Олег Дивов - Абсолютные миротворцы (сборник)

Дивов Олег

Абсолютные миротворцы

© Дивов О., 2017

Холод, голод, интеллект

Тигра сказал «спасибо» и неуверенно покосился на Пуха.

– Это и есть чертополох? – шепнул он.

– Да, – сказал Пух.

– Тот, который Тигры любят больше всего на свете?

– Совершенно верно, – сказал Пух.

– Понятно, – сказал Тигра.

И он храбро откусил большущую ветку и громко захрустел ею.

В феврале на территорию забрёл медведь-шатун, голодный, несчастный и совсем уже тупой от безнадёги. Примерно через километр он наткнулся на Седьмого, который тащил соль лосям.

Медведь остановился, подслеповато уставился на Седьмого и потянул носом воздух. Сталь и пластмасса не вызвали у зверя никакого интереса, но холщовый мешок для соли впитал запах комбикорма. Им провоняло насквозь всё Лесничество, и это был запах еды.

Седьмой тоже встал и теперь разглядывал встречного своими линзами. В памяти робота всплыл каталог актуальных животных территории с записью о том, что единственный наличный медведь сейчас мирно спит в берлоге. Следовало выяснить, наш ли это подопечный (да/нет), и в обоих случаях доложить Первому.

Индивидуальный чип животного не отзывался. Седьмой решил проверить визуальную метку на ухе медведя, для чего смело двинулся на сближение.

Медведь принял угрожающую позу и заворчал.

Паукообразная железяка с мешком соли на спине не пугала медведя. Его уже вообще мало что могло испугать. С начала зимы у него в голове помещалось только две мысли: «хочу есть» и «еды нет», – причём вторая уверенно доминировала. Медведю лень было тратить последние силы на какую-то ерунду, поэтому он её, ерунду, предупредил.

Тем временем лёгкий ветерок донёс запах медведя до лосиного стада, и оно без долгих размышлений двинулось куда подальше.

Седьмой, чтобы разглядеть метку, всё пытался зайти сбоку, но медведь поворачивался к нему носом. Через минуту эти танцы медведя утомили, и он в полный голос зарычал.

Грозный рык услышала волчья стая, дремавшая в полукилометре к западу, вдоль тропы к месту прикорма лосей. Волки от неожиданности пришли в ужас и попытались броситься врассыпную. К счастью, вожаку как самому рассудительному и ответственному удалось худо-бедно сгуртовать их в компактную группу и пригнать обратно. Понятно, что никто не ждёт зимой медведя, но надо как-то уже собраться и защищать свой ареал от вторжения чужака. А главное, с минуты на минуту по тропе должен был пройти Шестой с волокушей, полной волшебно пахнущего комбикорма. Время к обеду, а обед – это святое. Нельзя просто так взять и удрать, поджав хвост, когда обед.

Строго говоря, комбикорм совсем не нравился волкам на вкус, – неудивительно, ведь исходно он предназначался для лосей, – но лоси от него вообще шарахались, а волки ничего так, приспособились и даже в некотором смысле насобачились.

Этот своеобразный продукт возник в Лесничестве случайно. Поздней осенью у Первого вдруг завис основной мозг, и он со вспомогательного дал команду на перезагрузку. Всё прошло вроде нормально, но в «поваренной книге» Первого каким-то образом слиплись и наложились один на другой два рецепта – подкормки для волков на суровые холода и собственно зимнего комбикорма для лосиного стада. Зима выдалась самая обычная, помогать хищникам никто не собирался, а насчёт лосей было распоряжение увеличить поголовье, так что готовили для них помногу и часто.

Когда выпал снег, Первый загрузил рецепт своим лесникам. С тех пор Четвёртый, Пятый, Шестой и Седьмой бегали по территории, собирая всю дохлятину, кидали её в дробилку, щедро добавляли кору осины и ивняка, чуточку дрожжей, соли – спасибо, не сахара – и самую малость рыбьего жира, чисто как лекарство.

Иногда в дробилку попадали сонные енотовидные собаки, которых роботы вытаскивали из-под бурелома вдоль реки. Тогда приготовление корма сопровождалось дикими воплями, и у всего леса на некоторое время дыбом вставала шерсть.

На выходе получалось нечто с запахом, будоражащим воображение настолько, что человек, наверное, упал бы в обморок от избытка чувств.

Волки, едва унюхав комбикорм в первый раз, натурально сдурели, вовсе потеряли инстинкт самосохранения и несколько раз пытались залезть в ангар, где располагалась «лесная кухня». Сначала они взялись за подкоп под забор Лесничества, затем кидались, очертя голову, в открытые ворота и атаковали волокушу на выходе из ангара, но разряды из шокеров, то в воздух, а то и прицельно, образумили стаю. Волки припомнили, что они умные, и попробовали напрыгивать на волокушу по пути следования, когда её тащил и соответственно оберегал только Шестой. Но жадный робот метко отстреливался электричеством и больно дрался манипуляторами. Прибыв на место, он раскладывал еду лопатой по лосиным кормушкам. Приходили лоси, останавливались в почтительном отдалении, нервно втягивая ноздрями воздух, тяжело вздыхали и уходили, а потом и вовсе бросили это дело – приходить. Но Шестой всегда бдительно охранял кормушки, пока нетронутая пища не смерзалась в комья, разгрызть которые вряд ли смог бы даже ископаемый тираннозавр. Тогда Шестой выковыривал, а то и выдалбливал комья из кормушек всё той же лопатой и сваливал в кучу. День ото дня куча росла, бессмысленная и беспощадная.

Решение нашлось само: лопата. По дороге она просто лежала на волокуше. При очередной попытке разбойного нападения один из волков случайно уронил лопату на снег – и вдруг Шестой отвлёкся, бросился подбирать инструмент. С тех пор все грабежи проходили по шаблону и всегда удавались. Молодой волк хватал лопату и принимался носиться с ней по лесу, а за ним гнался Шестой, отчаянно треща шокером. Стая тем временем забиралась на волокушу и давилась комбикормом. Волки от него пухли, словно на дрожжах, мучились изжогой, страдали запорами, а когда не страдали, тогда пукали так, что сами пугались. Но это была еда, за которой не надо бегать зимой по снегу. Много еды регулярно и практически без усилий. И в конце концов, она сногсшибательно пахла едой. Перестать её жрать было выше звериных сил.

Потому что нельзя просто так взять и перестать жрать опилки с мясом.

Услыхав очень сердитого медведя, разжиревшие и обленившиеся волки поначалу дали слабину, но быстро собрались с духом и приготовились оборонять свою кормовую базу.

Микрофоны на деревьях тоже расслышали предупреждение от крупного хищника, и теперь Первый несколько раз в секунду дёргал Седьмого, требуя доложить обстановку.

Седьмой ничего внятного сообщить не мог, поскольку не удавалось идентифицировать медведя ни как местного, ни как чужого.

К счастью, Первый отличался от Седьмого не только тем, что был здоровый и на гусеничном ходу. Он был тупо умнее. В том смысле, что у него были прописаны кое-какие сложные алгоритмы. Поэтому он выгнал из ангара на мороз Второго, приказав уточнить наличие «своего» животного в берлоге. А Седьмому рекомендовал до выяснения не дёргаться, но контролировать ситуацию.

Параллельно Первый отправил запросы соседям, не терялся ли у них медведь.

Соседи, как всегда, не ответили. К сожалению, Первый не мог задать самому себе вопрос: «Сдохли они там, что ли?», – а то бы давно проверил это и попутно закрыл много других вопросов, которые, увы, тоже не был обучен сам себе задавать.

Седьмой перестал скакать вокруг медведя. Тот слегка успокоился и потянулся к роботу посмотреть, не почудился ли ему с голодухи вкусный запах.

Седьмой, в точности следуя базовой служебной инструкции, замер.

Медведь потрогал мешок лапой, толкнул, но Седьмой цепко фиксировал поклажу всеми четырьмя верхними манипуляторами. Зверь лизнул мешок, разочарованно вздохнул, а потом, убирая лапу, случайно распорол когтями холстину. Куски соли посыпались на снег.

Это была уже потрава и грабеж. Седьмой, опять-таки строго по инструкции, включил шокер и дал предупредительный разряд в воздух.

Запахло грозой.

Медведь слегка оживился, схватил Седьмого за ногу и принялся с лязгом и скрежетом, осыпая все вокруг ржавчиной, дубасить роботом об сосну.

Дубасить логичнее об дуб, но дуба поблизости не оказалось.

Грохот поднялся оглушительный и убедительный. Волки мигом утратили боевой настрой и организованной толпой бросились наутёк, лоси ускорили бег куда подальше, а в паре километров к востоку настороженно замер тигр.

Тигр был старый, опытный, голодный и злой, на след медведя наткнулся ещё двое суток назад и сразу понял, что это, несмотря на солидные размеры, лёгкая добыча. При известной сноровке завалить полудохлого шатуна не составит труда. Пока догонишь – совсем ослабеет, а больше тела – больше еды.

В красивой голове тигра помещались целых три мысли, но включались они строго по отдельности. Раз в году тигру хотелось размножаться, всё остальное время – либо спать, либо есть.