Джек Вэнс - Поместья Корифона. Серый принц

Джек Вэнс. Серый принц. Поместья Корифона

Поместья Корифона. (Серый принц)

The Domains of Koryphon (The Gray Prince)

Copyright © 1974 by Jack Vance

Translation copyright © 2014 by Alexander Feht

Published by agreement with the author and the author’s agents, The Lotts Agency, Ltd.

Переводчик выражает благодарность Джеку Вэнсу (автору), Игорю Борисенко, Инне Ослон и многим другим за полезные пояснения, замечания и советы.

Language: Russian

Пролог

Космической эре тридцать тысяч лет. Веками люди переселялись от одной звезды к другой в поисках богатства и славы — Ойкумена составляет заметную часть Галактики. Торговые пути пронизывают космос, как капилляры — живую ткань; тысячи миров колонизированы: каждый не похож на другой, каждый накладывает неповторимый отпечаток на приспособившихся к нему мыслящих существ. Никогда еще род человеческий не был менее однороден.

Прорыв за пределы обжитого пространства тоже никогда не отличался ни планомерностью, ни единообразием. Люди беспорядочно прибывали и отбывали волнами и отдельными группами, гонимые войнами и религиозными верованиями, а нередко и самыми загадочными побуждениями.

Планету Корифон можно назвать типичной только в том, что касается разнообразия ее обитателей. На континенте Уайи ульдры освоили широкую полосу вдоль южного побережья — Алуан, тогда как на севере ветроходы бороздят на двух- и трехмачтовых парусных фургонах обширное плоскогорье Пальги. Оба народа — непоседливые кочевники; почти во всех остальных отношениях они несопоставимы. К югу, за Хурманским морем, простирается экваториальный континент Сцинтарре, освоенный пришлыми[1] космополитами, по уровню общественного развития намного опередившими как ульдр, так и ветроходов.

Автохтонами Корифона считаются две «квазиразумные» расы — эрджины и морфоты. Ветроходы одомашнивают и предлагают в продажу эрджинов особо крупной и кроткой разновидности; возможно, им удается отбирать и дрессировать беспородных особей, добиваясь проявления желательных характеристик. Обо всем, что связано с разведением эрджинов, ветроходы распространяться не любят, поскольку торговля ими — источник дохода, позволяющий северным кочевникам приобретать колеса, подшипники и оснастку для парусных фургонов. Иные алуанские ульдры ловят и объезжают диких эрджинов, укрощая их свирепость электрическими шпорами и уздечками. Как домашние, так и дикие эрджины обладают телепатическими способностями, позволяющими им сообщаться между собой и с отдельными одаренными («вещими») ветроходами. Никакой связи, ни биологической, ни культурной, не существует между эрджинами и морфотами — зловредной, извращенной и непредсказуемой расой. Морфотов ценят только за жутковатую, неизъяснимую красоту. В Оланже на побережье Сцинтарре пришлые, привлеченные не в последнюю очередь щекочущими нервы кошмарными привычками морфотов, дошли до того, что учредили клуб любителей поглазеть на этих морских тварей.

Двести лет тому назад в Уайе приземлилась банда инопланетных флибустьеров, захватившая врасплох съехавшихся на конклав племенных вождей ульдр и принудившая южных кочевников уступить новоприбывшим право собственности на некоторые родовые земли, заключив пресловутые «Договоры о повиновении». Таким образом каждый из пиратов получил огромный надел земли площадью от пятидесяти до ста пятидесяти тысяч квадратных километров. Со временем эти наделы превратились в величественные поместья Алуана, где потомки завоевателей ведут привольную и роскошную жизнь в особняках-цитаделях, по масштабам соответствующих необозримости их владений.

Племена, подписавшие «Договоры о повиновении», мало пострадали — их образ жизни даже, пожалуй, улучшился. Новые плотины, запруды и каналы стали надежными источниками питьевой воды, кровавые межплеменные стычки запрещены, а помещичьи клиники обеспечивают хотя бы какую-то видимость медицинского обслуживания. Нередки случаи, когда ульдры-подростки посещают помещичьи школы и становятся приказчиками, кладовщиками или прислугой; другие нанимаются ухаживать за скотом.

Многие ульдры, однако, возмущаются своим очевидно подчиненным положением. На подсознательном уровне, возможно, не меньшее озлобление вызывает то никогда не упоминаемое вслух обстоятельство, что помещики не проявляют никакого интереса к женщинам из кочевых племен. В первоначальный период захвата земель, несомненно, имели место отдельные случаи изнасилований и принуждения к сожительству — таковы отталкивающие, но неизбежные последствия любого завоевания. Тем не менее, хотя ульдры мужского пола — высокие и мускулистые наездники с орлиными носами, искусственно придающие серой коже ультрамариновый оттенок — в целом отличаются более или менее представительной наружностью, того же нельзя сказать об их женах и матерях. Девушки-ульдры, дородные и приземистые, бреют головы наголо, чтобы избавиться от паразитов, и совершенно непривлекательны. По мере того, как они взрослеют, их массивные ягодицы и короткие толстые ноги остаются прежними, тогда как торсы, руки и лица вытягиваются; характерный для ульдр длинный нос отвисает, как сосулька, серая кожа покрывается грязноватыми разводами, а прически (замужние женщины позволяют волосам расти, невзирая на паразитов) торчат, окружая головы наподобие оранжевых одуванчиков. Пришлые помещики[2] издавна относились к девушкам и женщинам ульдр с безукоризненно вежливым безразличием, но именно эта подчеркнутая обходительность, парадоксальным образом, со временем стала восприниматься ульдрами как нечто унизительное и оскорбительное.

К югу от Хурманского моря протянулся узкий континент Сцинтарре со столичным портом Оланжем — модным курортом, часто посещаемым инопланетянами. У искушенных в житейских делах, любезных и образованных горожан Оланжа мало общего с помещиками — тех они рассматривают как напыщенных блюстителей устаревших традиций, лишенных стиля, грации и юмора.

В Оланже, в экстравагантном древнем сооружении, именуемом Палатой Хольруда, заседает Дума — совет тринадцати нотаблей, единственное правительственное учреждение Корифона. Хартия Думы гласит, что ее юрисдикция распространяется в равной степени на Сцинтарре и всю территорию Уайи; на практике же нотабли предпочитают не вмешиваться в дела помещиков и кочевников. Наследные помещики относятся к Думе как к неуместному средоточию праздного крючкотворства, договорные ульдры проявляют полное безразличие, вольные ульдры отвергают идею централизованной власти как таковой, а ветроходы даже не подозревают о существовании Думы.