Владимир Михановский - Страна Инфория

Михановский Владимир

Страна Инфория

По моим расчетам, я давно уже должен был выйти к станции, но лес и не думал редеть. Я устал и в душе проклинал затею с грибами. Увлекшись рыжиками да маслятами, я умудрился отстать от своих. Недоставало еще заблудиться!

Я съел на ходу несколько сыроежек, и этим слегка заглушил голод.

Но вот наконец просветы между деревьями стали больше, и откуда-то потянуло еле уловимым запахом дыма. «Жгут листья. Наверное, на станции», – вздохнул я с облегчением.

Но это оказалась не станция, а какой-то незнакомый мне городок. Вдоль главной улицы выстроились аккуратные домики под разноцветными остроконечными крышами.

Нет, это была не станция! И не листья жег в палисаднике человек небольшого роста, а какие-то ленты, шипевшие и сворачивавшиеся в огне, словно змеи.

Я подошел поближе.

У костра стоял не мальчишка, как мне показалось вначале, а взрослый мужчина, но ростом он был едва мне по пояс.

– Что вы жжете? – спросил я, остановившись.

– Это? – у человечка был приятный голос, а движения точны и гармоничны. Он толкнул палкой в костер несколько лент, выпавших из огненного круга, и сказал. – Это инфория.

– Инфория? – мне показалось, я ослышался.

– Ну да, старая информация. Уже использованная, – счел нужным пояснить маленький человек, глянув на мое вытянувшееся лицо.

– Понятно, старая информация, никому не нужная, – бодро сказал я, подумав, как он странно одет.

– Вы, должно быть, нездешний?

– Нездешний. Не скажете ли, где тут у вас можно перекусить? А то пока доберусь до электрички…

– Ближайший пункт питания – за углом налево.

– Благодарю.

В ажурной ограде палисадника мне начали чудиться непонятные письмена. Не отрывая взгляда от иероглифов, образованных искусно изогнутыми металлическими прутьями ограды, я сделал шаг назад, к выпуклой пластиковой дорожке.

– Но я вам не советую туда, – сказал мне вдогонку человечек. – Там подают несвежую информацию.

– А где же подают… свежую? – растерянно спросил я.

– Вы, наверно, из столицы. Там, конечно… – человечек двинул палкой так, что сноп искр взлетел в вечереющее небо. – А здесь… – он махнул свободной рукой. – Попробуем все-таки.

На крыльцо игрушечного домика вышла прехорошенькая девушка – точно вдруг ожила кукла, которую я купил вчера дочери.

– Оль, – сказал маленький человек, – проводи гостя в центральный инфор.

– Хорошо. – Голос девушки звучал, как серебряный колокольчик. Она легко сбежала с крыльца.

Мы шли довольно долго. Я вовсю глядел на островерхие домики, сложенные из неизвестного мне материала.

– Что это? – спросил я, потрогав пальцем стенку двухэтажного строения – я мог бы, кажется, дотянуться рукой до его шпиля.

– Окаменевшая инфория. Ее прессуют в брикеты, – пояснила Оль.

«И она тоже. Куда я попал! Дом сумасшедших – это можно понять. Но целый город, населенный сумасшедшими?!»

– Должно быть, неплохой материал, – решил я поддержать разговор.

– Из него делают все, – сказала Оль.

– Прочный?

– Не всегда, – покачала головкой Оль. – Бывает, попадается недобросовестная информация.

– Что же тогда?

– Брикет рассыпается на мелкие кусочки. Однажды у нас целый дом рухнул из-за этого.

– Целый дом! Ай-яй-яй!

– Да, да! В брикетах, образующих фундамент, оказалась лживая инфория. Представляете?

Я сочувственно кивнул.

– После этого случая мы всегда проверяем инфорию. Иначе нельзя.

Оль то и дело здоровалась с такими же, как она, маленькими человечками. Встречные с любопытством поглядывали на меня.

Среди жителей городка я выглядел Голиафом, хотя в обычных условиях не мог похвастаться ростом.

– Вот мы и пришли, – сказала Оль. Она указала на прозрачную дверь и убежала.

Я вошел в инфор. Голова моя почти касалась потолка, и я инстинктивно пригнулся. Стараясь – правда, безуспешно – не привлекать ничьего внимания, я взял крохотный поднос и пристроился в хвост очереди, выстроившейся у стойки. Самообслуживание! Уж оно-то, по крайней мере, было мне знакомо по институтской столовой, и я немного приободрился. Сейчас перекушу и сразу двину на станцию. Воскресенье, электрички ходят поздно.

Однако еда, выставленная за витринами стойки, снова повергла меня в недоумение. Таких блюд я в жизни не встречал! Ядовито-красные кубики, синие шарики, зеленые треугольнички.

Когда подошла очередь, я с надеждой схватил белый обтекаемый предмет эллипсоидальной формы: яйцо! – но ощутил ладонью холодок металла. Тогда, махнув рукой, я наугад принялся уставлять свой поднос миниатюрными блюдами, стараясь не пропустить ни одного. В очереди зашептались:

– Смотрите, смотрите!

– Боже, какой он голодный!

Не подымая глаз, я пробирался по низкому залу. Отыскав наконец свободное местечко, я сел и попытался раскусить алый кубик. Попытка едва не стоила мне зубов. Мой сосед по столику, приоткрыв рот, воззрился на меня. Точно так же смотрела моя дочурка в зоопарке на венерианского ардарга, двоякодышащего гада.

– Извините, непривычная еда… – сказал я с жалкой улыбкой.

Человечек понимающе кивнул – точная копия того первого, встреченного мной, который жег за оградой извивающиеся ленты. Впрочем, по мне, все жители этого странного городка были братьями и сестрами.

– Смотрите, – проворковал мой сосед. Он осторожно взял тонкими пальчиками красный кубик и, привстав, поднес к моему виску.

Чудо! Я внезапно ощутил, как нечто постороннее властно входит в мое существо. Неведомые ритмы озаряли мой мозг, в ушах явственно отдавалось эхо дальней музыки, перед глазами замелькали огненные круги.

– Пожалуйста, придерживайте сами, – попросил человечек.

Постепенно в том, что мелькало перед глазами, я начал улавливать некий порядок. Я не мог бы, пожалуй, выразить это словами. Волны музыки, соединенные с волнами света, волны, невидимые и неслышные для окружающих, несли меня и баюкали, усталость таяла, как ледышка, брошенная в теплую воду, и даже голод начал утихать.

Музыка звучала громче – видения становились ярче. Это был чудесный сплав мощи и нежности, грусти и радости. Грохотали литавры, пели валторны, рыдала виолончель. Да нет, какие там литавры и виолончели! Это были неведомые музыкальные инструменты – мне, во всяком случае, до сих пор не приходилось слушать ничего подобного. А ведь наше любимое с дочкой занятие по вечерам ловить и слушать по видеозору симфоническую музыку…

Едва я вспомнил дочурку, как музыка начала утихать. Огненные круги бледнели, удаляясь.

Я попробовал получше прижать кубик к виску, но музыка умолкла. Я опустил кристалл на столик.