Герман Максимов - Вероятность равна нулю

Максимов Герман

Вероятность равна нулю

Герман МАКСИМОВ

Вероятность равна нулю

(Научно-фантастический рассказ)

"Краб" не слушал команд - уходил торопливой иноходью, нелепо выворачивая в шарнирных суставах трубчатые ноги. Одним взмахом он взлетал на очередной бархан и стремительно скатывался с него, оставляя в песке глубокие борозды. Инстинкт самосохранения, вложенный в машину человеком, гнал ее прочь. В этом внезапном бегстве было что-то судорожное, чисто животное, пугающее.

Морев медлил. Только когда Воронка скрылась за холмами, не оборачиваясь, сказал Косте:

- Хватит. Сними напряжение с сектора СЗ.

- Эти кибернетики, кажется, перестарались, - проворчал Костя, щелкая переключателями, - превратили нашего "Краба" в пугливого зайца. Скоро он мышей станет бояться.

Федор промолчал. Кто-кто, а он знал, что "Краб" не включит сектор самозащиты без особой надобности. Он своими глазами видел, как на испытаниях машина полтора часа работала в озере горящей нефти. Когда ей дали команду выйти из огня, потенциал был только на реле осторожности. Это значит: она заботилась о собственной безопасности чуть больше человека, переходящего улицу, по которой никогда не ездят автомашины.

Нет, "Краб" не из трусливых. И если он так внезапно передал управление сектору СЗ, значит они вовремя ушли от большой опасности. Быть может, даже от гибели. Но от какой?

"Краб" остановился на вершине бархана. Отсюда открывался вид на типичный марсианский ландшафт. Он был хорошо знаком обоим по фильмам предыдущих экспедиций. По бурой плоской равнине беспорядочно расползлось стадо невысоких холмов, окаймленных понизу полоской густой тени. Куда ни глянь, до самого горизонта мертвая, равнодушная пустыня, и над ней фиолетовый купол неба. Только далеко на востоке, как символ всепроникающей жизни, в небо вонзилась тонкая игла их земного звездолета.

- Будем возвращаться?

Костя мог бы и не спрашивать. Он одиннадцать месяцев проработал с Моревым на Лунной трассе. Знал ответ заранее и все-таки спросил. Федор пожал плечами:

- Выкладывай.

- Это не марсиане, Федя.

- Кто? - не понял Морев.

- Ну, Воронка... Эти шары там, паника "Краба". Это не марсиане.

- Ага.

Пресловутое моревское "ага", над которым потешался весь космофлот, могло означать все что угодно. Но сейчас оно говорило об одном: Морев "перерабатывает информацию".

- Чушь! У вас, планетологов, во всем загадки.

"Заело", - подумал Костя, а вслух спросил:

- Ты знаком с отчетами Первой и Второй экспедиций?

- Помню наизусть! - Морев начинал сердиться.

- Следы цивилизации обнаружила только экспедиция профессора Зубкова...

- Ну да, развалины на Большом Сырте и в районе Лаокоонова узла...

- И определила их возраст в пятьдесят тысяч лет, - продолжил Костя. Дал бы ты столько Воронке? А почему, по-твоему, разведчики, излазившие планету вдоль и поперек, обнаружившие полузасыпанные развалины, не нашли Воронки? Ведь она не меньше километра в диаметре. Мы-то натолкнулись на нее уже на третьем витке.

- Ага. Почему?

- Потому что раньше ее не было. Ее создали совсем недавно. И не марсиане.

- Ясно. Специально к нашему прилету построили. Кто же это постарался? А?

- Тут уж, говоря языком твоего любимого Электронного Анализатора: "За недостатком данных на вопрос ответить не могу".

- Тогда едем за ними.

- За чем?

- За данными. Пусть они убедят тебя и твоих коллег планетологов, что вероятность встречи двух цивилизаций на братской могиле третьей равна нулю.

"Краб" только-только успел спуститься с бархана, когда из-за холмов, оттуда, где лежала Воронка, в небо взметнулся узкий черный луч. Тонкой нитью он рассек надвое скатывающееся к горизонту солнце и унесся в бездонные глубины Пространства. И сейчас же появились шары, призрачные, словно вылепленные из жидкого огня. Нанизанные на луч, они сперва медленно, потом все быстрее и быстрее скользили по нему и вдруг исчезли, растворившись в небе. Один, два, три...

- Локатор!

Костя бешено крутил рукоятки наводки антенны. Вот они! В верхнем левом углу экрана засветились три едва заметных пятнышка. С каждой секундой они становились все меньше, все слабей. Дрогнул и исчез луч. Через минуту экран был чист.

- Вот это скорость, - удивленно воскликнул Морев, - четыре пятых световой!

- Для цивилизации, исчезнувшей пятьдесят тысячелетий назад, несколько великовата.

- Включи СЗ и магнитную защиту. "Краб" не зря удирал от этой проклятой дырки.

...Воронка выглядела точно так же, как и полчаса назад. Гладкие, будто покрытые зеленоватым лаком, плиты сужающимися лентами сбегали глубоко вниз, туда, где плескались неясные серые тени. Из самого центра Воронки, как мачта затонувшего корабля, торчала ферма, сплетенная из какого-то серебристого материала. Ручейки красноватого песка медленно текли по ложбинкам, разделяющим плиты. Но светящихся шаров внизу не было.

- Вниз пойду я, - сказал Морев - По праву старшего. Достань из-под сиденья мой ракетный пояс.

Стараясь не встречаться взглядом с Костей, Морев вышел на выдвижную площадку впереди кабины. Его длинная узкая тень упала на плиты, выстилающие стенки "дыры", и переломилась пополам. Застегивая ракетный пояс, Морев боковым зрением увидел, что тень его вдруг раздвоилась: одна половина осталась лежать, а другая встала и пошла к "Крабу". Еще не успев удивиться, Федор поднял голову. К машине по самому краю Воронки шел... человек в мягком скафандре и большом рогатом шлеме. В трех метрах от "Краба" он остановился и, подняв обе руки, помахал ими над головой.

Морев мягко спрыгнул на песок и пошел навстречу человеку.

* * *

Чеа была обречена. Чеа умирала на глазах шести миллиардов своих детей. От полюса и до полюса над планетой плясало голубое пламя смерти. И тогда Большой Совет принял решение...

Морев поправил сползший на лоб обруч транспереводчика. Мысль Ула "зазвучала" громче. Но ощущение нереальности не проходило. Казалось, кашляни он сейчас, спугни настороженную тишину - и все исчезнет: и Ул, не раскрывая рта рассказывающий о гибели своей планеты, и Костя, и этот громадный подземный купол со странно мерцающими сводами. Морев скосил глаза на сидящего рядом Костю.

Кости не было. Собственно, он был, он сидел, откинувшись на спинку кресла, придерживая руками лежащий на коленях шлем. Но это была только оболочка. Костя ушел на пятьдесят тысяч лет назад и заблудился во времени. Он смотрел на горящее небо Чеа, и душа его сжималась от тревожного чувства неизбежности.

- ...И тогда Большой Совет принял решение. Оно было коротким и окончательным, как все решения Совета. Только три пункта. Первый - уйти под землю.