Александр Буклешев - Цепь

Буклешев Александр

Цепь

Александр Буклешев

Цепь

"Женщины - животные ночные; и до сих пор, при кажущейся доступности и простоте контакта, их поведение остается малоизученным, а порой и вовсе необъяснимым и загадочным..."

Он вынул отпечатанный лист из машинки и положил на самое видное место письменного стола, не сомневаясь, что она прочтет; завтра же, пока он будет завтракать, по привычке заглянет в кабинет навести чистоту и порядок и, переворошив бумаги, украдкой посмотрит, что он успел сделать за ночь.

Раньше он не скрывал своего недовольства, заставая ее за чтением рукописи. Он свято верил в приметы и считал, что неоконченные вещи нельзя показывать никому, иначе из них ничего толком не получится.

Иногда по утрам он выходил из кабинета со стопкой листков в руках или в кармане халата, желая прочесть ей наиболее удавшиеся, как ему казалось, куски. Он спешил в гостиную, где она обычно ждала его, сидя за накрытым столом, усаживался напротив, многозначительно прокашлявшись, заявлял:

- Я кое-что написал... Хочу, чтобы ты послушала...

Прочитав несколько предложений, он замолкал и смотрел на нее. Она перепархивала к нему на колени и, обняв за шею, говорила, улыбаясь:

- Ну интересно же, милый. Мне понравилось, честное слово! Умница!

А после, чмокнув его в лоб, садилась рядом, откладывала рукопись в сторону и, тряхнув головой, приказывала: "Ешь!"

До еды ли ему было, когда, словно увидев впервые, он не мог оторвать глаз от ее лица, одухотворенного радостью и потребностью жизни, от непокорной завитушки спадавших на лоб и пьянящих своим запахом и цветом волос, от обтянутой легкой тканью халата груди. Желание слиться с нею, прикоснуться губами к ее шее, к ее мягким податливым губам вытесняло все другие желания и мысли. С глубоким вдохом, несколько ослаблявшим его внутреннее напряжение, он осторожно касался ее руки.

Она мгновенно поворачивала к нему голову, и в ее вопрошающем выражении лица и глаз появлялись едва уловимые искорки всепонимающего лукавства.

Сейчас он удивлялся, как можно было что-либо скрывать от нее, запрещать что-то, уходить в себя, удаляясь от ее жизни. Конечно, он смирился с тем, что она читает его сочинения в зародышевом виде, для нее он готов был открыть не только свои записи, но и душу, вывернуть всего себя наизнанку.

Вспоминать о тех прекрасных солнечных днях их совместного житья было особенно горько и тоскливо. Он облокотился на стол, подперев висок ладонью, и тяжело вздохнул.

"Я давным-давно ничего не писал... Признаться, ничего стоящего на ум не приходит... А стоит ли вообще писать? Я же чувствую, что не получается так, как раньше". Он снова вздохнул и, подняв вокруг себя непроницаемым щитом многочисленные и тяжелые волны былых воспоминаний, погрузился в прошлое так же, как погружается в холодную мутную воду бассейна белый медведь, доведенный до отчаяния зноем, мухами и толпой зевак, наполняющей зоосад.

Раньше... Просто рядом была она - его Муза из плоти и крови, дарящая ему и свое зрение, сливавшееся с его видением, и свои нервы, переплетавшиеся с его нервами, и любовь, благодаря чему ему было доступно многое, что ускользало от других, и он мог писать, не стыдясь за свой труд. Во всяком случае, так ему казалось сейчас.

Он представлял ее прежней, живой, улыбающейся из окна отходящего поезда. Поезда, канувшего в никуда и не достигшего станции конечного назначения, потому что спустя час сорок минут с момента отправления весь состав и все его пассажиры были погребены под снежной лавиной. Лишь единицам посчастливилось выжить среди искореженной груды металла и пластика под безжалостно удушливой громадой снега, камней и льда.

Он вспомнил, как все началось...

Они позвонили во вторник, через три месяца после ее похорон. Было десять часов утра. Обычно в это время по многолетней привычке он садился работать, но в тот день, как, впрочем, и во все предшествовавшие дни бесконечно тягучих и липких своей горечью трех месяцев одиночества, скорбь господствовала над его мыслями и сердцем.

Поэтому он не сразу услышал сигнал видеотелефона.

Мягкий мужской голос участливо спросил:

- Господин Юл Кейн? Добрый день. Говорит представитель компании "Нью Велд Электроник Систем" Клод Бьюар.

- Добрый день, - нехотя ответил он и потянулся включить экран, но передумал. - Слушаю вас.

- Приносим вам свои глубокие соболезнования, господин Кейн. Извините за внезапное вторжение. Как известному писателю и человеку, уважаемому в общественных и деловых кругах, наша компания желает оказать одну очень важную, как нам кажется, услугу, касающуюся вашей жены, госпожи Санты Фло... Не могли бы вы уделить нам полчаса на этой неделе? Время и место выбирайте сами. Если желаете, я могу посетить вас. Если нет - после обеда, с вашего позволения, вам доставят проспекты нашей фирмы, где указаны адрес и телефон.

- Не беспокойтесь, мистер Бьюар. Могу встретиться с вами в четверг в одиннадцать часов. При возможных изменениях предупрежу вас заранее.

- Благодарю, господин Кейн. До скорой встречи.

- До свидания, - ответил Кейн и положил трубку.

До четверга он жил в смутном беспокойстве ожидания, догадываясь, что должно произойти нечто важное. Казалось странным, что совершенно посторонние люди проявляют интерес и не забывают о Санте, в то время как друзья и близкие уже свыклись с мыслью о ее кончине.

В четверг он подъехал к одиноко стоящему на небольшой площади высотному зданию, на котором огромными, сияющими перламутром буквами светилась надпись: "Нью Велд Электроник Систем".

В вестибюле его ждал Клод Бьюар. Поднявшись на восемнадцатый этаж, они долго шли по длинным, хорошо освещенным коридорам, устланным каким-то мягким синтетическим покрытием, поглощающим практически все звуки, миновали массу дверей со всевозможными надписями на входных сигнальных табло и, наконец, вошли в зал, две дальние стены которого составляли наружные стеклянные окна.

Направо от двери, в самом углу, стоял массивный подковообразный стол, за ним сидел худощавый светловолосый мужчина с правильными, почти классическими, чертами лица. При их приближении он встал, протянул руку и, поздоровавшись, представился: "Пол Исон".

Исон предложил им сесть и улыбнулся.

- Мы искренне рады видеть у себя такого известного человека, как Юл Кейн. Но, разумеется, не желание познакомиться с вами поближе дало повод для приглашения. - Говоривший замолчал и внимательно посмотрел на Юла. Мы действительно заинтересованы оказать вам... не знаю, как лучше выразиться. Давайте посмотрим кое-что, может быть, тогда нам легче будет объясняться.