Брайан Олдисс - Теплица (сборник)

Брайан Олдисс

Теплица

Без остановки

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

КАБИНЫ

I

Как луч радара, отразившись от какого-то предмета, возвращается к своему источнику, так и биение сердца Роя Комплейна, казалось, заполнило все окружающее пространство. Он стоял в дверях своего жилища, вслушиваясь в бешеные удары пульса в висках.

— Ну, уходи, давай, если ты вообще собираешься уходить, ну! Ты же мне сказал, что уходишь!

Сварливый голос Гвенны за спиной ускорил его решение. Издав приглушённый вопль, он не поворачиваясь захлопнул дверь и до боли начал тереть руки, чтобы успокоиться. Именно так и выглядела его жизнь с Гвенной: сперва ругань без всякого повода, а потом эти бешеные, изматывающие как болезнь, вспышки гнева. И что хуже всего, это не был обычный чистый гнев, а какое-то омерзительное липкое чувство, которое даже при наивысшем накале не могло заглушить сознание того, что вскоре он вновь окажется здесь, унижаясь и прося прощение. Что поделаешь…. Комплейн не мог обойтись без неё.

В эту рань неподалёку шаталось ещё несколько мужчин. Время работы для них ещё не настало. Группа, сидевшая на полу, играла в «попрыгунчики» Комплейн подошёл к ним и, не вынимая рук из карманов, хмуро наблюдал поверх голов за ходом игры. Поле игры было начерчено прямо на полу и представляло собой квадрат со сторонами, равными двойной длине мужского локтя. На поле в беспорядке были разбросаны кости и фишки. Один из игравших наклонился и переместил свои фишки.

— Охват на пять позиций, — заявил он с безжалостным торжеством.

Потом он поднял голову и заговорщически подмигнул Комплейну.

Комплейн безразлично отвернулся. Долгое время он испытывал какой-то болезненный интерес к этой игре. Он был готов играть в неё без конца, пока его молодые ноги не начинали отказывать от длительного сидения на корточках, а утомлённые глаза не переставали различать серебряные фишки. И для многих других, чуть ли не для всех людей племени Грина, в этой игре таилось некоторое колдовство: она давала им не только ощущение простора и силы, но и эмоции, которых было полностью лишено их обычное существование. Но теперь чары рассеялись окончательно, и Комплейн был полностью свободен от них, хотя наверняка было бы здорово вновь отыскать что-нибудь такое, что так же захватило бы его.

В унылой задумчивости он побрёл вперёд, почти не обращая внимания на расположенные с обеих сторон двери, но зато быстро поднимая глаза на каждого встречного. Неожиданно он заметил спешащего в сторону Баррикад Вэнтеджа, инстинктивно прикрывающего левую сторону своего лица от людских глаз. Вэнтедж никогда не принимал участия в общих развлечениях, он вообще не выносил, когда вокруг были люди.

Почему Совет пожалел его, когда тот был ещё младенцем? В племени Грина появлялось на свет немало уродливых детей, и всех их ждало только одно: нож. Когда-то сверстники прозвали Вэнтеджа Рваной Губой и всячески издевались над ним, но теперь, когда он вырос в сильного и агрессивного мужчину, всеобщие насмешки стали более сдержанными и завуалированными.

Не отдавая себе отчёта в том, что его ленивая прогулка приобрела хоть какой-то смысл, Комплейн тоже направился в сторону Баррикад, присматриваясь к Вэнтеджу. На этом участке располагались самые удобные помещения, отведённые для нужд Совета. Дверь одного из них внезапно распахнулась, и показался сам лейтенант Грин в сопровождении двух офицеров.

Хотя Грин и был человеком весьма преклонного возраста, но его раздражительность и нервная походка ещё носили следы юношеского темперамента. Рядом с ним задумчиво вышагивали офицеры Патч и Циллак с парализаторами, заткнутыми за пояс.

К великой радости Комплейна Вэнтедж, испуганный этой неожиданной встречей, ударился в панику, отдав честь вождю.

Это был жалкий жест — голова приложена к руке, а не наоборот, — на который Циллак ответил вымученной улыбкой. Подобострастие давно стало лишь необязательным обычаем, хотя на словах никто не смел в этом признаться.

Когда сам Комплейн должен был пройти мимо них, то поступил согласно общему обычаю — отвернулся и стал смотреть в другую сторону. Никто не имел права думать, что он, охотник, кого-либо хуже. Ведь было же сказано: «Ни один человек не хуже другого, если только он сам не испытывает потребность оказать другому уважение».

В значительно лучшем настроении он догнал Вэнтеджа и положил ему руку на левое плечо. Вэнтедж повернулся и мгновенным движением приставил к его животу короткий заострённый стержень. Он всегда вёл себя как человек, со всех сторон окружённый неожиданными опасностями. Острие стержня ткнулось как раз в область пупка Комплейна.

— Успокойся, красавчик. Всегда так друзей приветствуешь? — спросил Комплейн.

Он отстранил оружие.

— Я думал… Пространства тебе, охотник… Почему ты бездельничаешь? — неуверенно произнёс Вэнтедж, отводя глаза.

— Потому что решил пройтись в сторону Баррикад с тобой за компанию. Кроме того, кастрюли мои полны, а налоги уплачены. У меня лично нет недостатка в мясе.

Дальше шли в молчании. Комплейн пытался оказаться по левую сторону Вэнтеджа, но тот не допускал этого. Впрочем, Комплейну не хотелось излишне раздражать Вэнтеджа — тот мог внезапно прийти в ярость и броситься на него.

Драки и смерть были обычными явлениями в Кабинах — они служили естественным противовесом высокому уровню рождаемости, но все же никто не станет с радостью умирать только ради поддержания равновесия.

Вблизи Баррикад было людно, и Вэнтедж сразу отошёл в сторону, что-то бормоча насчёт порядка, который ещё наведёт. С видом оскорблённого достоинства он устроился где-то у стены.

Главная баррикада представляла собой деревянную преграду, полностью блокирующую коридор. Её постоянно охраняли двое стражников. В этом месте кончались Кабины и начинался лабиринт переплетённых водорослей. Сама же баррикада являлась временным сооружением и непрерывно передвигалась вслед за племенем.

Племя Грина носило кочевой характер: неумение получать достаточный урожай и постоянная нехватка мяса вынуждали его к частой перемене мест. Она заключалась в передвижении вперёд передовой баррикады и подтягивании задней. Что-то подобное и происходило как раз в эту минуту. Переплетение водорослей атаковали и уничтожали впереди, но позволяли им спокойно расти позади; таким образом, племя медленно вгрызалось в бесконечные коридоры, словно червь в гнилое яблоко. За баррикадой работали мужчины, которые с такой яростью рубили длинные плети, что съедобный сок брызгал из-под лезвий. Эти плети потом бережно собирались, чтобы сохранить как можно большее количество сока. Сухие стебли, разделённые на части, после этого применялись для разных целей. Дальше всех, прямо под сверкающими остриями, происходил сбор молодых побегов для особых приправ и семян для самого разного потребления: в качестве пищи, пуговиц, сыпучего груза для местных вариаций тамбурина, фишек для игры в «попрыгунчики» и, наконец, игрушек для детей (плоды, к счастью, были слишком крупными, чтобы поместиться в ненасытных детских ртах).