Алексей Жарков - Избранные. Вирд

Избранные

Вирд

Составитель Алексей Жарков

Иллюстратор Александр Павлов

Дизайнер обложки Алексей Жарков

© Александр Павлов, иллюстрации, 2017

© Алексей Жарков, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-8062-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что такое вирд?

Вступительное слово Ильи Пивоварова

Легенды гласят, что в переводе с одного из германских языков, «weird» значит «странный». Ареалом его обитания были рассказы Лавкрафта и Кафки, но потом зверёныш подрос и стал жить на стыке жанровых полей. За рубежом вирд в изобилии водится в Британии, на страницах произведений Чайны Мьевиля, и в Америке, в книгах Джеффа Вандермеера и Роберта Беннетта. У нас бы он и не прижился, если бы не Владислав Женевский, который привёз вирд из-за границы, вырастил его, а потом, когда появились первые плоды, раздал семена друзьям-литераторам. Разведением и селекцией вирда также занимаются Михаил Павлов и Алексей Жарков.

Как выглядит вирд? Внешний вид его изменчив из-за приверженности экспериментам. Шкура сюрреалистична и абсурдна, количество, размер и форма конечностей зависят от жанровых влияний: щупальца и жвалы хоррора, стимпанковские трубы и колёса, фантомные конечности традиционной мистики. Этакий «изысканный труп» от литературы, чьей единственной постоянной чертой остаётся странность. Не думайте, что вирд близок к сверхъестественному хоррору. Вирдовой может быть фантастика (произведения Филипа К. Дика), фэнтези («Город лестниц» Роберта Беннетта), шпионская проза («Посредник» Чайны Мьевиля), научный трактат («Королевский кальмар» Джеффа Вандермеера), и многие другие жанры.

Каковы повадки вирда? Он не стремится ни рассмешить, ни напугать. Его цель? Возможно, развлечь, но больше – явить миру свою странность, и пусть читатели решают, что с ней делать.

Вирд водится и на этих страницах. Вы услышите, как он пищит и скребётся в «Серой империи», увидите его в муравьином мире «Пяти смертей одного», почувствуете в «Давке». В каждом из рассказов альманаха он ведёт себя по-разному. И всё-таки, что это за тварь? Хватайте воображаемые сачок, удочку или с чем вы охотитесь – и отправляйтесь в путь.

Удачной ловли, читатель!

Серая империя

Константин Головатый

«мечется кошка; невесело ей:

чует она приближенье мышей».

В.А.Жуковский «Суд Божий над епископом»

Утро выдалось холодным.

К оконным стеклам прижался дождливый смурной день-город. Рядами и поколениями в небо вонзались небоскребы, и оно не выдержало. Исколотое многоэтажными штыками в этой точке земного шара, небо истекало дождем, плакало холодными каплями.

Все это Ирина едва могла различить, но знала, что так и есть. Не вставая с постели, она нащупала на тумбе очки, нацепила их, и посмотрела в окно.

День-город прорвал ограду восприятия, и прижался теперь уже к линзам очков. Проник в мозг, скользнул в душу, где давно свил гнездо.

А все же приятное пробуждение! Великий день! Сегодня ее ожидает интервью с Марком Павловичем Табле – событие немалое, просто грандиозное. Отделенный от прочего мира своей серой империей, Табле никого к себе не подпускал.

Встреча назначена на двенадцать часов. Вздохнув, Ирина выбралась из теплой постели, и быстренько собралась. Кот Мурзик нагнал женщину в дверях и, мурлыча, стал тереться об ноги.

– А ведь тебя покормить надо, дружок, – сказал она ласково, и погладила пушистую черную спинку. – Неизвестно когда вернусь, – после интервью она, скорей всего, на всех парах поскачет в редакцию.

Все женщины в городе давно избавились от страха перед мышами, поэтому Ирина невозмутимо достала коробку и вытряхнула ее содержимое. Пискнув, мышь шлепнулась на пол и попыталась скрыться. Грациозным прыжком Мурзик пленил ее, и заиграл, прикусывая время от времени.

Вообще потчевать кота такой пищей Ирине не хотелось. Вот только попробовав однажды мышатину производства компании Табля, Мурзик ничего иного жрать не желал.

– Что же он в них добавляет?! И сколько еще там осталось? – Ирина посмотрела на коробку. Счетчик показывал четыре. Скоро придется новую покупать, вздохнула женщина.

Шесть из десяти жизней мыши исчерпаны. Новинка от Табля: мышь с десятью жизнями. Абсолютно живая и настоящая. Сейчас кот сожрет ее, насытится, мышь переварится… и все же почти сразу она возникнет в своей коробке под блистером! Там, где-то в областях философии и науки – генной инженерии, например, – в заоблачной выси для заурядных умов, рука загадочного Марка Табля одарила мышь еще одной жизнью. Отчасти за это Ирина его и преследовала, стреляла в спину статьями и репортажами.

Выходя из квартиры, она поразилась, как кот остервенело рвет мышь, со злостью, – словно завидуя тому, что у нее на одну жизнь больше чем у него.

Взрывая колесами лужи, такси неслось по улицам мегаполиса. Ирина безучастно смотрела в окно. Все знакомо до тошноты: здания – однотипные конструкции из стекла и металла; унылые прохожие в одинаковых одеждах – выписанные под одну копирку мысли и судьбы. Ни искры, ни вдохновения, одна только всепоглощающая – без конца и края – серая пустота.

Зарядил ливень, и капли дождя отстукивали беспросветный тоскливый мотив одиночества.

Машина петляла среди небоскребов как мышь в лабиринтах дома, невольно сравнила Ирина и рассердилась на себя. Табле со своей свитой даже ей в сознание ухитрился просочиться! Она ненавидела его за это, и сразу отметила: машина – мышина…

Когда-то Марк Табле был простым человеком, неудачником можно сказать, и беды преследовали его по пятам. И вот Марка осенила мысль разводить мышей и сбывать их под видом кошачьего питания. Прежде всего Табле открыл несколько магазинов, где мышей продавали на развес. Со временем расширился, отстроил большой супермаркет, еще несколько, потом настал черед первой фабрики и ферм. Империя выросла. Своих питомцев хозяюшки баловали исключительно продукцией Табле.

С всеобщего одобрения Марк пролез в городской совет, и незаметно превратился в фигуру номер один. Активно используя новейшие научные достижения, он приглашал ученых со всего мира, спонсировал их – порой сомнительные – изыскания. Сам Марк стал затворником, и нигде не показывался, – его лицом была империя. От него без конца появлялись удивительные новинки вроде мышей с множеством жизней, разноцветных, с разными вкусами. Занятия наукой открыли Табле безграничные возможности. Он даже пытался воздействовать на погоду.

А у горожан словно глаза застлало. Мало кто придавал значение тому, что раньше город утопал в солнечном свете, был ярким и цветущим. Взошла звезда Марка Табле и в ее сиянии мегаполис поблек, отсырел, в нем теперь непрестанно поливали дожди. И повсюду мыши, – коробки с ними стоят в любом магазине; по улицам курсируют грузовики с логотипом Табле, – специально для них в светофоры встроили четвертый цвет. Когда загорается серый, движение на дорогах замирает, – и фуры с мышами и химикатами могут беспрепятственно продолжить свой путь.

Вот почему Ирина, журналистка, одна из немногих, кто посмел объявить ему войну. В памяти женщины дрожало тусклое воспоминание о цветущем прошлом, – хотя ее образ жизни и судьба в ту солнечную пору были серыми.

И вот он назначил ей, самому непримиримому противнику, встречу.

Хотя какой там противник?! Наполняя мир бесполезной суетой, Ирина, и подобные ей, мельтешили у подножия небоскреба, в котором располагались центральные лаборатории и штаб-квартира мышиного магната. Небоскреб, или точнее: небоцарап. Здание построили в виде мыши, – она замерла на задних лапах, вскинув морду верхних этажей и распушив усы-антенны. Высоко, почти в облаках, засев в одном из ее пластиковых глаз, ожидая Ирину, взирал на лежащий перед ним мир сам Марк Табле.

Охрана была предупреждена, женщину пропустили внутрь, и, сраженную красотой и богатством отделки, доставили лифтами и лестницами в кабинет Табля.

Конечно, все здесь смотрелось солидно и богато – от техники до мебели, – и на общем фоне сразу бросался в глаза заключенный в рамку портрет Микки Мауса. Внушительных размеров картина висела на стене.

Марк Табле оказался долговязым узкоплечим человеком, одетым в белый халат – словно только что вернулся из лаборатории. Лицо покрывали морщины и складки как у шарпея (хоть на мышь не похож, облегченно выдохнула Ирина). Умные глаза смотрели строго и проницательно.

– Вот и вы, дорогая моя Ирина Андреевна! Такой я вас себе и представлял. Прекрасной и сильной, обаятельной и пламенной. Здравствуйте! Рад видеть вас…

Ирина ответила на приветствие, прекрасно понимая, что он лукавит. Ни одно из озвученных прилагательных к ней не относится. Уставшая женщина, невзрачная, чрезмерно расплывшаяся в талии, одутловатое лицо, мешки под глазами, – вот что она из себя представляет.