, тогда берегись.

Ну, хоть что-то. И вот как тут замок покинуть? Да никак.

Ворон помахал рукой, давая мне понять, что разговор окончен, и углубился в чтение свитка, время от времени негромко хихикая. Как видно, его грехи, перечисленные в допросных листах, вызывали у него не страх, а приступы веселья. Вот такой у нас наставник, Орден Истины для него развлекатели.

Только выйдя из залы, я понял, что мою рубаху можно выжимать – она от пота промокла насквозь.

– Чего он тебя оставил-то? – сразу обступили меня мои недавние спутники, как только я появился во дворе.

– Вопросы разные задавал, – процедил я и обвел их тяжелым взглядом. – Кто как себя показал в странствиях. Так и сказал: «Тебе, фон Рут, верю, как себе, так что говори, кто чего стоит».

– Не придуривайся, – немедленно приказала мне Аманда. – У тебя такое даже Тюба узнавать не станет, а он простак из простаков.

– Да про Августа Туллия расспрашивал, – сменил тон я. – Сумка-то его у меня была, вот видно от этого Ворон и оттолкнулся. Что знал – рассказал. А где Гарольд?

– Да вон он, – с неудовольствием Аманда ткнула пальцем на стоящую в отдалении от всех парочку. – Что-то она ему нехорошее говорит, видишь, у Монброна лицо какое.

Я поразмыслил секунд десять и направился к ним. Интересно же, о чем речь идет. Да и права Аманда – лицо у моего друга было сильно невеселое, а значит, следовало узнать в чем дело. В крайнем случае – шуганут на подходе.

Да и вообще – все, что связано с Рози, мне не безразлично. Это еще одна неприятная часть моего нынешнего бытия. Нет, не сама Рози, которая, кстати, у меня никакого отторжения не вызывает. Как ни странно, но я был рад ее увидеть, сам даже этому удивился. А собственно – за что мне ее недолюбливать? Ну да, она властная и в обращении с остальными иногда жестковата бывает, не отнять этого у нее. Так она из этого и тайну не делает. Но – вот такая она, что теперь поделаешь? Зато умная и красивая, а это тоже не последнее дело. И знает, чего от жизни хочет, не то что некоторые, которые только и делают, что на все подряд обижаются и потом губы дуют.

Вот кабы еще не ее родня, которая меня и смущала. Я помню, как меня от нее предостерегали, и верю в то, что мне сказали. Это не маги, пальнут из арбалета – и все. Или шпагами на ломти настругают. И главное – было бы за что, ведь я даже ни разу ей руки за пазуху не запустил. Король Рой хоть основания имеет меня не любить.

– Вот такие новости, Монброн, – услышал я слова Рози, подойдя к ним. – Что узнала – рассказала.

– Плохо, – Гарольд запустил пятерню в свои светлые волосы. – Опечалила ты меня, де Фюрьи.

– Что-то случилось? – поинтересовался я. – Или этот рассказ не для моих ушей?

– Дома все плохо, – озабоченно сказал Гарольд. – Очень плохо. Отец заболел, причем тяжело. И самое странное – как-то внезапно, что наводит на кое-какие предположения. А если прибавить сюда то, что мой дядюшка Тобиас сразу же после того, как отец слег, развил немалую деятельность по захвату его государственных постов и даже прибрал к рукам кое-какие дела нашего семейства, то эти предположения переходят в догадки, не сказать – в уверенность.

Я припомнил давний ночной разговор Гарольда и Аманды, где он упоминал какого-то общего родственника. Не этого ли?

– Так вроде твой отец ладил со своим братом? – немного удивился я. – Судя по твоим рассказам?

– Мой отец тоже ладил со своим двоюродным братом, – с ехидцей произнесла Рози. – Но это не помешало ему отправить его на эшафот. Это власть, фон Рут, здесь родственные связи – только инструмент. Эраст, взрослей, уже пора заканчивать такие глупости спрашивать.

– Если отец умрет, – рот Гарольда свело легкой судорогой. – Если это случится, то старшим в семье станет мой брат, а его Тобиас растопчет моментально. Генрих не боец и никогда им не был. Про сестер я не говорю вовсе. Хотя им ничего и не грозит, кому эти дуры нужны. Но старшинство в семье для нашего колена будет потеряно навсегда, оно перейдет к ветви Тобиаса.

– Гейнард сказал, что такие вещи без поддержки не делаются. То есть при дворе у твоего дяди есть люди, которые при необходимости его поддержат, – деловито заметила Рози и пояснила для меня: – Гейнард – один из моих братьев.

– Да это и так ясно, – махнул рукой Гарольд. – Я же не ребенок, это прекрасно понимаю. Зато теперь понятно, почему нас ждали на той лесной дороге. Эраст, ты помнишь, мы все гадали, по какой причине именно меня хотели убить в обязательном порядке?

Точно, было такое. Гарольд для них был главной целью, они орали еще: «Вон того режьте первым».

– Дядюшка меня им заказал, – зло проговорил Гарольд. – Руку на отсечение даю – его это работа. Старый пес! Боится, гад такой, что я на обучение плюну, как узнаю, что к чему, и в Силистрию вернусь. Я не Генрих, меня так просто не сожрешь.

– Или в Фольдштейн сначала наведаешься, – добавила Рози. – К Рою Шестому. Твоя мать с его женой ведь родня? Гейнард сказал, что на твоем месте он поступил бы именно так. В Силистрии слово короля Фольдштейна имеет ох какой серьезный вес, не мне тебе это объяснять. Заручись ты его благословением – и дядюшке твоему придется туговато. Да и мое семейство при необходимости готово оказать тебе поддержку. Де Фюрьи сильны не только в своих землях.

– Прямо не знаю, что делать, – немного жалобно произнес Монброн. – Семья все-таки. Хоть на коня прыгай и мчи во весь опор.

– Так и мчи, – даже как-то удивилась Рози. – Какие тут могут быть сомнения?

– А это? – Гарольд рванул рубаху на груди, показав нам печать. – Я – маг. Я больше не один из наследников, у меня осталась только родовая фамилия, и не более того.

– У нас всех есть долг крови, – Рози была невероятно серьезна. – Мы получили его с первым шлепком по заднице, который сделала повитуха. В нас живут все те, кто носили наше имя прежде нас, и все те, кто будут носить его после нас, извините за высокий стиль.

– Не будут, – я начал догадываться, куда гнет Рози. – Мы бесплодны. За нами не будет никого.

– Ты меня понял, – погрозила мне пальцем Рози.

– Пойду к Ворону, – бледный до синевы Гарольд одернул рубаху. – Может, отпустит на месяц-другой.

– Давай-давай, – одобрила его поступок Рози. – Удачи.

Не отпустил его Ворон. Сказал – либо тут, либо там, сам решай. Но если уедешь, то можешь не возвращаться, причем на подобную поблажку он идет в первый и последний раз.

Гарольд мучился ужасно, но выбор уже на следующий день сделал в пользу замка, чем удивил лично меня невероятно. Семья все-таки. У меня ее не было, но если бы была, то я бы ни на что ее не променял.

За пару дней он совсем извелся и осунулся. Мы даже начали за него всерьез опасаться, а Аманда сообщила нам, что если так дальше дело пойдет, то она сама к Ворону сходит и такое там устроит!

А еще через день в замок пожаловал отряд Мартина.

Глава третья

Не знаю, как выглядели в глазах наших соучеников мы, когда вернулись в замок, но надеюсь на то, что не так удручающе, как отряд Мартина.

Вернулось их всего семеро из одиннадцати уехавших, так мне сказала Рози, найдя меня на кухне – сегодня была наша очередь готовить. Причем слово «наша» поменяло свой смысл относительно первого года обучения. Раньше «наша» означало благородных. А теперь – нет. Как-то само так получилось, что и мы, и те ребята, которые провели лето под командой Рози, теперь держались друг друга в тех составах, на которые нас некогда разделил Ворон, и делали это если не как кровные родственники, то как очень близкие друзья. Хотя – какие же мы не кровные? Смешалась наша кровь в ту ночь у Гробниц, навсегда и бесповоротно. Моя и Фалька – это уж наверняка, я его когда к лошадям тащил, кабана такого, то живого места на нем не было, да и из меня кровь текла изрядно, так что смешалось одно с другим, смешалось.

Ворон против подобного не возражал, точнее – он на это даже внимания не обращал. Ему главное, что дело делается, а на то, в каком составе мы на заготовку дров идем или еду готовим – начхать. Это наша головная боль.

Что до Мартина – так они даже нас переплюнули, четверых потеряли. Вопрос – кого именно? Ну, с Магдаленой все понятно, но кто еще?