Вадим Крабов - Склонный к Силе Страница 71

– Но… сестра стандор, местные жрицы…

– Будут тебе помогать, – перебила Викария. – Я написала письмо их стандору, тебя встретят как свою Верховную.

Ее на самом деле приняли с большим почтением. Тирендор местного филиала выполняла просьбы Веронии, как приказы, и первым делом поклялась в непричастности к тому происшествию ее подчиненных.

Всем жрицам раздали портреты беглецов, нарисованные с мыслеобраза. Смелая гостья разрешила посмотреть в своей памяти. Но и художник не наглела. Запомнила представленные лица – и назад. А могла бы подсмотреть еще многое, но уж больно вокруг Веронии, всего лишь средней жрицы, сама тирендор – срединная жрица увивалась, и Аркадию, жрицу-художника предупредила: «Не лезь, себе дороже».

Разведчиков нашли быстро, всего через три дня. Не иначе, сама Пресветлая поспособствовала. Все трое под собственными именами (вот это наглость!) служили в закрытой загородной воинской части. Воины любили в нечастые увольнительные посидеть в таверне, дорога в которую как раз шла мимо храма Лоос. На этой не зарастающей тропе их и высмотрела настоятельница.

Хвала Пресветлой, в селении жили земледельцы, и они с уважением относились к «полезной в хозяйстве» жрице. Окольными вопросами (было приказано не афишировать интерес) выяснила имена «трех молодых-симпатичных, явно не тиренцев». Узнала, откуда они взялись.

«Да что ты говоришь, от самого князя! Вот это да, в «Закатном ветерке» жили! Неужели они богачи? Ах, секретность. Не говори, милочка, эти военные такие зануды, не подступись к ним. Думают, мы сами должны к их ногам падать только за то, что у них есть меч! А ведь еще неизвестно какой…» – Жрица весело смеялась вместе с двумя девицами, пришедшими на лечение легкого женского недуга.

– …таким образом, сестра, если прикажешь их схватить и доставить в орден, я выполню этот приказ! – докладывала Верония по амулету астральной связи. Помня предыдущую должность стандора, она старалась говорить четко, по-военному. – Но я обязана предупредить: крупные неприятности Тирскому филиалу обеспечены. Новый князь не терпит Родящих сильнее, чем предыдущий.

Викария думала недолго:

– Оставь их, Тартар сам с ними разберется. Меня больше интересует другой человек… – чуть помедлила, вспоминая, не запрещала ли Верховная прямо говорить о беглом рабе. Не запрещала, но поверит ли Верония? Сама стандор верила через силу, буквально заставила себя. – Задача – проверить все их связи, с кем контактировали, с кем спали. Вот что… в докладе прозвучала богатая вилла, где они жили, проверить в первую очередь!

– Слушаюсь, сестра! – отрапортовала, как в армии. – А как имя «человека»?

– Когда найдешь – узнаешь, – загадочно ответила Викария и прервала связь.

Она вдруг вспомнила из отчета по «личному рабу Верховной», что «провожала» пятерку баранов именно эта «любящая» жрица, Верония. «Ты ведешь нас, Пресветлая, это несомненно!» – посчитала такое совпадение далеко не случайным.

Вообще-то слухов о той вилле и их обитателях ходило предостаточно, но каждый новый слух противоречил предыдущему. Нужны были «сведения изнутри».

Одна жрица быстро вспомнила, что примерно полгода назад к ней обращалась служанка из «Закатного ветерка». Хотела забеременеть от хозяина – не получалось. По местным меркам, такая открытость – случай неординарный: «добропорядочные» обыватели узнают – не отмоешься. Сильно хотела та девица вылезти из нищеты.

На этом и сыграли. Обычным посыльным вызвали в храм, якобы затем, чтобы «вернуть деньги за плохую работу и материально компенсировать извинения». Сирилгин прибежала чуть ли не вслед за посыльным.

Ей не пришлось ломать блокировку памяти или использовать Знак «правдивости». Ее встретила Верония и буквально утопила в любви, понимании и женском сочувствии к ее нелегкой доле отвергнутой любовницы. Секретарь еле успевала записывать слезные откровения служанки о себе самой и, главное, о любовнике – хозяине виллы. Троих друзей, «бывших сослуживцев господина Руса», упомянула лишь вскользь, когда рассказывала об их внезапном появлении.

– Утром увидела их во дворе. Ничего так, все симпатичные, но без лепты в кармане. На что они мне тогда сдались?

«Чик – тот самый раб Верховной?! – поражалась Верония. – Но как так? Рабство необратимо, как само посвящение…» – и прикусила язык, вспомнив потерю посвящения Томилой. Упрямые факты и точный словесный портрет сходились именно на рабе.

«Но там было Правосудие, а Чик… Он кто? – старательно вспоминала его образ и не находила ничего необычного, кроме разве что уважительного отношения к нему других рекрутов, не как к рабу, – правильно сказала Викария, найду – узнаю. Но это… невозможно! А склонность к Силе Геи?! Прости за сомнения, Пресветлая».

Сейчас Чик, совершив очередной подвиг – выгнав с виллы разбойников, погуляв на свадьбе друга и своей бывшей любовницы, снова отправился по коммерческим делам, по слухам, в Этрусию. А в первый раз уходил с самым настоящим этруском.

«Здоровенный сероглазый красавчик с длиннющим мечом, – описала Сирилгин. – Он сначала раненый был, потом выздоровел. На нас, на служанок, и не смотрел даже. Ужас какой серьезный! А Русу чуть ли не кланялся».

Больше всего служанка ненавидела Гелингин – дочку князя. Она, сучка высокородная, отбила ее Руса, и князь, говорят, не против их свадьбы.

– Рус, конечно, богач и архей, но никак не князь, и не царь, и не наследник! Может, князь передумает, не отдаст свою любимую дочь за безродного? Ты как думаешь, Верония? Неровня он ей! Наиграется, даркова подстилка, и выкинет! А я подберу, я не гордая… – плакалась она месхитинской жрице.

«В чем-то эта дура права, особенно в рассуждениях о неравном браке… Этруск-купец? Встречаются такие, но очень редко, они больше воины. Вот и дурочка рассказала, что он был ранен… непременно надо доложить Викарии…» – что и сделала, как только отправила Сирилгин с внушением забыть о встрече, но непременно прибежать в этот неприметный храм на окраине Эолгула и рассказать о возвращении хозяина.

– Князь… Значит, по словам этой курицы, его привечает… – задумчиво произнесла Викария.

– Не только по ее словам, сестра Стандор, весь город об этом судачит…

– Мы не пустословные матроны, сестра. Вот что, в городе есть этрусский посланник?

– Есть.

– Как он относится к лооскам?

– Не знаю, об этом речь не заходила… – подосадовала Верония.

– Твоя задача, – Викария порадовалась досаде подчиненной, а то слишком все у нее гладко, невольно заревновала, – любым способом вытянуть из него сведения о том этруске. Не может быть, чтобы в той дыре они не оказались знакомыми, и поспрашивай о Русе. – Она и в мыслях называла бывшего раба не Чиком, а Русом. Так легче воспринималась невероятная новость – раб жив! Права Флорина. Хоть не от мира сего Верховная, а ума у нее не отнять.

– Надеюсь, добывать сведения у похотливых самцов ты умеешь, – на этом отключилась.

Умела. Как, впрочем, и любая умная лооска.

Стригант откровенно скучал в этом забытом Френомом городишке, где и осень практически лето. На соблазнение поддался охотно. Веронии показалось – еще чуть-чуть, и он ее порвет.

«Все правильно, – вспомнила она, – здесь же нет легальных домов терпимости, а в нелегальные ему идти не с руки, и местные дамы недотроги. Идиоты эти тиренцы, зачем так мужиков доводят?»

Ей, лооске, и в голову не приходили понятия «обычаи», «нравственность», «девичья честь», в конце концов. Поступок Сирилгин в ее глазах выглядел вполне естественным, а сама девушка его стыдилась и оправдывала исключительно бедственным положением. Перед сестрами и матерью (отец давно умер) маячило рабство за долги, что еще постыдней.

Посланник, расслабленный после близости да под влиянием гипнотического дара Веронии, рассказал ей о принце. «Лооске можно доверять, им Этрусия до того места, чем я только что попользовался. Давно держал эти сведения в тайне, скрывал от Гросса, переживал. Теперь рассказал – и полегчало», – примерно так Стригант объяснял сам себе несвойственную ему откровенность.

– Что?! – поразилась стандор, слушая доклад. – Не может быть!!!

«Вот почему Флорина говорила о его способностях! Она не с островов, а из Этрусии его вытащила! Или с островов, куда он убежал, они от них недалеко. Ну, Верховная!»

Эти мысли, разумеется, не озвучила.

– Таким образом, сестра, он сейчас с мятежниками добывает себе венец, – бесстрастно закончила Верония, пропустив возглас: «Не может быть».

Она гордилась собой. Правда, вопрос со жрицей, которая сняла метки с разведчиков, оставался открытым, но задания найти ее не поступало и вряд ли поступит. Стандора вполне удовлетворили сведения о судьбе раба.

Викария – не Следящий, который не доложит одни только умозаключения в качестве неоспоримого факта. Ей хватило рассказа подчиненной, чтобы с легким сердцем направиться к Верховной.